Я правильно всё рассчитал и не зря стоял, дожидаясь его здесь. Я был готов к схватке, но её не последовало. Он даже слова не произнёс и сразу же стал пятиться, а потом оступился и, уже падая, закричал.
Прав всегда тот, кто совершает поступок. Счастье не должно иметь изъяна, гармония не терпит диссонанса.
...........................................................................
.........
И было утро.
Я пришёл к Леди, и она открыла передо мной сад, где будут цвести розы, мы были у окна, и я показал ей, где это будет.
Этот дом ждал нас, здесь всё ждало нас.
- Этот дом, словно бы состоит из одних окон. Как здесь светло!
Утром мы будем входить в эти комнаты и встречать солнце, оно будет с нами весь день, обходя дом, комнату за комнатой, а когда стемнеет, мы выйдем в сад, и часовые будут салютовать тебе, часовые во дворце твоей ночи.
Звёзды. И море. В твоём саду шумит море.
Небо - его палаты, звёзды - его часовые, посмотри, они салютуют тебе!
И олени придут к морю и станут слизывать с камней соль и фыркать, когда озорница нимфа бросит в них пригоршню морской пены,- беззаботные, как хохочут они, как несут их дельфины, в раковинах-каретах, как быстро! Поднимая брызги, они хохочут, не дают вздремнуть черепахам, прячутся черепахи в свои панцири, но, не удержавшись, выглядывают - что это там за музыка? Это эльфы танцуют.
Это ветер и свет, это дриады шепчут тебе о своей любви.
Птицы спешат, слетаясь к тебе, луна смотрится в зеркальце, прихорашивается, оперы твоей звуки! Пусть они поют для тебя, пусть ангелов хор поёт для тебя, ты королева! В шкатулках твоих дворцы огней, на губах твоих тепло солнца, и даришь ты его, щедрая, как они любят тебя, как они любят тебя, королева!
Тс-с-с-с-с... тише, тише, она уснула.
Она спит.
...........................................................................
..................................
Леди купила дом.
Я ничего не знал. Она привезла меня, остановила машину и сказала: "Хороший дом, правда?"
- Теперь мы будем жить здесь,- сказала она.
И она осталась, а я помчался за вещами в отель.
Когда я вернулся, было уже темно.
Мы принялись обследовать дом, мы обошли его комнаты, поднялись наверх и долго стояли на балконе, а где-то далеко в ночи море разбивало волны о камни земной тверди.
Мы спустились в сад. В темноте ничего не было видно.
Я принёс канистру с бензином. Горел он отчаянно, но быстро сгорал.
Тогда Леди расставила по всему саду бенгальские огни, и мы зажигали их один за другим. Мы стояли и смотрели, а когда огонь догорал, мы шли к следующему.
Утром я заявил: "Здесь всё нужно приводить в порядок".
Первым делом я решил заняться клубникой, она до безобразия разрослась. Леди собирала граблями мусор.
Мы развели костёр, совсем небольшой.
- И кто только здесь жил! Нельзя же запускать всё до такой степени,возмущался я.
- Наверное, им было некогда,- предположила Леди.
- Ничего,- сказал я.- Я знаю, где мы посадим розы.
Она помешивала огонь веткой, морщась от дыма. Потом дым закрутился в мою сторону, и она подняла лицо.
- Нужно в этом году посадить,- сказал я.- Здесь ведь не бывает заморозков?
- Нет,- сказала она.
- Я знаю один сорт... Как жалко, что садик такой тесный!
Я уже прикидывал, как мы устроим беседку и маленький, ну хоть совсем маленький, водоём. Интересно, какой здесь климат.
- Что?- сказала она.
- Какой здесь климат, интересно.
- Ты собираешься здесь остаться?
Я не ответил.
Она сказала: "Пойдём в дом?"
Я залил остатки нашего костерка, и мы отправились совершать ритуальное чаепитие.
Разрезая кекс, она сказала: "А как же дела?"
Я подумал, что можно не отвечать. Но она молчала.
Я сказал: "Мне недосуг даже помнить о них".
- Помнить не обязательно,- сказала она.- Но забывать тоже не следует.
Я подумал: "Разводит ли здесь кто-нибудь гладиолусы? На вилле я их не видел".
Я и представить себе не мог, что мы уедем так скоро.
Она не торопила меня. Она видела, что мне не хочется уезжать.
Все уже разъезжались. Забегали к нам пощебетать, повздыхать, и адрес, адрес: "Непременно к нам!"
Мы шли по отсыревшему корту, и я сказал Леди: "Скажи им, пусть включат свет!" - я показал ей на тучи.
Ещё не было холодно, но подул резкий ветер, потом он ослабел, начались дожди.
Море оплакивало гибель Великой Армады, на песке валялись птичьи трупы.
И был туман.
Края тентов беспомощно хлопали как ресницы обманутой девочки.
И наконец Леди сказала: "Нам пора".
Мы уезжали в двухместном купе, и за мутноватым стеклом были жёлтые деревья.
Леди сказала: "Иногда приходится поступать вопреки желаниям",- но когда мы вошли в квартиру, и она, сбросив с себя находу плащ, подошла к окну и раздвинула занавес штор, и комната вдруг озарилась светом дня, я понял, что хотел вернуться.
- Как у нас хорошо,- растроганно пробормотал я.
Леди обернулась:
- Значит, праздник продолжается?
Вечером мы отправились проведать город и до поздней ночи гуляли по улицам.
Мы шли по аллее, а фонари спешили от окошка к окошку, боясь потерять нас в темноте, ветер мешал им видеть, окошки хотели совсем закрыться, и я сказал Леди, показав на них: "Вот ещё один дом, где вместо стен окна".
- Чтобы соединиться, нужно всего лишь освободиться от того, что разъединяет,- сказал я.- Чтобы знать друг друга, не нужно обмениваться адресами. Те, кто служат отрицанию, произносят слова, но не умеют понять того, о чём говорят, ведь понимать можно лишь то, что любишь. Пусть твои слова будут лишь о том, что ты любишь - вот формула, достойная быть отлитой в золоте и помещённой на сфере небес.
Леди молчала.
- Я люблю жизнь, Леди. Теперь разве что смерть могла бы остановить меня, но смерть - химера. Этот мир падёт к твоим ногам, или я испепелю его своим дыханием!
- А небеса?- сказала Леди с улыбкой.
- Оставим небеса Богу,- сказал я.
И мы снова шли по аллее, и я стал воодушевлённо рассказывать Леди об Оскаре Уайльде и его идее продолжения шедевров.
- Ещё одно слово, и я начну ревновать,- предупредила Леди.
"Ты был бы милейшей девочкой, если бы не ревновал",- сказал я Мэгги.
У него был день рождения.
Он хотел, чтобы я остался подольше, но я сказал: "Не могу. Извини, Мэгги",- и стал собираться чтобы уходить.
И тогда он не выдержал и закричал: "Да кто она, эта женщина!"
А я сказал: "Просто женщина".
Я сказал: "Она вся - воплощение идеи женщины".
"Но любовь-то у вас не платоническая",- сказал Мэгги.
А я сказал: "Ты был бы милейшей девочкой, если бы не ревновал".
И я пришёл к Леди и увидел, что она стоит у окна, а в комнате горят люстры.
...........................................................................
.
- Прочитай,- сказала Леди, протягивая мне бумаги.- Только что принесли. Прочитай.
Я взглянул.
- Что за чушь!
- Это ответ на твою статью.
Я посмотрел на неё.
- Нельзя быть таким чувствительным,- она потрепала меня за руку.
Я снял с телефона трубку.
- Кому ты собрался звонить?
Она заглянула посмотреть, какой я набираю номер. Нажала пальцами на рычаг.
- Ты что, это серьёзно?
Я держал трубку в руке.
- Положи,- сказала она.
Я положил.
До меня начало доходить, в чём дело.
Я прочитал бумаги ещё раз. Грубость, неряшливость, никаких аргументов... Глупо. Слишком глупо.
- Твоя наивность очень обаятельна,- сказала Леди.
"Тебе подставили шар, а ты, вместо того чтобы взять его, ломаешь в ярости кий".
- Я всё понял.
- Неужели понял?- сказала она с иронией.
- Это как игра в поддавки, да? Но это как-то... как-то...
