— Я и не думал, что вы притворяетесь.

— И вы хотели меня не меньше. Но я рада, что мы этого не сделали. Знаете почему?

— Скажите.

— Потому что так между нами еще осталось сексуальное напряжение. Вы это чувствуете?

— Да.

— И оно никуда не денется и завтра вечером. Может быть, когда я поеду в Маспет, я надену штаны с разрезом. Вам это понравится?

— Возможно.

— И длинные перчатки, и высокие каблуки. — Она пристально посмотрела на меня. — И буду без блузки.

— И подкрасите соски губной помадой.

— Румянами.

— Но того же цвета, как ваша помада и лак для ногтей.

— Может быть, мы немного поиграем, — сказала она. — После того как совершим сделку. Может быть, мы получим удовольствие. Все трое.

— Ну, не знаю.

— Вы думаете, мы попытаемся отобрать деньги? Но у вас же останутся копии. Одна у адвоката, другая у частного детектива.

— Дело не в этом.

— А в чем?

— Вы сказали — все трое. Я не люблю тесноты.

— Тесно не будет, — сказала она. — Места там будет сколько угодно.

В четыре я позвонил. Должно быть, она сидела у телефона — в ту же секунду, как он зазвонил, она взяла трубку.

— Это Скаддер, — сказал я.

— Вы пунктуальны, — ответила она. — Это хороший признак.

— Признак чего?

— Пунктуальности. Я говорила с мужем. Он согласен на ваши условия. Завтрашний вечер годится. Что касается времени, то он предлагает полночь.

— Пусть будет час ночи.

— Час ночи? Минутку.

Наступила пауза, потом трубку взял Стетнер.

— Скаддер? — сказал он. — Говорит Берген Стетнер. Час ночи меня устраивает.

— Хорошо.

— Мне не терпится с вами познакомиться. Вы произвели на мою жену большое впечатление.

— Она и сама производит большое впечатление.

— Я всегда так думал. Насколько я понимаю, мы уже как будто встречались. Вы тот болельщик, который ищет туалет не там, где надо. Но должен сознаться, что совершенно не помню, как вы выглядите.

— Когда увидите, узнаете.

— У меня такое чувство, будто мы уже знакомы. Но в нашей договоренности, насколько я ее понял со слов Ольги, есть одна вещь, которая меня беспокоит. У вас остаются копии — у адвоката и у вашего представителя, верно?

— У адвоката и у одного частного детектива.

— С которыми они ознакомятся в случае вашей смерти и выполнят кое-какие ваши пожелания. Правильно?

— Правильно.

— Вполне понятная предосторожность. Я мог бы заверить вас, что в ней нет необходимости, но это, возможно, вас не успокоит.

— Не совсем.

— «Верь всякому, только не забудь снять карты» — так, кажется, говорится? Но вот какая у меня дилемма, Скаддер. Представьте себе, что мы совершим нашу сделку к взаимному удовольствию всех сторон, вы пойдете своей дорогой, я своей, а через пять лет вы поскользнетесь на тротуаре и угодите под автобус. Вы понимаете, к чему я клоню?

— Да.

— Потому что если я сдержу слово…

— Я вас понял, — сказал я. — Один мой знакомый как-то оказался в таком же положении. Погодите минутку, попробую вспомнить, как он из него вышел. — Я немного подумал. — Вот что. Как вам понравится такой вариант? Я оставляю обоим указания, что, если я умру через год или больше с сегодняшнего дня, они должны уничтожить то, что я им дал, если только не возникнут особые обстоятельства.

— Какие особые обстоятельства?

— Например, если не появятся серьезные основания подозревать, что моя смерть была не случайной, и если убийца не будет установлен или задержан. Другими словами, вам ничего не грозит, если я попаду под автобус или под пулю ревнивого любовника. А если я окажусь жертвой каких-нибудь неизвестных убийц, тогда ваше дело плохо.

— А если вы умрете до конца первого года?

— Тогда у вас тоже возникнут проблемы.

— Даже если это будет автобус?

— Даже если это будет сердечный приступ.

— Господи! — сказал он. — Мне это не очень нравится.

— Это самое лучшее, что я могу предложить.

— Черт возьми. А как у вас со здоровьем?

— Не так уж плохо.

— Надеюсь, не слишком налегаете на кока-колу?

— Не могу много ее пить — живот пучит.

— Смешно. Вы не занимаетесь парашютным спортом или дельтапланеризмом? Не летаете на собственном самолете? Господи, что я говорю! Как будто оформляю вам страховку. Что ж, вы, кажется, хорошо о себе заботитесь, Скаддер.

— Стараюсь избегать сквозняков.

— Старайтесь и дальше. Вы знаете, мне кажется, Ольга права — знакомство с вами доставит мне удовольствие. Что вы делаете сегодня вечером?

— Сегодня вечером?

— Да, сегодня вечером. Не хотите с нами пообедать? Выпьем немного шампанского, повеселимся. Завтра нам предстоит дело, но это не помешает нам пообщаться сегодня.

— Не могу.

— Почему?

— У меня есть свои планы.

— Так отмените их! Неужели это что-то настолько важное, что нельзя перенести?

— Я должен быть на собрании «Анонимных алкоголиков».

Он долго хохотал.

— Знаете, это просто замечательно, — сказал он в конце концов. — Ну, раз уж на то пошло, то у нас тоже есть планы. Ольга должна сопровождать одну молодую девицу на танцы в Организацию католической молодежи, а я иду, хм…

— На заседание Совета бойскаутов, — подсказал я.

— Вот именно. Ежегодный торжественный обед окружного Совета бойскаутов с раздачей наград. Мне собираются вручить значок «Почетный педераст» — очень ценная награда, на нее много претендентов. Занятный вы человек, Скаддер. Вы обойдетесь мне в немалую сумму, но по крайней мере я хоть посмеюсь вволю.

После разговора со Стетнером я позвонил в контору по прокату автомобилей, расположенную по соседству, и заказал машину. Забирать ее сразу я не стал, а сначала дошел пешком до книжного магазина «Колизеум» и купил план Куинса. Выйдя из магазина, я сообразил, что совсем рядом находится галерея, куда я отдал вставить в рамки рисунки Рея Галиндеса. Они сделали все очень хорошо, и, глядя на рисунки сквозь стекло, не дающее бликов, я попытался воспринять их как произведения искусства. Но мне это никак не удавалось. Я все время видел двух мертвых мальчиков и человека, который их убил.

Мне завернули рисунки, я расплатился кредитной карточкой и отнес сверток к себе в отель. Положив их в стенной шкаф, я несколько минут изучал план Куинса. Потом вышел, чтобы выпить кофе с бутербродом и прочесть газету, а вернувшись, еще некоторое время разглядывал план. Около семи я зашел в прокатную контору, снова расплатился кредитной карточкой и сел за руль серой «тойоты-короллы», почти новой — на счетчике было меньше десяти тысяч километров. Бак был полон, а пепельницы пусты, только тот, кто чистил салон пылесосом, сделал это не слишком добросовестно.

План я взял с собой, но добрался до места, не заглядывая в него: проехал по тоннелю Мидтаун и по Лонг-Айлендскому шоссе, а с него свернул сразу после пересечения с магистралью Бруклин-Куинс. Движение на шоссе было не слишком большое: почти все жители пригородов уже сидели перед телевизорами. Я покрутился по улицам, а добравшись до спортзала «Нью-Маспет», не спеша объехал квартал и нашел место, где поставить машину.

Я просидел там час или даже больше, словно какой-нибудь ленивый полицейский в засаде. Был момент, когда мне захотелось отлить, а я не догадался захватить с собой пустую литровую бутылку, как меня учили много лет назад. Однако вокруг никого не было, за последние полчаса я не видел ни души, и это придало мне храбрости. Я отъехал на два квартала, вылез из машины и в полное свое удовольствие отлил у кирпичной стены. Потом снова объехал весь квартал и поставил машину в другом месте, прямо напротив входа в спортзал. Вся улица была как мечта автовладельца — мест для стоянки сколько угодно.

Около девяти или немного позже я вышел из «тойоты» и подошел к спортзалу. Некоторое время не спеша присматривался, потом вернулся в машину, достал блокнот и набросал кое-какие схемы. Мне пришлось включить потолочный фонарь, но ненадолго.