- Что случилось?
Объяснил, что готовим городскую партконференцию, хотим провести ее под знаком подъема работы парторганизации, доверия к руководителям, активу, а начальник УНКВД, являясь в области как бы вторым центром, прикрываясь тем, что он друг Берии, что они вместе работали в Закавказье, предлагает арестовать трех работников горкома партии без достаточных оснований. По моему мнению, это попытка опять повернуть дело так, как это случилось в недалеком прошлом, и саму конференцию направить по ложному руслу - снова к недоверию друг к другу. Считаю такие действия противоречащими решениям январского Пленума ЦК.
Выслушав меня, секретарь ЦК попросил:
- Расскажите подробнее, как вы думаете провести конференцию?
А перед расставанием заметил:
- Так и действуйте, а о начальнике УНКВД мы посоветуемся и решим.
Не заходя ни в один отдел ЦК, я вернулся в Ярославль.
В тот же день Ершова вызвали в Москву, и больше мы его не видели. Начальником управления НКВД к нам прислали замечательного партийного работника Губина, который все делал в самом тесном контакте с обкомом партии. В управлении НКВД с помощью обкома навели порядок.
Ярославская область тогда включала и нынешнюю Костромскую. Всего - 52 района. Разнообразной была промышленность: машиностроительный, автомобильный и шинный заводы, завод синтетического каучука и лакокрасок, текстильная фабрика "Красный Перекоп", льнокомбинат и другие предприятия. Многоотраслевым оказалось и сельское хозяйство, гордостью которого были знаменитая костромская порода крупного рогатого скота, а также широко известные тутаевские овцы. Много лесов, а значит, и большое лесное хозяйство. Чрезвычайно важной была добыча торфа. Теплоэлектростанции работали исключительно на торфе, снабжая энергией и предприятия соседней Ивановской области. С одним лишь торфом было столько мороки, столько беспокойства, что немного прозевай, не уследи, не помоги вовремя - и остановятся все заводы и фабрики, станет вся промышленность двух областей. Случались такие трудные месяцы, когда торфа добывали в обрез. Тогда работали совсем без резерва, как говорится, с колес. Одно это держало в постоянном напряжении.
А сколько других дел. Ведь секретаря обкома касается буквально все работа заводов и фабрик, состояние сельского хозяйства, снабжение продовольствием городов, обеспечение людей жильем, работа бань, прачечных, театров, клубов и т. п. И везде свои особенности. Я хоть и провел детские годы в деревне под Москвой, но, например, такой культуры, как лен, и в глаза не видел. А наступает сев. Чем сеять, хватит ли семян, как с техникой? А люди? Проезжая деревнями, видел много заколоченных домов. Очень мало весил тогда трудодень, и люди шли в города, на лесоразработки, на добычу торфа.
В обкоме и горкоме партии, да и в большинстве райкомов работали в основном молодые, но способные коммунисты. Почти всем нам недоставало опыта, но, главное, мы стремились действовать коллективно и дружно. Это избавляло от лишних ошибок. По телефону обменивались мнениями по тем или иным делам с другими обкомами. В ЦК обращались редко. Когда возникали сложные вопросы, обычно советовались с каким-либо отделом, а с секретарями - в особых случаях, имея уже готовое предложение, потому что обязательно спросят: "А что вы предлагаете?" Чаще всего согласятся, а иногда скажут: "Мы посоветуемся и сообщим вам наше мнение".
Работа в области меня захватывала. Большие, важные, интересные дела. И много беспокойства, подчас и тревоги. Чувствуешь: там недоработал, там не проверил. Везде хочется побывать самому, увидеть все собственными глазами.
Поехал на торфяные разработки. В основном там трудились женщины. Наши безотказные русские женщины. Все делают с улыбкой, шуткой. Много не требуют спецобувь для работы в болоте, поближе горячее питание да хорошее отношение. Как важно - хорошее отношение. Иногда это заменяло все остальное. Побывал на торфоразработках. Стало яснее, что делать дальше, чтобы этот участок был более обеспечен, меньше вызывал тревог.
Вернулся, узнаю: собирается Всесоюзное совещание по лесоразработкам. Вызывают на это совещание. Снова надо ехать в лес, смотреть на месте, "почему и отчего растет вверх береза". Выясняем нужды рабочих, думаем о том, как поднять производительность труда в этой отрасли. На совещании выступал большой энтузиаст лесохозяйства страны нарком лесной промышленности Н. М. Анцелович. Слушал я его с большим вниманием: ведь область наша лесная, а дела шли не очень хорошо.
Осенью - уборка урожая, хлебозаготовки. Как раз в это время стал плохо работать резиновый комбинат. Из Москвы приехал представитель. Походили с ним по цехам. Днем, в обеденный перерыв, созвали митинг, вечером - партактив. Вскоре на комбинат прибыл парторгом ЦК Н. С. Патоличев - замечательный организатор, знающий дело. Работа стала налаживаться, настроение у людей поднялось, хотя не все шло еще так, как хотелось бы.
Пришла зима - и опять свои трудности. И многое - снова впервые. Напряжение большое, но обреталась уверенность, а это - наполовину успех.
В середине зимы раздался звонок из Москвы:
- Приезжайте завтра докладывать на оргбюро ЦК о работе обкома.
- Как завтра? Надо же подготовиться? Голос в трубке:
- А разве вы не знаете, что делаете?
- Знаю.
- Ну вот об этом и доложите. А кроме того, у вас уже около месяца находится инспектор ЦК. Так что завтра ждем вас к десяти часам утра.
Трубку положили. Я не мог прийти в себя. Шутка сказать, доклад в ЦК. Да еще первый. И вот так - завтра. Никак не мог поначалу сообразить, с чего начать подготовку. Был час дня, поезд на Москву отходил в одиннадцать вечера. Вот и все время. Пригласил секретарей обкома и горкома, заведующих отделами. Сказал о вызове в Москву. Спросил, какие у них соображения. Заговорили все сразу. Когда шум поутих, сказал:
- Доклада написать не успеем. Это ясно. Тогда выделим наиболее важное.
Высказался сам. Стали добавлять: об этом нужно сказать, об этом. Потом я сообщил собравшимся, что уже около месяца у нас находится инспектор ЦК.
- Кто его видел?
Оказалось, видели многие, кое с кем он даже беседовал, был в районах. Все считали, что я о нем, безусловно, знаю. Только для меня это новость.
