Повисла ужасающая тишина, будто от удивления онемела сама природа. От невероятного появления миссис Лейми утих даже ветер. Только где-то в отдалении океан бормотал, точно огромный вздыхающий призрак. Фары кареты «скорой помощи» освещали лес за музеем, и Говард почти ожидал, что вот-вот из-за деревьев, пережевывая фантомную жвачку, выйдет сияющая корова. Первой заговорила миссис Лейми.

– Артемис Джиммерс, – произнесла она тоном, в котором должен был прозвучать приказ. Вот только голос у нее дрожал и едва не срывался на визг. – Я приехала за машиной призраков и костями Джона Раскина.

Дышала она тяжело, будто убегала от чего-то, или же просто была слишком возбуждена, и потому ей не хватало воздуха. Кожаный ранец по-прежнему висел у нее на шее, и, вставая, она качнулась вперед, будто он клонил ее к земле. Во встрепанных волосах запутались листья и веточки, а лицо и руки после странствия по Пудинговому ручью были перемазаны илом. Повернувшись, она достала с сиденья «скорой» сухое чистое больничное одеяло и завернулась в него, держа концы той же рукой, из которой не выпускала клочки рисунка. Глаза у нее горели, точно она, как художник из Сан-Франциско, подключилась к какой-то личной волне в эфире, которую обрела лишь недавно.

– Я плавала с лососями, – сказала она, потом пошарила под одеялом и, достав из ранца свою магическую «лозу», помахала ею в сторону Джиммерса.

Снова повисла мертвая тишина: все огорошенно уставились на связанные лучевые кости – скорее с недоумением, чем с удивлением или страхом, поскольку кости уже не вызывали того благоговения, которое могли бы пробудить несколькими часами раньше. Скрепляющие их ремешки смыло водой, и если не считать нескольких связок перьев, повисших на отлепившейся клейкой ленте, они более всего напоминали вытащенную из мусорной кучи падаль. Жуткий запах и способность вызывать отвращение как будто исчезли вместе с гадкими украшениями. Миссис Лейми потрясла костями в воздухе, поводила ими, словно тщательно солила подливу.

– Конечно, конечно, – не спуская глаз с костей, сказал мистер Джиммерс. – Машина призраков. Да. Я не уверен, что вы теперь в том положении, чтобы…

– В положении? – ахнула она. Голос у нее треснул.

Она сделала шаг вперед, наставив кости прямо на Джиммерса. Тот слегка поморщился: вид костей, даже в столь жалком состоянии, стал вдруг ему неприятен. Но остался стоять на месте, готовый вести с миссис Лейми переговоры, как вел бы их с пришельцем из космоса. Она пришла грозить одним своим присутствием, которого было почти достаточно.

– Этот человек сообщил мне, что кости Джона Раскина встроены в вашу машину, – сказала она, величественно кивнув на дядюшку Роя, который заулыбался Джиммерсу.

– Вот именно, – подтвердил Рой. – Кости Раскина. Все, за исключением пальцев с правой руки. Их растерли и использовали, чтобы посеять тучи в Айове. Собственно говоря, эта машина и есть устройство для вызывания дождя, построенное на спиритических принципах.

Миссис Лейми медленно кивнула, как будто его слова показались ей совершенно логичными.

– Она совсем спятила, – прошептал дядюшка Рой Джиммерсу. – Плавала с лососями?

– Мне обещали машину, хранящуюся в жестяном гараже, – пробормотала она, глядя на свои руки, – а дали вот это. – Фыркнув от отвращения, она швырнула им под ноги обрывки размокшей бумаги. – Сила была из него извлечена. А вы теперь ничто! – накинулась она вдруг на Говарда. – Просто жалкое слабое создание!

– Господи! – выдохнул дядюшка Рой, который, по всей видимости, узнал, что она бросила на землю. Нагнувшись подобрать клочки, Рой с ужасом поглядел на племянника.

Говард подмигнул, и дядюшка Рой расслабился.

– Будь я проклят, если отдам ей машину, – прошептал Джиммерс. – Телефон в «скорой» есть? Позвоним в больницу.

Дядюшка Рой покачал головой:

– Телефона нет. Да не жмись ты так с машиной. Пусть она ее заведет. Пусть попробует, каково это. Бедняжка и так достаточно настрадалась, лишь бы ее увидеть. Только посмотри на нее.

Миссис Лейми снова затрясла в их сторону костями, наводя какие-то чары. Ее губы шевелились, будто она повторяла фразы, которые обрекут на поражение и гибель их всех, вот только в этот момент правая кость отвалилась от левой и упала на гравий. Говарду вдруг вспомнилось, как он попал впросак с обрезом в доме на утесах. С внезапным сочувствием к миссис Лейми, он наклонился за костью. Но миссис Лейми выбросила вперед руку и сама ее подняла. Теперь она в каждой руке держала по кости, зажав их, как палочки для еды, и смотрела на них удивленно и неуверенно, будто ее могущество в буквальном смысле распадалось у нее на глазах. Точно безумный дирижер, нащупывающий забытую мелодию, она снова принялась махать костями в сторону Джиммерса, возобновив заклинание с того места, где его прервала.

Говарду почудилось, что теперь в кривляниях появилась жутковатая безвременность, что она забыла, что делает, и не видит причины останавливаться. Мысль о том, что она будет продолжать в том же духе, казалась невыносимой. Повисшее в воздухе напряжение треснуло и развеялось, ветви над головой колыхнулись на ветру, и миссис Лейми расплакалась – сперва тихонько захныкала, потом забилась в рыданиях и, наконец, принялась тяжко всхлипывать. Прижимая кости к груди, миссис Лейми оглядывалась по сторонам жалким пустым взором, но скорее всего ничего не видела. В ней не было ни угрозы, ни магии, ни силы.

Говард удовлетворения не испытал. Он чувствовал лишь потребность ее остановить, а потом найти ей убежище от той пустоты, в которую превратился ее мир.

– Бога ради, – вслух сказал Джиммерсу дядюшка Рой, – дай ей посмотреть на машину. Думаю, ты должен это всем нам.

Тут подошли Эдита и Сильвия и, взяв с обеих сторон под руки, повели миссис Лейми к заднему входу в музей. Старуха, замолчав, сурово уставилась на Эдиту, но как будто ее не узнала. Кто такая Эдита, не имело для нее ни малейшего значения. Лицо миссис Лейми, казалось, говорило, что на всем белом свете нет ни одного живого существа, которое могло бы ее заинтересовать.

Остальные пошли следом. Рой и Джиммерс все еще спорили из-за машины. Но к тому времени, когда они дошли до двери и Эдита завела миссис Лейми внутрь, Джиммерс, по-видимому, принял решение.

– Я на себя за это ответственность не возьму, – сказал он Рою.

– Я возьму, – отозвался Рой. – Полную.

– Это может привести к серьезным последствиям для спиритического существования человека, значительно нас превосходящего…

Но Джиммерс уже сам понял, что все его предостережения разбиваются о дядюшку Роя как об стену горох, и замолчал. Потом устало махнул Говарду, Беннету и Лу Джиббу. Забравшись в карету «скорой помощи», дядюшка Рой завел мотор и развернул машину так, чтобы ее фары освещали грузовую платформу, на которой стоял с воротами нараспашку жестяной гараж.

Вскарабкавшись на подъемный затвор, Говард обернулся и подал руку Джиммерсу. За ним – хотя в гараже развернуться могли только два человека – на платформу забрались Лу Джибб, Горноласка и дядюшка Рой. Все тянули шеи, стремясь заглянуть в гараж, где преспокойно стояла машина, полускрытая упавшим алюминиевым шезлонгом. Горноласка и Говард выволокли из гаража мешки с мульчей, укладывая их вдоль бортов, чтобы освободить проход. Потом они вытащили машину немного вперед, чтобы и остальным было сподручнее ее взять, и все вместе осторожно перенесли ее через борт и опустили на полку подъемника. Затем Беннет опустил полку на землю, они снова подняли машину и, путаясь друг у друга под ногами, наконец занесли на деревянную веранду.

– У семи нянек… – пробормотал дядюшка Рой, отступая в строну и предоставляя возиться с ней остальным.

Пришлось накренить устройство набок, иначе оно не проходило в дверной проем, но и тогда они едва не ободрали о косяки колени и костяшки пальцев. Мистер Джиммерс махал руками и давал ценные советы, кривясь на каждый «пинг» и «понг», эхом отдававшиеся во внутренностях машины.