РОД СЕРЛИНГ
ПРОКЛЯТЬЕ СЕМИ БАШЕН
Перевод Г. Барановской
На фоне вечернего неба хмурые зубчатые стены и высокие строения Семи Башен являли собой странную фантастическую картину гигантского замка, вырванного из своего исторического окружения и подвергшегося современным переделкам. Высоко в небе реактивные самолеты оставляли длинные змеевидные хвосты над древней цитаделью, заходящее солнце окрасило их в золотисто-малиновый цвет, и они походили на полосы, оставленные кистью художника. В сгущающейся тьме через олений парк мимо тенистых очертаний живых изгородей и величавых тисов приближались огни машин, повторявших изгибы дороги, ведущей к серому каменному зданию.
Ров с водой окружал эти могучие бастионы, создавая иллюзию того, что замок плавает на поверхности темного лесного пруда. В самом центре огромной раскинувшейся постройки были мощные ворота. С них тянулся откидной мост, точно язык великана, высунутый из разверзшегося рта. Над ним большие железные прутья поднятой решетки походили на гигантские зубы, готовые разорвать непрошеных посетителей, если те попытаются проникнуть во внутренний двор.
Но в этот вечер гости не-были непрошеными. В отличие от тяжеловооруженных всадников, когда-то приезжавших в замок на боевых конях, сегодняшние гости направили в затаившуюся утробу замка свои автомобили - с откидным верхом, спортивные "station wagon".
Они припарковали свои машины в том самом месте, где раньше привязывали коней, везущих связанных и беззащитных пленников. Как и те средневековые узники, некоторые из вновь пришедших были слегка встревожены, покинув свои машины.
Перенестись на шесть веков назад было сродни шоку для тех, кто впервые ощущал это. Но для остальных, гостивших здесь и раньше, это было только началом забавы. Они тоже были ошеломлены при первой поездке сюда, а теперь брали реванш, видя других в подобном положении.
Пол Корлей, у которого в лондонских кругах была репутация шутника, был постоянным посетителем, любившим бомбардировать новичков своими остротами. С абсолютно серьезным выражением на круглом, как луна, лице он приблизился к крепко сбитому австралийцу с квадратным подбородком по имени Гордон Вудроу и серьезно заявил: - Вам повезло, Вудроу, что вы не сбили оленя, когда ехали через парк. В старые времена вам отрезали бы уши и дважды выжгли клеймо за подобное оскорбление.
Хэлен Лоулэнд, эффектная блондинка с живыми манерами, услышала слова Корлея, когда выходила из нанятого лимузина.
- Не верьте ничему, что вам скажет Пол, мистер Вудроу, - сказала она. - Нам повезло, что мы приглашены в Семь Башен на одну из пирушек в старинном стиле.
- А вам, Хэлен, повезло больше всех, - отозвался Корлей. - Если бы первый Сью Дюбуа не сделал эти ворота достаточно широкими для всадников, чтобы скакать по двое в ряд, ваш наемный тарантас растерял бы, проезжая через JIHX, все свои крылья.
Гордон Вудроу, поджав губы в сдержанном нетерпении, ждал, когда Корлей договорит. Потом задал быстрый вопрос: - Вы сказали "пирушка", мисс Лоулэнд. Я думал, нас пригласили сюда принять участие в охоте за привидениями, или меня дезинформировали? .
Оба, и Хэлен, и Корлей, быстро приложили палец к губам!
- Никогда не используйте это слово, - вполголоса сказал Корлей. - Вы не охотитесь за привидениями в Семи Башнях. Они охотятся за вами. Фактически, лучше не упоминайте привидений, пока они не будут представлены должным образом. Вас может услышать кто-нибудь там, наверху!
По могильному тону Корлея Вудроу решил, что тот имеет в виду возвышающиеся над ними башни и каких-то обитающих, там призрачных созданий, особенно когда Пол, произнеся это, указал вверх.
Когда австралиец осмотрел центральную башню, его взгляд опустился ниже, и он понял, о чем говорил Корлей. Стоя на балконе с железными прутьями, выходившем На. внутренний двор, прибывших оглядывал худой мужчина с изможденным бледным лицом. На балкон в былые дни выходили прежние владельцы замка, чтобы оценить добычу, которую привозили из набегов их приспешники. Осовремененной версией этих феодальных баронов был благородный Джеймс Бойс, нынешний владелец Семи Башен и прямой потомок прежнего Оью Дюбуа.
Вместо того, чтобы надеть на лицо маску злобного презрения, в подобающей его предкам манере, Бойс приветствовал каждого искренней обезоруживающей улыбкой, которая обличала в нем жертву, а не охотника. Презрение появилось на губах Гордона Вудроу, когда дородный австралиец сравнил мощь Семи Башен с незначительным телосложением их владельца.
- Он напоминает сухую сердцевину грецкого ореха, - прокомментировал Вудроу, - которая болтается в чрезмерно большой скорлупе.
- Таков наш Джимми-бой, - хихикнул Корлей. - Даже я не смог бы уколоть его лучше.
Прибыли еще две дюжины гостей, теперь некоторые автомобили уезжали, среди них нанятый Хэлен лимузин, возвращавшийся в Лондон.
Слуги, одетые в линялые, древние ливреи, несли багаж мимо комнаты охранников, где сторож нажал кнопку электрического мотора, опустившего решетку современным тросом и отрезавшего остальной мир.
- Наши машины надежно припаркованы на ночь, - тем же загробным тоном сказал Корлей. - Так же, как и мы, некоторое время спустя, надеюсь.
Джеймс Бойс спустился с балкона поприветствовать своих гостей, когда они вошли в огромный зал. После этой формальности их проводили в предназначенные им комнаты. Провожатыми были слуги. Они проходили мимо комнат, увешанных тяжелыми древними гобеленами, по коридорам, вдоль которых стояли полированные доспехи, вверх по огромным лестницам, прямым и винтовым, в коридоры, поворачивавшие под разными углами, образовывая путаницу переходов на других этажах.
Несмотря на то, что было еще светло, косые лучи заходящего солнца потускнели.из-за узких окон и витражей, придавая былую мрачность обстановке замка. Несмотря на знакомство с этими сценами, Хэлен вновь была захвачена их странными чарами. Это в какойто мере было из-за того действия, которое оказала окружающая обстановка на подругу Хэлен, Кинтию Гиффорд, темноглазую брюнетку, приехавшую вместе с ней из Лондона. Кинтии, игравшей главные роли в телеверсиях первых британских драм, очень хотелось посетить Семь Башен, но к этому времени впечатление, полученное ей, было более чем сильным. Оно было леденящим.
