Умирающий шевельнулся. Голос его снова обрел силу:
- Люди новой Земли, где вы? Я не вижу вас... Протяните мне ваши руки... Вот так... Ухожу... Прощайте...
В это мгновение произошло нечто непостижимое: словно электрические искры пронизали мое тело и вереницы удивительных образов и картин замелькали перед глазами, как в стремительном, бешено вращающемся калейдоскопе. Огромные солнечные города, домадворцы из белого мрамора в кружеве ажурных колонн, арок и орнаментов, высокие башни, похожие на усеченные пирамиды. Синие волны плещут в белые мраморные ступени и колеблют стройные тела невиданных легких кораблей. Толпы высоких мускулистых мужчин и прекрасных златовласых женщин в праздничных пурпурных одеждах спускаются по широким белоколонным лестницам. В мрачных подземельях, возле удивительных машин медленно движутся суровые седые люди с пронзительными властными глазами. Длинный заостренный цилиндр нацелен в синеву неба. Море людских голов... Все взгляды устремлены куда-то в одну точку. Вспышка ослепительного пламени - и плывет на недосягаемой глубине похожая на гигантскую карту страна, сжатая рамой голубых морей. На ней темные пятна городов и нити дорог, зелень полей и снеговые шапки высоких гор. И вот уже сменила все чернота звездного неба, вздрагивают светящиеся указатели бесчисленных приборов... Два ряда дверей в длинном светлом коридоре. Маленькая комната с черным прямоугольником окна. За окном ночь и неправдоподобно яркие звезды. Юное женское лицо склоняется совсем близко. Нежные губы раскрываются и что-то шепчут. Как оно прекрасно, это видение... И опять несутся вереницы картин, сменяющих друг друга в головокружительном водовороте. Багровая заря освещает уродливые развалины. Бесконечная пустыня вокруг. Песчаные вихри заносят высохшие леса мертвых деревьев. Огромными воронками изуродована поверхность планеты, залитая голубоватым светом двух незаходящих солнц. Скорбные фигуры в темных плащах одна за другой скрываются в цилиндрическом корпусе звездолета. Задвигается тяжелая дверь, и снова чернота неба и звезды. Они начинают двигаться, движутся все быстрее, превращаются в сверкающие лучи голубого пламени, глаза ломит от их нестерпимого блеска, а они горят все светлее, все ярче. Чье-то лицо появляется в этом море света. Оно приближается... Я узнаю ее... Это она...
И вдруг все сразу исчезает. Я открываю глаза. Скалы громоздятся над узкой кромкой берега. Лениво плещут зеленоватые волны. Незнакомец кажется спящим. Я осторожно опускаю на песок его руку. Она холодна как мрамор. Это рука мертвеца.
Я смотрю на Жака. Он сидит неподвижно. Его глаза широко раскрыты. Я осторожно касаюсь его плеча. Он оборачивается.
- Ты видел? - спрашиваю я.
Он молча кивает.
- А понял?
- Конечно. Это была его жизнь...
На этом обрывается рукопись дона Антонио Сальватора ди Ривера, которому довелось встретить и проводить в последний путь последнего человека Атлантиды.
Через несколько дней мы вместе с начальником экспедиции торопливо шагали по тенистой набережной Порто-Альтэ. Наша шхуна уже стояла готовая к отплытию.
Тяжелые двери музея оказались запертыми. Я постучал, но никто не отозвался. Мы принялись барабанить что есть духу. На стук откуда-то из глубины парка вылез сгорбленный седой старикашка в вязаном колпаке, старой вельветовой куртке и потертых кожаных штанах. Его желтое лицо, все изборожденное сетью морщин, было похоже на перепеченное яблоко.
- Закрыто, - прошепелявил он беззубым ртом и повернулся, чтобы уйти.
- Нам необходимо видеть дона Антонио. Где он?
Старик вдруг всхлипнул.
- Нету его. Умер. Вчера похоронили...
Слезы потекли по его морщинистым щекам, и он стал утирать их рукавами вельветовой куртки.
- Как же так? - растерянно сказал я.
- Ужинал с каким-то туристом. Вернулся поздно. Ночью стало плохо, а к вечеру умер. Старый был. Старый... Успокой, господь, его беспокойную душу...
Мы переглянулись.
- Как же теперь быть? - спросил начальник. - Выходит, опоздали... Бедняга...
- А вы здешний привратник? - обратился я к старику.
- Да, сеньор.
- Вы не разрешили бы нам заглянуть в музей?
Старик покачал головой.
- Дон Рикардо, судья, не велел никого пускать. Музей закрыт с прошлого года. Дон Антонио открывал его сам, без разрешения. Он никого не боялся. А я боюсь.
- Нам ненадолго. Мы хотели посмотреть только подземный зал.
Старик махнул рукой.
- Увы, сеньор, совсем невозможно. Это подвалы монастыря, который находится за музеем. Настоятель, как узнал о смерти дона Антонио, сразу велел отдать ключи от подвалов и библиотеки. Монахи уже и дверь из холла замуровали. Я говорил дону Рикардо, судье. Oн только руками замахал. Настоятеля здесь все боятся. Вредный человек, хотя и священник.
- А как же коллекции подземного зала, библиотека?
- Теперь не отдадут. Настоятель говорил, эта коллекция еретическая. Говорил, дон Антонио много лет арендную плату за подвал не платил. Библиотеку и коллекцию он, мол, берет вместо арендной платы.
- Дела! - сказал начальник. - Какие будут предложения?
- Это же скандал! - возмутился я. - Коллекция имеет всемирную ценность. Как же посмел этот монах...
- Легче на поворотах, - прервал начальник. - Здесь Португалия! Ты хочешь, чтобы нас обвинили во вмешательстве во внутренние дела суверенного государства?
- Но коллекция уникальна! Если ее уничтожат...
- Можешь быть уверен, не уничтожат. Попы прекрасно знают ей цену. Поэтому торопились. Они спрячут ее подальше, как спрятали многое, что свидетельствует против них.
- Но этого нельзя допустить. Надо обратиться в ЮНЕСКО, в Организацию Объединенных Наций...
- А к папе римскому не хочешь обратиться? - насмешливо спросил начальник. - Кто станет заниматься судьбой коллекции провинциального музея! Где доказательства ее уникальности? Рассказ старика? Его рукопись? Этого мало. Не забывай, его еще при жизни считали безумцем. Атлантида, если она действительно существовала, рано или поздно будет найдена. Конечно, вся эта история замедлит поиски.
Старик привратник внимательно прислушивался к нашему разговору, видимо стараясь понять, о чем мы спорим. Когда мы замолчали, он нерешительно спросил:
- Сеньоры издалека? Я впервые слышу такой язык.
- Мы из Советского Союза.
- О, - сказал старик. - О, - повторил он, покачивая седой головой, - если сеньоры захотят посмотреть главные залы, я, пожалуй, открою их для сеньоров...
Но мы поблагодарили и отказались.
Перед уходом я протянул старику несколько монет. Он не захотел принять их.
- Возьмите, - попросил я, - купите цветов на могилу дона Антонио.
- Спасибо, - сказал старик, и его глаза снова наполнились слезами, - спасибо, сеньоры.
И он осторожно пожал дрожащими руками мою руку.
- Как же теперь с глубоководными станциями. - спросил я, когда мы подъезжали к Фуншалу.
- Попробуем все-таки, - проворчал начальник без особого энтузиазма.
Мы взяли с десяток глубоководных станций в местах, не предусмотренных программой исследований. На поверхность Ггылп подняты только куски пористой базальтовой лавы.
В Москве выяснилось, что возраст лавы действительно измеряется несколькими тысячелетиями.
Я хотел включить в отчет историю удивительного музея в Порто-Альтэ и содержание рукописи дона Антонио ди Ривера. Однако начальника взорвало, и он наговорил мне кучу неприятных вещей.
- Соображать надо, - сказал он, - отчет будет печататься в трудах института...
Увидев мое огорченное лицо, он немного смягчился:
- Если у тебя такой зуд, напиши об этом научно-антастический рассказ. Смерть дона Антонио освободила тебя от данного ему обещания.
Я так и сделал.
