В Москву со мной поехало несколько товарищей. И вместе с нами - инспектор ЦК. Я спросил его:

- Почему не зашли ко мне? Ответ его был прост и лаконичен:

- Не было невыясненных вопросов.

В Москве с вокзала я позвонил в ЦК. Мне сказали, что за нами послана машина. Однако ее нигде не было видно. В то время с первыми секретарями обкомов постоянно находился сотрудник охраны, чекист. Его я и попросил сходить на вокзал и позвонить еще раз насчет машины:

- Иначе мы опоздаем.

- Могу пойти только с вами,- ответил он.

- Кому я нужен? - попытался я его успокоить. А он опять:

- Не могу, инструкция.

Как правило, это были очень хорошие товарищи и помощники в командировках. Все для тебя сделают, а вот отойти от тебя не могут.

Пишу об этой задержке с машиной потому, что, когда мы вошли в зал заседаний, председательствующий А. А. Андреев сказал:

- Ну вот и ярославцы приехали. Слово имеет товарищ Шахурин.

И добавил:

- Для доклада о работе обкома вам пятнадцать минут.

В это время я еще шел от входной двери удлиненного зала, по обе стороны которого стояли столы с вертящимися стульями, а впереди - длинный стол с большим закруглением. Там сидели члены Секретариата и Оргбюро - А. А. Андреев, А. А. Жданов, А. С. Щербаков и заведующие отделами ЦК ВКП(б). В зале я увидел Надежду Константиновну Крупскую и Розалию Самойловну Землячку. Когда подошел к трибуне, понял, что подготовленные в обкоме тезисы доклада ни к чему: по ним нужно говорить не меньше часа. Перестраиваться пришлось на ходу. Сначала получилось, как мне показалось, немного путано и сбивчиво, потом все более уверенно и увлеченно. Говорил о том, как работает Ярославская парторганизация, что нам удалось сделать, что не удалось и почему, что намечаем на будущее. Приученный еще со времени работы в академии к военной дисциплине, укладываюсь в отведенный срок.

Мне задали несколько вопросов, и, отвечая на один из них, я "поплыл".

Жданов спросил:

- Какая у вас номерность льна?

Я еще плохо ориентировался в льноводстве и стал искать помощи у секретарей обкома, но так и не понял, что они подсказывали. Ответил, что вспомнилось:

- Три с половиной. Щербаков сказал:

- Мало.

Жданов согласился с ним.

Начались выступления. Все положительно отзывались о нашей работе. Андреев предложил признать ее удовлетворительной. Такую оценку приняли. Мне кивают головой: можно идти. И я иду к столам, где сидят ярославцы, еще не очень хорошо соображая, что все самое важное - позади. Когда проходил мимо стола, где сидели Крупская и Землячка, Надежда Константиновна остановила меня:

- Товарищ Шахурин, большое спасибо вам за доклад.

Я, как и каждый в нашей стране, с большим уважением относившийся к Крупской, был как-то ошеломлен этой благодарностью и спросил совершенно искренне:

- За что же?

- Видите ли,- сказала Крупская,- обычно секретари обкомов говорят цифрами и процентами о работе промышленности и сельского хозяйства, а вы говорили о людях. Это очень хорошо и интересно. И партийно.

Отошел я от Надежды Константиновны с ощущением, будто получил большую награду.

В хорошем настроении мы пообедали и уже начали собираться в обратный путь, когда мне сказали, что меня ищут, нужно явиться к одному из работников ЦК. Зашел и слышу:

- Вас решили рекомендовать секретарем Горьковского обкома партии.

- Как же так, я еще так мало сделал в Ярославле, столько планов - и уезжать? Мне говорят:

- Горький - еще более сложная область. И дальше уже более категорично:

- Дайте по телефону указание собрать назавтра пленум Ярославского обкома. Отчитайтесь и вечером выезжайте в Горький. В Ярославль мы будем рекомендовать секретарем обкома Патоличева. Мы его знаем.

Зашел к товарищу, который занимался Горьковской областной парторганизацией. Попросил рассказать, как там идут дела, на что нужно обратить внимание. Мне ответили, что сейчас там работает первым секретарем неплохой товарищ, но у него нет нужной для такой индустриальной области инженерной подготовки. Партийная организация в области крепкая, сильная, с хорошими традициями. Нужно найти путь к сердцу актива, к кадровым рабочим. Смеясь, товарищ добавил:

- Если с сормовичами не посоветуешься, чайку вместе не попьешь, ничего не выйдет. Орешек это крепкий, не каждому по зубам.

На душе тревожно: еще мало опыта. Как все получится? Позвонил домой, сказал, что надо готовиться к переезду.

- В Ярославле,- говорю,- только Волга. Поедем теперь туда, где и Волга и Ока.

Горький произвел на меня сильное впечатление. Прежде всего бросалась в глаза огромная индустриальная мощь: Красное Сормово, автозавод, машиностроительный завод, станкостроительный и многое другое. Потом старина: у вокзала - бывшее здание Нижегородской ярмарки, выше - горьковский кремль и дом бывшего губернатора, оперный и драматический театры, университет, музеи, а также знаменитый сад-откос на спуске к Волге, где летом по вечерам всегда играла музыка. Ну и природа - величественное слияние Волги и Оки. Из окон обкома была видна так называемая стрелка.

Шел январь 1939 года. В марте предстоял XVIII съезд партии. Нужно разобраться с делами, познакомиться с людьми, провести районные, городские и областную партконференции. А трудностей предостаточно. Главное внимание, естественно, индустрии. Кроме самого Горького это Дзержинск с его химической промышленностью, а также Муром, Павлове, Выкса, где были сосредоточены металлургия и машиностроение. Был еще и необъятный кустарный промысел - от искусных павловских умельцев, делавших изумительные ножи с бесконечным количеством изящных предметов, до семеновских кустарей, изготавливавших миллионы деревянных ложек, солонок, ковшиков и т. п.

Там, где занимались кустарным промыслом, можно было видеть такую картину: почти у каждого дома сидел на каком-то обрубке дед и ножом вырезал из дерева ложку, солонку, ковш, а рядом с ним один-два внука - то ли помогали, то ли мешали, но в общем-то учились и когда-то будут учить своих внуков. К этим деревянным ложкам я все время относился с глубоким уважением, возможно, еще и потому, что лет до двадцати я ел только деревянной ложкой. Когда теперь видишь в некоторых столовых или кафе алюминиевые обрубки - ложки и вилки, которые не хочется брать не только в рот, но и в руки,- всегда вспоминаю те приятные на вид и на вкус семеновские ложки, раскрашенные в яркие, радующие глаз цвета. Их производство надо бы продолжить.