- Сатаяну интересует совершенно другое, - пробовал защищаться Баллон. Он говорил мне...
- Неужели вы думаете, что он сказал бы вам правду?
- В конце концов, если мы откажемся, он найдет кого-то другого.
- Сомневаюсь, - процедил Эстергом, насмешливо скривив тонкие губы. Задача неимоверно сложна даже для меня. Думаю, что в ближайшие годы никто, кроме меня, ему не поможет.
- Однако ты очень скромен. - Валлон не мог отказать себе в удовольствии съехидничать.
- Я - реалист, не более, - презрительно усмехнулся Эстергом.
- Значит, ты отказываешься? - голос Баллона прозвучал почти вкрадчиво.
- Я хотел бы, видит небо - я хотел бы отказаться... - Эстергом почти прокричал это, хрустнул сплетенными пальцами, прижал их к груди и опустил голову. - Я хотел бы, - повторил он шепотом, не поднимая глаз. - И я предупредил... Но в конце концов, что такое я?.. Вы, конечно, правы, шеф. Не я - гак другой... Не сегодня - так через год, через пять лет, через столетие. Все равно это окно рано или поздно распахнется. Разве так важно, кто именно распахнет его?.. Я поступлю в соответствии с вашим желанием, шеф, - неожиданно успокоившись, добавил он.
- Я так и думал, - кивнул Франсуа Валлон, все еще удивленный той болью, которая прозвучала в словах его инженера. - Завтра я попрошу вас встретиться с профессором Сатаяной и договориться о деталях, - продолжал Валлон после короткого молчания. - Вы будете держать меня в курсе всех дел. А в случае необходимости мы всегда сможем прекратить нашу помощь. К тому же, если пригрозить ему разоблачением... Думаю, что преимущества в наших руках, Жак.
- Возможно, шеф, - холодно ответил Эстергом, откланиваясь.
Прошло несколько месяцев. Работа по усовершенствованию аппаратуры для клиники профессора Сатаяны продвигалась крайне медленно. Во всяком случае так считал сам профессор. Мягко, но решительно он отвергал одну за другой модели, которые предлагал Эстергом. В конце одной из встреч, когда Сатаяна объявил, что очередная, модель его не удовлетворяет, инженер вспылил:
- Мне надоела игра "втемную", профессор, - объявил он. - Речь шла об увеличении скорости видеомагнитной съемки. Не так ли?
Сатаяна улыбнулся и кивнул.
- Превосходно, - продолжал Эстергом. - Аппаратура, сконструированная за последние месяцы в моей лаборатории, дает возможность увеличить скорость в сорок - пятьдесят раз.
- Этого недостаточно, - улыбаясь, заметил Сатаяна.
- Но такие скорости, насколько мне известно, еще не применялись никогда и нигде. Самую стремительную мысль, трансформированную в образы, можно записать по алиментам при таких скоростях.
- Мне этого недостаточно, - повторил Сатаяна.
- В таком случае я должен присутствовать при ваших... экспериментах, решительно заявил Эстергом. - Может быть, тогда я пойму, чего от меня хотят.
- Еще больших скоростей. И только.
- Каких же именно?
- Этого я не знаю.
- Я должен присутствовать при экспериментах, - твердо сказал Эстергом. - Иначе я отказываюсь продолжать работы и сегодня же поставлю об этом в известность шефа.
- Постарайтесь увеличить скорость съемки еще... раз в десять.
- Вы шутите, профессор.
- Ну хоть в пять!
- Я должен знать, что у вас получается при достигнутых скоростях.
- Почти ничего из того, что меня интересует.
- Я должен видеть сам. Только тогда я, может быть, что-то придумаю...
Сатаяна перестал улыбаться.
- Вы знаете, с каким материалом я сейчас работаю? - спросил он, испытующе поглядывая на своего собеседника.
- Да, - ответил Эстергом. - Сейчас вы работаете с безумцами, а хотели бы работать с нормальными людьми, то есть с более или менее нормальными.
- Вот именно. - На лице Сатаяны снова появилась улыбка.
- Но с нормальными людьми вы уже пробовали экспериментировать, не так ли?.. При помощи той аппаратуры, которую я вам доставлял в последние месяцы.
- Нет...
- Да, профессор. И вот на одном из таких экспериментов я должен присутствовать. Это в ваших же интересах.
- Это невозможно.
- В таком случае я прекращаю работу.
- Вы не сделаете этого.
- Сделаю, и уверяю вас, не найдется силы, которая заставила бы меня поступить иначе...
Сатаяна внимательно посмотрел на инженера.
- Хорошо, - вдруг сказал он просто. - Пусть будет по-вашему. Постараюсь объяснить вам, в чем дело, на... живом материале. Разумеется, это будет один из... пациентов моей клиники. Что же касается экспериментов на более или менее нормальных людях... Надеюсь, вы поймете, дорогой мсье Эстергом, почему я не хотел бы увеличивать число лиц, имеющих отношение к такого рода исследованиям.
- Ничего нет легче стереть потом магнитную запись.
- Конечно, конечно... Итак, если вы свободны, завтра вечером... Например, в десять?
- Свободен.
- Превосходно. Буду ждать вас в клинике.
Когда Эстергом появился в психиатрической клинике профессора Сатаяны, в лаборатории патологической нейрологии все было готово для эксперимента.
Молчаливый ассистент в белой шапочке, белом халате и белых туфлях на мягкой подошве встретил Эстергома в пустом, ярко освещенном холле. Предложив инженеру переодеться в небольшой кабине, он жестом пригласил его следовать за собой. Они долго шли по пустым, тихим коридорам. Справа и слева тянулись ряды одинаковых белых дверей. Все двери были закрыты.
В конце одного из коридоров оказалась широкая лестница. По ней спустились на несколько этажей вниз и попали в еще более длинный коридор. И снова - вереницы закрытых дверей и полнейшая тишина. Ассистент шел молча. На белом, чуть пружинящем пластике не было слышно даже шороха шагов. В конце коридора - новая лестница и опять коридор, похожий на предыдущие, потом еще и еще...
"Кажется, большая часть клиники сооружена под землей, - подумал Эстергом. - Холм расположен на уровне первого этажа, а мы спустились этажей на десять вниз. Тут не помешал бы лифт..."
- К сожалению, мы лишены возможности пользоваться лифтами, - сказал вдруг провожатый, словно угадав мысли Эстергома. - Моторы создают помехи.
- Их можно было вынести за пределы здания, - возразил инженер.
- Так и сделано. Но сейчас лифты выключены.
- Значит, там, за этими дверьми?.. - Эстергом вопросительно глянул на провожатого.
- Там... лаборатории и... они...
- Пациенты профессора?
- Да...
- Это похоже на... тюрьму...
- В определенной степени... пожалуй... Многие из них опасны.
- Но почему такая тишина?
- Тишина... - ассистент едва заметно усмехнулся. - Если бы вы знали, что творится за многими из этих дверей. Тут очень хорошая звукоизоляция.
- А случается, что некоторые... выходят отсюда? - Эстергом почувствовал в голосе неприятную хрипоту и вынужден был откашляться.
- Конечно, - сухо ответил провожатый. - Каждый из них обязательно выйдет отсюда... Но вот мы и пришли...
Он указал на одну из дверей, которая тотчас же бесшумно раздвинулась.
Эстергом увидел круглый, ярко освещенный зал. Посреди на высоком, похожем на операционный, столе неподвижно лежала человеческая фигура, закрытая до подбородка белой простыней. Бритая голова. Очень бледное, изможденное лицо. Глаза закрыты. Синеватые губы плотно сжаты. Вокруг стен зала тянулись пульты с контрольной аппаратурой, рядами кнопок, шкал, экранов, световых табло. Над головой человека, лежавшего на столе, свисало с потолка большое блестящее полушарие. Оно напоминало фасетчатый глаз гигантского насекомого. В стороне на мягком шарнирном постаменте стоял белый ящик, похожий на съемочную телевизионную камеру без объектива. Возле находился большой экран. От блестящего полушария к ящику тянулись тонкие нити проводов. Это и была аппаратура для ускоренной видеомагнитной записи - последняя модель, законченная совсем недавно Эстергомом и забракованная вчера профессором Сатаяной. Сам профессор в белой шапочке и белом халате сидел напротив экрана и приветливо улыбался Эстергому. Кроме профессора в лаборатории находилось еще двое ассистентов, одетых подобно провожатому Эстергома во все белое.
