Когда я, сдав свою заявку, собирался идти домой, то увидал сквозь окно вестибюля, что начался дождь. Плаща у меня не было, и я решил подождать в помещении, пока мало-мальски прояснится.

Шагая взад-вперед по просторному холлу, я обратил внимание на бумажку, прикнопленную к доске для объявлений. Там от руки, синим фломастером, сообщалось нижеследующее:

ВНИМАНИЕ! СЕГОДНЯ СИЗИФ в 28-й КОМН.

Я заинтриговался: при чем здесь Сизиф? В холле околачивалось несколько человек, тоже пережидающих дождь. Я обратился к девушке с нотной папкой: - Не скажете, почему это в клубе Сизиф? Девица даже отпрыгнула от меня, в глазах - недоумение. Ясно было, что имя это она впервые слышит. Я решил: проще самому узнать, что кроется под этим Сизифом, и отправился искать 28-ю комнату. Отыскал ее на втором этаже. На двери там красовалось объявление, написанное тем же синим фломастером:

Я вошел в большую комнату, сплошь заставленную столами. Там сидело человек десять, не больше. У стены справа маячили два манекена, мужской и дамский; в простенках стояли четыре швейные машины. К Сизифу эта техника отношения не имела, просто здесь же по субботам занимался кружок кройки и шитья,- об этом сообщила мне пожилая дама, восседавшая возле двери за маленьким столиком. Позади дамы на стене висела на гвоздике дощечка с надписью:

Почтенная старостиха спросила, как меня зовут. Я назвался, и она с долей пренебрежения заявила:

- Белобрысов - фамилия не уникальная, научно-познавательного интереса в ней нет. В основной состав секции вас не примут. Если хотите, можете посещать СИЗИФ на правах гостя…

- А я и не прошусь в вашу секцию,- сказал я.

- Ну, это уж ваше дело,- обиженно изрекла Голгофа Патрикеевна.- Вы просто представления не имеете, какие замечательные люди собираются здесь… Вот посмотрите! - Она протянула мне тисненную серебром папку, на которой значилось: "СИЗИФ. Редкофамильцы и редкоименцы. Основной состав".

Дождь за окнами шел на убыль, пора было топать домой, а список был длинный. Я стал просматривать его через пятое в десятое: Агрессор Ефим Борисович… Антенна Сергеевна… Бобик Аметист Павлович… Жужелица Марина… Кувырком Любовь Гавриловна… Ладненько Кир Афанасьевич… Медицина Павловна… Ночка Демосфен Иванович… Пейнемогу Анастасия… Свидетель Лазарь Яковлевич… Сулема Стюардесса Никитична… Эротика Митрофановна… Яд Сильфида Борисовна…

- Нате ваш список,- обратился я к Голгофе Патрикеевне.- Тут у вас, между прочим, ошибочка. Смотрите, дважды написано: "Трактор Андреевич Якушенкин". И год рождения один и тот же - тысяча девятьсот двадцать девятый.

- А вот и не ошибка! - просияла Голгофа.- Это близнецы. Родители не хотели обидеть кого-либо из них и дали им одно, но выдающееся имя. С точки зрения педагогики - очень разумное решение!

- А это что за шифровка? - вопросил я, указав на последнюю страницу, где особняком значились четыре человека:

Иван Гаврилович…-ов.

Матрена Васильевна…-ва.

Яков Григорьевич…-ан.

Андрей Ибрагимович…-ий.

- Это, молодой человек, наши неприличники! Наш золотой фонд! - радостно воскликнула Голгофа Патрикеевна.- Стойкие люди!.. Матрена Васильевна, например, красавицей была, вокруг нее ухажеры, как шакалы, крутились, а замуж так и не вышла. Не хотела свою уникальную фамилию терять! Хочешь, мол, мужем быть моим - бери мою фамилию! Но не нашлось настоящего человека…

- А какая у нее фамилия? - загорелся я.

- Фамилии этих четырех вы можете спросить у мужчин,- зардевшись, проинформировала меня Голгофа.

Я огляделся - кого бы спросить. Народу расселось за столами уже немало, но почти все пожилые, солидные люди; неудобно у таких спрашивать. Я решил подождать. Сизифы дружно валили в комнату. Они перебрасывались какими-то словечками и шутками, понятными только им. Одни держались степенно, другие - смиренно. Чувствовалось: у них своя иерархия.

У меня мелькнула идейка: Элу угнетает ее имя, а здесь добрые люди гордятся своими редкими именами. Если подключить Элу к сизифам, ей бы куда веселей на свете жилось.

- Голгофа Патрикеевна,- обратился я к старостихе,- у меня одна знакомая есть, ее зовут Электрокардиограмма. Ее примут в секцию?

- Электро-кардио-грамма! - с чувством проскандировала Голгофа.- Звучное, певучее имя! И какой глубокий, благородный подтекст!.. Значит, не перевелись еще родители с хорошим вкусом… Конечно, мы ее примем безоговорочно!

"Заметано! - подумал я.- Теперь пора рвать когти отсюда. Но прежде…" Среди сизифов, которые еще не успели занять места, я выбрал коротенького старичка с добрым лицом и подошел к нему.

- Извините, какие фамилии у неприличников? - спросил я.

- …ов,…ва,…ан,…ий,- с ласковой готовностью сообщил старичок.Мне, конечно, далеко до них. Я только Экватор Олегович Тяжко… А как вас именовать, юноша?

Я назвал фамилию, имя, отчество.

- Белобрысов - не густо, очень не густо. На членство не тянет,сочувственно покачал головой Экватор Олегович.- Но не огорчайтесь: фамилия хоть и не уникальная, но редкая. У нас, сизифов, память на такие вещи ой какая цепкая, а я за свою жизнь немногих Белобрысовых запомнил. С одним - Николаем - в школе учился. Он в Озерках утонул. С другим - Василием Васильевичем - на Загородном по одной лестнице жил. Это не отец ли ваш? Отчество-то сходится.

- На Загородном мы жили. Я-то не помню, но мать мне говорила…

- Ужасно не повезло ему с этой миной… Его весь дом хоронил… А сейчас вы где живете?

- На Петроградской, на Зелениной.

- Я тоже давно оттуда, с Загородного, съехал. Месяца, кажется, через три после смерти Василия Васильевича… Мать-то здорова?