Камень рассек ему щеку. Он взвизгнул и закрыл лицо руками.
Люди стали надвигаться.
- Нет! - заверещал он. - Нет!
Он рванулся через кусты, словно гиппопотам, раздирая одежду, лицо и руки. Жена его бросилась к нему, но кто-то подставил ей подножку, и она упала лицом на тротуар. Еще один камень просвистел в воздухе и ударил бегущего к дому Чарли в затылок. Другой камень разбил фонарь над крыльцом, и стеклянные осколки обрушились Чарли на голову.
- Не я! - закричал он надвигающейся толпе. - Это не я, но я знаю кто, - неожиданно для себя сказал он. И только произнеся это, понял, что сказал единственно правильную в его положении вещь.
Люди остановились, неподвижные, словно статуи, и из темноты раздался голос:
- Олл раит, Чарли, Кто это?
Нелепый толстый человек стоял на крыльце и улыбался сквозь текущие по лицу слезы л кровь.
- Что ж, я скажу вам, - объявил он. - Сейчас я вам скажу это, потому что я знаю, кто это. Я действительно знаю, кто это. Это...
- Не тяни, Чарли, - скомандовал голос из толпы. - Укажи нам чудовище.
Дон Мартин протолкался вперед.
- Олл раит, Чарли. Мы слушаем!
Чарли изо всех сил старался что-нибудь придумать. Чье бы имя назвать? Он был словно в дурном сне. Страх бился в голове и мешал думать.
- Это мальчишка! - выкрикнул он. - Вот это кто. Это мальчишка!
Салли Бишоп вскрикнула и обхватила руками Томми, зарывшегося лицом ей в платье.
- Это безумие, - негодующе бросила она повернувшимся к ней людям. Это безумие. Он же ребенок.
- Но он знал, - возразила миссис Шарп. - Он был единственным, кто знал. Это он все рассказал нам. Откуда он узнал? Как он мог узнать?
Голоса поддержали ее.
- Откуда он знал?
- Кто сказал ему?
- Пусть мальчишка ответит!
Словно лихорадка охватила людей. Какой-то сжигающий тело и душу вирус, перекашивающий лица, заставляющий говорить неожиданные слова, укрепляющий внутренний страх.
Томми вырвался из рук матери и бросился прочь. Кто-то из мужчин метнулся ему наперерез, словно футболист, делающий подкат, но промахнулся. Другой, широко размахнувшись, бросил во тьму камень. Люди кинулись за Томми. В ночи раздавались мужские голоса, женские вскрики. Послышался протестующий голос одного из друзей Томми: единственный разумный голос среди охватившего людей безумия, но люди продолжали бежать по дороге, по тротуарам, по обочинам, слепо выглядывая двенадцатилетнего мальчугана.
А потом в одном из домов зажегся свет: в двухэтажном сером украшенном лепниной доме, принадлежащем Бобу Уиверу. Кто-то крикнул: - Это не мальчишка. Это Боб Уивер!
На крыльце дома миссис Шарп зажегся фонарь, и Салли Бишоп закричала: Это не Боб Уивер! Это миссис Шарп!
- Говорю вам, что это мальчишка! - взвизгнул Чарли.
Огни зажигались и гасли по всей улице. Сама собой заработала чья-то газонокосилка, бешено промчалась по газону, оставляя за собой неровную дорожку выстриженной травы, и врезалась в стену дома.
- Это Чарли! - закричал Дон Мартин. - Он один из них. - И увидел, как в его собственном доме вспыхнул и вновь погас свет.
Люди метались из стороны в сторону, от одного дома к другому.
Камень просвистел в воздухе, вслед за ним второй. Вдребезги разбилось стекло. Закричала от боли женщина. Огни вспыхивали и гасли, вспыхивали и гасли. Чарли Франсуорт упал на колени: кусок кирпича пробил двухдюймовую дыру в его черепе. Лежащая навзничь на тротуаре и вопящая от ужаса миссис Шарп вдруг смолкла: опрометью бегущая через дорогу женщина наступила ей на голову острой шпилькой.
С вершины холма в четверти мили от городка улица Кленовая была видна очень хорошо. То тут, то там вспыхивали огни, метались кричащие люди. На улице царил бедлам. День открытых дверей в сумасшедшем доме. Стекла в домах были разбиты, осколки уличных фонарей сыпались на головы детей и женщин. Сами собой заводились газонокосилки и автомобили, включались и выключались радиоприемники. Грохочущая музыка мешалась с криками мольбы и ярости.
На вершине холма стояли у люка космического корабля двое людей, скрытых темнотой, и глядели на Кленовую улицу.
- Понимаете теперь процедуру? - спросил один из них второго. Достаточно остановить их машины и газонокосилки, отключить радио и телефон. Погрузить их на несколько часов в темноту и смотреть, как развернутся события.
- И везде все происходит одинаково? - спросил второй.
- С незначительными вариациями, - ответил первый. - Они находят самого страшного врага: себя самих. Все, что нам остается, это сидеть в стороне... и смотреть.
- Если я правильно понял, - сказал второй, - это место, эта Кленовая улица, она ведь не одна такая?
Первый покачал головой и рассмеялся.
- Конечно, нет. Их мир состоит из Кленовых улиц, и мы пойдем от одной к другой, позволяя им уничтожать себя. - Он повернулся и пошел по пандусу, ведущему на корабль. - От одной к другой, - повторил он следующему за ним собеседнику. - От одной к другой. - Это было лишь эхо его голоса, потому что обе фигуры исчезли внутри корабля, и мягко скользнувшая плита закрыла вход.
- От одной к другой, - повторило эхо.
На следующее утро, когда взошло солнце, на улице Кленовой стояла тишина. Большинство домов сгорело. На тротуарах и террасах лежали трупы. Но тишина была полной. В живых не осталось никого.
К четырем часам пополудни во всем мире не осталось никого, кто бы встретил рассвет. По крайней мере, людей. А во вторник на следующей неделе на улице Кленовой появились новые жители. Это были представители красивой расы. Их лица говорили о том, что у них прекрасный характер и красивой формы головы. Просто замечательные головы. По две на каждого нового жителя.
