— Что с голосом, Марсель? Ты что, из преисподней?

— Из нее, родимой… — пытался улыбнуться француз. — Как это по-русски… Не поминайте лихом…

Андрей наблюдал за происходящим молча. Что-то записывал в блокнот. Наброски рапорта Коржакову? Во всяком случае, в следующей поездке было официально заявлено, что за работу с прессой отныне отвечает Служба безопасности президента. Дисциплина тут же улучшилась. Не выходит обойтись без диктатуры, подавай нам Сталиных — маленьких и больших. Им на радость, себе — на потеху.

И вправду, одного из журналистов, О.Д. (как бегуна Джонсона, перебравшего допинга), решено было после поездки дисквалифицировать навсегда.

Визит закончился. Мы с Андреем заняли места в салоне, решили перед отлетом на всякий случай пересчитать журналистов. Одного не хватает! Конечно, О.Д., самого шустрого. Полковник приказал не убирать трап ещё несколько минут. Наконец, прямо на поле вылетела новенькая белая «Волга» с оглушительной сиреной.

— Где-то я видел эту машину… — задумчиво сказал Андрей.

Репортер уже взбегал по трапу. Взревели моторы. Я обмахивал журналом пришедшего в себя, но ещё слабого, бледного, косящего глазом, как больной пони, Марселя…

В Москве Бородатого Полковника ждала телефонограмма: «Уважаемый пресс-секретарь! Сегодня утром мою машину остановил молодой человек, насколько я знаю, журналист центральной газеты. Представившись «правой рукой президента», он заявил, что опаздывает на самолет, потребовал предоставить автотранспорт. Я отказался. Тогда он выволок меня, швырнул на землю и со словами: «Без меня Ельцин не взлетит!» — силой принудил шофера везти его в аэропорт. Прошу принять меры, иначе произошедшее станет достоянием гласности в республике. Мэр города Н. П-ов. О чем ваш журналист, видимо, не подозревал…»

— Я же говорил, — в сердцах чертыхался на следующий день Андрей. Подозрительно знакомой была белая «Волга»… — И уже в мой адрес, в адрес пресс-службы: — По телефонной книге команду набирали?..

В Нальчик год спустя Бородатый Полковник отправился умудренный опытом многих командировок. Никакой самодеятельности, никакого козыряния ксивами. Весело, бодро строиться с вещами в шеренгу по два и, глядя друг другу в затылок, — марш в металлический загон! Все это в скором времени доведет до совершенства трепещущий, словно флаг, в красном своем пиджаке во главе колонны журналистов Иван Иваныч Иванов. У полковника же злость больше напускная, он — добрый следователь…

Ельцин той весной отдыхал в Сочи. Соскучившись, надумал посетить соседнюю Кабардино-Балкарию — самый тихий закавказский регион. На сегодняшний день единственный, который смело, без стыда заявляет, что вошел когда-то в состав империи добровольно. В центре города памятник — красивая мраморная женщина в национальном наряде. «Навеки с Россией» называется.

Приехали сюда на пару дней, обычный рабочий визит. Но задержались в республике почти на полмесяца. Нежданные весенние каникулы после слякотной Москвы, горный воздух. Вместо липкой столичной грязи — целебные ванны, нарзан прямо из отверстия в скале…

Ельцин в последний момент почему-то передумал лететь, потом вроде собрался — погода испортилась. Нашей группе дали команду — ждать сколько нужно и предаваться релаксации. Пришлось Полковнику отложить до следующего раза припасенный набор окриков и знаменитую гортанную команду «Молча-а-а-а-ть!», любимую журналистами.

Так, случайно, оказались мы с Андреем в одном номере бывшего лубянского санатория, который ныне захирел и больше смахивает на богадельню — с убогой столовой, забытой людьми библиотекой, где на полках встречались странные книги: проза Евгения Гоголя и Геннадия Пушкина. Полистал и брошюру некоего Сергея Лермонтова — «Как уберечься от аллергии»…

Вечером в номер постучался посетитель с картонной коробкой.

— Министр печати республики Руслан Магомедович, — представился небольшого роста мужчина с грустными глазами. — Буду вас немножко курировать…

В коробке оказались консервы «печень трески», колбаса, бутылка отборного коньяка и несколько кругов копченого кабардинского сыра — местный деликатес.

— Устраивайтесь, дорогие, — сказал, прощаясь, Руслан Магомедович, завтра порешаем все вопросы. Отдохнем. Знаете, как переводится название коньяка «КВВК»? Инициалы нашего президента и его супруги. «Коков Валерий Виолетта Кокова». Кабардинский фольклор.

Слово «порешаем» тоже оказалось многозначным. Наутро у ворот санатория обнаружилась черная «Волга», все ещё вожделенная в предгорьях Кавказа, и шофер в белоснежной сорочке помчал нас с Андреем в сторону холмов на горизонте. Вдоль дороги зеленели молодые топольки. «Порешаем» означает не столько подготовку к президентскому визиту, сколько один из самых хлебосольных столов в России, главенство тамады, строгий застольный этикет.

Руслан, раскрыв объятия, лично встретил нас на склоне холма. С восточными ужимками, полуобняв за талии, повел внутрь гостевого особняка. Расторопные парни у входа уже раздували мангал. Стол внутри был заранее сервирован.

Все, чем богата республика, все, что растет, щебечет и блеет на её зеленых просторах, плескается в горных речках, — эта Большая Еда теснилась на хрустящей скатерти, наполняла пространство комнаты райскими ароматами. Оживший натюрморт времен барокко…

Пишу об этом и вспоминаю совсем другой стол, иной прием, состоявшийся в только что отреставрированной Третьяковской галерее. Его устроила для журналистов Елизавета II, впервые посетившая российскую столицу. Сначала, по этикету, королеве и её мужу, герцогу Эдинбургскому, адъютант в расшитом золотом мундире представил гостей. Простояв полчаса в длинной очереди, удостоился и я чести пожать королевскую лапку в ажурной перчатке. Затем двинулись в зал, предвкушая изыски британской кулинарии.

И обнаружили на длинных столах вдоль стен бутерброды с сыром и шампанское в пластмассовых стаканчиках. Сыр (тонкая полоска), как и хлеб, оказались заветренными. Отдаленное отношение к подвалам мамаши Клико имел и шипучий напиток. Видно, придворные Елизаветы заказали угощение прямо в музейном буфете. Настроившиеся было на виски мужчины и их декольтированные спутницы пригорюнились…

А зря. Разве может удовольствие от еды сравниться с тем, что Ее Величество лично подошла к каждому из приглашенных, справилась о месте работы, увлечениях, каждому пожелала счастья и здоровья — и все просто, не по-виндзорски. Словно старая школьная учительница собрала бывших питомцев, порасспросила о жизни, угостила чем смогла. Не взыщите, живу на пенсию…

Подумалось: хорошо бы в Кремле перенять этот опыт, вот с кого нужно брать пример нашему помазаннику, вслед за которым (в любую маломальскую поездку) несется спецсамолет со жратвой. Даже в свите личный официант с саквояжем бутылок и закусок всегда рядом, плечом к плечу с хранителем «ядерной кнопки». А пиры под скорбные взоры иконописных ликов в Грановитой палате?..

Похоже, и мы с Андреем впервые в жизни удостоились подобных почестей. Но здесь Кавказ, восточное гостеприимство. Кроме того, позже, уже в Москве, случайно узнали, что Руслан сам тогда сильно потратился. До сих пор неудобно. Ну да ладно. Наступило время первого тоста.

То была длинная витиеватая речь — сразу обо всем на свете. Для начала обстоятельный Руслан изложил суть отношений Кабарино-Балкарии и России «ни одной войны за всю многовековую историю», затем перешел к «славным представителям великой соседки», нам то есть, нарисовал словесные портреты дорогих гостей (лестные, несколько приукрашенные, как портреты художников на Старом Арбате) и, наконец, пожелал благополучия родственникам, близким, знакомым — вообще всем хорошим людям, живущим на этой чудесной земле…

Я понимал — мы гости из Кремля, здесь принято произносить цветистые речи. Но все же ощущал — Руслан говорит искренне. Кто мы ему? Мелкие чиновники, а он министр целой республики. Давно не приходилось слышать таких добрых слов. Отвыкли мы от них. И так вдруг легко сделалось на душе, как бывает в короткие минуты нежданного счастья. Смотрел, как улыбается Андрей — он чувствовал то же самое. Взглядом на взгляд ответил ему: и я, мол, рад, что мы здесь, Руслану рад, тебе. Хорошо заводить новых друзей!