Через три минуты после того, как вице-президент банка и двое сотрудников «Уэллс Фарго» спустились вниз, Мердок вдавил дуло револьвера в спину охранника. Примерно в это же время Джордано, оказавшийся как раз у окошка, направил свой револьвер на кассирш и ножом перерезал провод сигнализации.

— Все деньги из ящиков на стол. А теперь положите их в мешки, что у вас за спиной. Отлично, отлично! Кладите только пятерки, десятки, двадцатки, пятидесятки и сотенные. Мельче и крупнее[9]не надо. Хорошо, очень хорошо!..

За его спиной Мердок быстренько собрал в кучу охранников, клиентов и служащих банка. Как только кассирши уложили деньги в мешки, Джордано предложил им составить компанию остальным и держал всех на мушке, пока Мердок относил мешки Симмонзу. Затем Мердок спустился вниз, чтобы помочь Дену очистить хранилище, а Джордано остался наверху.

— Не надо нервничать и пытаться проявить героизм, — предупредил он и продолжал говорить, объясняя, что бояться нечего, все останутся живы и через две-три минуты обретут свободу. Кассирш и банковских служащих он называл по именам, словно хорошо их знал.

«До чего все гладко», — подумал он. Ему пришлось пережить лишь один неприятный момент, когда снизу донеслись два приглушенных выстрела: Ден пристрелил Мэттью Делвина. Джордано было решил, что кто-то из сотрудников «Уэллс Фарго» решил защитить банковские денежки. Но больше снизу звуков не доносилось, и он успокоился, полагая, что все идет по плану. Кто-то спросил насчет выстрелов, но Джордано ответил, что никто не стрелял, просто внизу взорвали дверь хранилища. Ему вроде бы поверили.

Народ подобрался смирный. А тут вскоре и Ден с мешком в руке поднялся наверх и направился к двери, что вела на автостоянку. За ним появился Мердок, также с большим мешком. Он вышел через парадную дверь. Симмонз уже подогнал пикап. Мердок бросил мешок на заднее сиденье и нырнул следом. Джордано начал пятиться к парадной двери.

Идеальный вариант, думал он, а ведь у них на одного человека меньше и план действий разработан буквально на ходу. Грабить банки — одно удовольствие. Банкиры, похоже, сами готовы все отдать, только попроси.

Он еще раз проверил, обрезаны ли телефонные провода, и предупредил, что все должны оставаться в здании еще двадцать минут, если не хотят попасть под пули. Он понимал, что ему не поверят, но именно эту фразу бросил в Пассэике усатый грабитель. Пусть хоть она позволит полиции связать между собой два ограбления. Полностью выполнить тонкий замысел полковника им не удалось. Но полиция все домыслит сама, раз уж оба ограбления оказались столь удачными.

А если и не домыслит, если ФКСД возместит украденное, то есть потери понесет государство, какое ему, Джордано, до этого дело. Это полковник тщательно взвешивал добро и зло. Джордано заботило другое: прибрать деньги к рукам и благополучно с ними смыться.

Он добрался до двери, открыл ее, шагнул на тротуар, и тут его ждал сюрприз.

День начался для Пат Новак крайне неудачно. Во-первых, она не выспалась. Всю ночь ее мучили кошмары, поэтому в половине восьмого будильник поднял ее с постели злую, с головной болью. Она сварила кофе и бросила кусочек хлеба в тостер. Когда он выпрыгнул, Пат долго смотрела на него, потом бросила в мусорное ведро и выпила вторую чашку кофе.

В банке в то утро ее все раздражало. Даже обычные люди с их разговорами ни о чем. «В каких купюрах дать вам сто долларов, мистер Фрайшер?» — «Одну по сорок и две тридцатки, Пат». Ирма, ее соседка слева, ругала широко разрекламированное лекарство, которое, однако, не сняло боли в ее суставах. «Они обещали, что стоит только его принять, и о боли можно забыть. Как бы не так». Шейла, соседка справа, в то утро едва не свела ее с ума своей болтовней. Пару недель тому назад она увлеклась астрологией, и теперь Пат знала о звездах куда больше, чем ей бы того хотелось. «Ты Водолей, так? Давай поглядим, что тебя ждет сегодня. Ага. Слушай внимательно. День весьма напряженный, с резкими поворотами, острыми ощущениями, неожиданным развитием событий. Как это интересно, Пат!»

Ничего интересного Пат в этом не находила. Кроме, пожалуй, одного: в астрологических прогнозах каждый всегда видел то, что хотел увидеть. И уж конечно, она в них не верила. Хотя верили многие, причем не только тупицы вроде Шейлы, но и вполне интеллигентные люди. Откровенно говоря, Пат не хотела знать, что уготовили ей звезды. От жизни она не ждала ничего хорошего. А раз так, к чему подробности.

В половине одиннадцатого она пошла выпить кофе. В туалете остановилась у зеркала, чтобы подкрасить губы, да так и застыла. Ну до чего же глупая, невыразительная физиономия!

А несколько дней назад она просто цвела. Пат стояла перед зеркалом, смотрела на свое отражение и ничего не понимала. Неужели и сейчас она видит то же лицо? Неужели мужчина может так изменить лицо женщины? Неужели столь важно ее отношение к мужчине? Не к мужчине вообще, а к конкретному мужчине. С другими ничего такого не бывало. Разве что появлялись мешки под глазами да озабоченно хмурились брови, образуя морщины на лбу. Она не превращалась в красавицу.

В красавицу ее превратил Джордан.

«Такой застенчивый, маленький», — думала она. Однако застенчивость исчезала, как только они оставались наедине, откуда-то появлялась невероятная сила. Он научил ее тому, от чего она всегда отбрыкивалась, даже во время замужества, и выяснилось, что ей это очень даже нравится. Джордан сумел найти к ней подход.

Увидит ли она его еще, гадала Пат.

Скорее всего нет, решила она. Пат пришла к выводу, что Джордан не женат, но чувствовала, что рассказывает он ей далеко не все. А вот что он от нее скрывает, Пат понять не могла. К тому же хоть Джордан и выглядел тихоней, у Пат создалось впечатление, что у него есть женщины во всех городах, где он хоть раз появлялся. Так чего ему возвращаться к ней? Что в ней особенного? Она стала особенной благодаря ему, но с его уходом блеск померк, и она вновь одна, все та же замарашка.

— Ты больше никогда не будешь красавицей, дура ты, дура! — бросила она зеркалу, вытерла глаза и вернулась к окошечку.

Далее все шло как обычно, так что, уходя на ленч, Пат в сердцах помянула астрологический прогноз Шейлы. Острые ощущения, неожиданный поворот событий. Она не могла припомнить более занудного, тягостного дня.

А потом зазвонил телефон.

Поначалу ее охватила паника. Автомобильная авария, отец в больнице, состояние критическое... Она выскочила из банка и поспешила в больницу, благо до нее было всего несколько кварталов.

Но на полпути что-то остановило ее. Может, шестое чувство. Пат зашла в телефонную будку и позвонила домой. Она хотела убедиться, что дети не одни, что с матерью все в порядке. Поэтому Пат набрала домашний номер, чуть не сошла с ума, считая гудки, и уже хотела повесить трубку, когда услышала голос отца.

Отец заверил ее, что и мать, и дети тоже дома. Она ничего не могла понять.

Уже повернув к банку, Пат остановилась. Может, в больницу вызывали другую кассиршу? Она позвонила в больницу, попросила соединить ее с отделением реанимации. Переговорив с несколькими сестрами, Пат вышла из будки в полной уверенности, что кто-то сыграл с ней шутку. Злую и жестокую.

Она поспешила в банк, гадая, что же такое дурное она могла сделать, чтобы кто-то возненавидел ее? Пат уже подходила к банку, когда коричневый пикап вынырнул из-за угла и остановился у входа. Она увидела, как открылась дверь, со стороны стоянки выбежал охранник Николсон, и тут внезапно с револьвером в руке, сверкая глазами, возник усатый мужчина, мужчина, которого она больше не надеялась увидеть, мужчина, о котором она мечтала, которого любила. Джордан Льюис.

Он заметил ее и замер. Секунду или две они напоминали статуи, потом она увидела, что Николсон поднимает пистолет и крикнула: «Джордан, берегись! Берегись!»