Самую значительную часть уловов в Атлантическом океане издавна составляла сельдь. В течение многих веков эта рыба буквально кормила Европу, не раз спасая ее от голода. Во всех средневековых городах торговки продавали селедку на улицах. Ее ловля, транспортировка, продажа числились среди самых важных занятий населения. Армейские обозы грузились почти исключительно сушеной или копченой сельдью. Еще и теперь английские газеты, помещая сведения об уловах в Северном море, озаглавливают свою рубрику «Королева Сельдь». Каждая самка сельди выметывает за год от 50 до 70 тысяч икринок. В наши дни сообщалось о косяках сельди длиной более 150 км, содержащих миллиарды рыб.
Первыми стали ловить сельдь в большом количестве датчане в проливах между Северным морем и Балтикой, где в определенные сезоны ее скапливается видимо-невидимо. Сети датчан представляли собой большие прямоугольники от 20 до 50 м длиной, которые держались в вертикальном положении поплавками и грузилами. Изготовление таких сетей стандартизировалось, все они были одинаковой величины и выметывались в большем или меньшем количестве с судна в зависимости от его тоннажа. Так же ее ловят и в наши дни, размер ячей тоже остался прежним, да и почему бы ему измениться, если не изменилась сельдь.
Одинаковая величина этих рыб имела в средние века большую практическую ценность: сельдь стала единицей обмена, своего рода монетой. Булонские купцы расплачивались ею за вина Шампани и Бургундии, которые они отправляли в Англию.
Каждый год лов сельди против берегов Норвегии, Шетлендских и Оркнейских островов начинался в мае, июне, июле, спускаясь затем к югу. По крайней мере так было до недавнего времени, когда косяки рыбы стали обнаруживать эхолотами.
Сельдь предпочитает прохладную воду, не выше 14° и не ниже 6°. Долгое время считалось, что она перемещается в горизонтальном направлении в зависимости от океанических течений, но потом заметили, что не такая уж она путешественница и перемещается в основном в вертикальном направлении, опускаясь вниз (и становясь невидимой), когда поверхностный слой теплой воды появляется и на севере, потом поднимается снова.
С тех пор как появились эхолоты и гидролокаторы, лов стал непрерывным, такие миграции сельди и других рыб уже не спасают их от сетей. Капитан рыболовного судна имеет на своем мостике приборы, которые не только обнаруживают рыбные косяки, но и указывают их величину, плотность, скорость и направление их движения, а по эхограммам иногда можно даже определить, какая это рыба, так как каждый вид дает разное отражение. В то же время приборы дают рельеф дна под косяком, так что можно решить с полной гарантией, где опускать трал. Пока еще не все траулеры так блистательно оснащены, но через несколько лет подобные приборы будут у всех, если только к тому времени способы лова не станут еще более совершенными.
Легко себе вообразить, что в будущем вместо поисков рыбы и плаваний к местам ее скоплений рыбу заставят приходить к определенному пункту. Разведчики нефти уже давно заметили, что к местам, где установлены буровые вышки, начинает стекаться рыба, и рыбная ловля может дать им приятное дополнение к их рациону. Рыбы всегда собираются стаями вокруг всяких затонувших предметов. Клуб рыболовства во Флориде устроил специальное место скопления рыбы, выбрасывая в океан остовы автомобилей, старые плиты, холодильники и прочий ненужный лом. Такая тяга к затонувшим обломкам вполне объяснима: мелкие рыбы ищут там укрытия, стараясь спрятаться от своих более крупных врагов, а те в свою очередь, привлеченные обильной добычей, тоже плывут туда, и мало-помалу все рыбы оказываются там – человеку остается только пожинать плоды.
Но вести лов вокруг затонувших предметов не всегда удобно, поэтому промысловики изыскивают другие способы привлечь рыбу. Фотографии или кинокадры ультрасовременных рыболовных судов, проектируемых или уже действующих, дают почти ужасающее представление о том, что ждет морских обитателей в недалеком будущем. Огни вокруг мощной трубы, опущенной с корабля в воду, привлекают к себе рыб, магнитное поле направляет их к отверстию трубы, и они всасываются прямо в трюм.
Долгое время писали, что море «неисчерпаемый источник». Однако это не так. Число рыбаков и потребителей растет непрерывно, а количество рыбы уменьшается. Владельцы ультрасовременных судов вынуждены признать, что добыча их флотилий, достигнув максимума, стала падать.
То же самое явление наблюдалось и в эксплуатации наземных источников питания. Все возрастающее количество людей испытывало все больше и больше трудностей в добывании пищи охотой и собирательством. И тогда в один прекрасный момент они решили стать земледельцами и животноводами. Нетрудно бы сообразить, что человек безрассуден в своем упорстве использовать океан как охотничье угодье, тогда как он может быть огромным пастбищем. Слово, которое должно прийти на смену стародавнему слову «рыболовство», уже существует: аквакультура. И не только слово, но и дело.
В Норвегии, у Флюдевига, в специально оборудованном фиорде, воду которого для достижения высокой продуктивности подогревают или охлаждают в зависимости от сезона, рождается и подрастает треска. Рыбоводы подкармливают свое морское стадо кусочками рыбы и крабов. Японцы, издавна добывающие в море значительную часть своего питания, поняли уже больше двадцати лет назад, что рыболовство для них недостаточно и стали разводить в промышленном масштабе несколько видов рыб, моллюсков, ракообразных и съедобные водоросли, т. е. водоросли, из которых извлекаются белки, потребляемые потом в разном виде. В Соединенных Штатах выращивают сомов, в Израиле и Китае – карпов. Из всех морских животных легче всего разводить моллюсков, потому что они неподвижны или малоподвижны. Во Франции выращивают устриц (редких и дорогих) и мидий.
Разведение мидий больше всего процветает в заливе Виго в Испании. Директор биостанции Вудс-Хол в Соединенных Штатах Джон Райтер подсчитал, что если в заливе Лонг-Айленд завести такое же, как в заливе Виго, хозяйство, то оно давало бы столько мидий, сколько их добывают во всем мире.
Разумеется, человечество никогда не станет питаться одними только мидиями. Даже населению самых бедных стран они быстро бы приелись, а с инстинктивной потребностью в пище разнообразной и приятной следует считаться. Нам ясно уже и теперь, что аквакультура может дать намного больше пищевых продуктов, чем рыболовство, и что прибрежные воды с обеих сторон Атлантики, и без того богатые рыбой, очень благоприятны для этого нового промысла.
Только при одном очевидном условии: наименьшем загрязнении. Целые библиотеки книг написаны уже об этой опасности. Случайно или по небрежности проливают свою нефть танкеры, и приходилось видеть, как на загрязненных пляжах умирают порой в тяжких муках мириады измазанных нефтью животных. Катастрофа «Терри Каньон», налетевшего 18 марта 1969 года на риф Севен-Стоунз против Корнуолла и пролившего весь свой груз сырой нефти в Ла-Манш, стоила в общей сложности Франции 37 миллионов новых франков и почти столько же Англии.
И все же такое эпизодическое загрязнение менее опасно, чем то, что представляет собой постоянное следствие нашей промышленной цивилизации. Производство ли это энергии, обрабатывающая промышленность, интенсивное земледелие или домашнее хозяйство, все отбросы оказываются в конце концов в море. Возьмем только американское побережье Атлантики. Загрязненные воды реки Потомак погубили в 1963 году массу рыбы, исчисленную в 9 миллионов штук; в эстуарий Делавара поступает каждый день 500 т «углеродистых отбросов первой степени»; в Южной Каролине от загрязнения погибла половина голубых крабов; участок океана в 50 кв. км перед самым Нью-Йорком называют Мертвым морем, потому что вся живность там исчезла.
Опустошения в этих районах океана больше всего известны и лучше всего подсчитаны, так как правительство Соединенных Штатов не закрывает глаза на эту опасность и начало вести борьбу с ней, так же как с загрязнением воздуха больших городов. На этом и закончим наше отступление о загрязнении вод. Как показывает история, люди в конце концов всегда находят средства борьбы с ошибками, представляющими для них смертельную угрозу. Можно надеяться, что воды Атлантики снова станут когда-нибудь чистыми.
