Я плакал.
Я знал, где лежат патроны.
...наверное, одни пятёрки приносит?..
- Танго, танго! Танцуем танго!..
........................................................................
...они смотрели мимо меня и улыбались мужчинам, она хотела танцевать со мной, она сказала: "я научу тебя, это не трудно",- у меня горело лицо, уши, я едва лепетал, она вела меня, я топтался, она шепнула: "только на ноги не наступай",- её тело, горячее, вот оно, горячее под тканью, видишь, как просто, чья-то рука небрежно отстранила меня сзади, за плечо. Уступи-ка...
Она с ним. Она смеётся. Он обнимает её.
...я не отпускаю ружьё, он вырвал у меня из рук...все стоят неподвижно...как во сне... музыка, но никто не танцует...он...я убил его?...все смеются...не заряжено...я не зарядил его...все смеются...Мама не смеётся.
- Ты и вправду хотел убить его? Или только напугать.
Раздался щелчок, я ничего не понял сначала, да и никто ничего не понял. Те, кто видели, как я поднимаю ружьё, стояли как восковые фигуры. Все ждали, что сейчас хлопнет выстрел. Я не успел ничего понять. Почему нет звука. Как во сне. Ты стреляешь, а он не падает. Стоит и смеётся. Только глаза у него не смеялись. И у мамы тоже. Почему я на неё посмотрел? А остальные и впрямь поверили, что это была шутка. Отец зачем-то показывал им ружьё и всё повторял: "Не заряжено было, не заряжено".
И все говорили: "Ружьё-то не заряжено. Каков стрелок!"
Сначала он всё никак не мог вырвать у меня из рук ружьё, а я даже не сжимал пальцы, они сами держали, а когда я понял, что произошло, разжались. И он стал показывать всем, что ружьё не заряжено, не понимая, какую глупость делает. Это уже и так всем было понятно. Ведь я успел нажать пальцем. Он смеялся, а глаза такие бессмысленные были, как будто смеялся автомат. Он видел, как я поднимал ствол. Его глаза совсем не изменились. Только рот начал смеяться. Хочешь знать, что было потом?..
...........................................................................
..........................
Я посмотрел вниз.
Здесь по склону каких-нибудь двести метров, если пойти напрямую.
Я спрыгнул с тропинки. Раздался сухой треск.
Я стал отчаянно отдирать от себя цепкие, изголодавшиеся лапы ползучих колючек. Дальше вниз они покрывали весь склон, доставая мне до колен, и когда я ставил на землю ногу, они набрасывались на неё так, как будто тысячу лет ждали этого.
Обратно было уже не выбраться.
Склон круто уходил вниз, к морю.
Я продвигался вперёд затейливыми зигзагами, создавая иллюзию борьбы за безупречность костюма, никак не желая смириться с перспективой предстать перед обществом в изодранных брюках.
Когда я выбрался на чистое место, руки мои были исполосованы так, как будто два десятка голодных котов пытались отнять у меня кусок колбасы.
Я заспешил было вниз, но остановился и замер на месте. Я увидел катер, удалявшийся в открытое море от берега.
Я почувствовал слабость.
Что могло заставить Леди отменить пикник?
Я смотрел на катер. Солнце слепило глаза. Море сверкало.
Я понял, что это слёзы.
"Вот и всё",- прошептал я.
Я услышал, что кто-то идёт, приближаясь ко мне, и обернулся.
Спускаясь вниз, по тропинке шла женщина. Она подняла на меня глаза.
- И вы тоже?..- вырвалось у меня.
- Что?- её брови приподнялись.
Она улыбнулась.
Я перевёл взгляд на катер и не сразу смог найти его. Он превратился в маленькую точку.
Она посмотрела.
- Ах, вот оно что,- она понимающе рассмеялась.- Вы думали, что остались одни? Нет. Они просто должны привезти ещё кого-то.
Её лицо сделалось неподвижным, и я подумал, что если бы она улыбалась, она была бы похожа на манекен.
Она сказала: "А что было бы тогда? Если бы все уплыли..."
- Как море сверкает,- сказал я.
- Если бы все люди вдруг исчезли,- сказала она,- и остались бы только двое. Как в самом начале. Что бы тогда было? Всё повторилось бы?
- Вероятно, это зависит от того, каким образом исчезли бы все остальные...
- Просто исчезли, и всё. Неужели и тогда ничего не изменилось бы? И всё повторилось... Ведь они в пять миллиардов раз были бы свободнее каждого из нас. Неужели всё повторилось бы?
Я достал сигарету, повернулся спиной к ветру и щёлкнул зажигалкой.
- Пойдёмте к остальным?- предложил я.
- Что это у вас?
- Да так,- сказал я, пряча руку.- Забрался зачем-то в заросли.
- Ведь вы... Кажется, писатель?
- Что?
- Вы писатель?
- Да нет,- сказал я.- Вряд ли.
- Но вы пишете книги?
- Да. А откуда вам это известно?
- Значит, вы писатель?- сказала она, оставив мой вопрос без ответа.
- Вряд ли,- снова сказал я.
- Как же так...
- Видите ли, писатель - это тот, кто пишет для того, чтобы его читали, а мне безразличны читатели. Я пишу для себя и, наверное, для Бога, хотя Ему и так всё известно.
- А,- кивнув, сказала она.- Понимаю. Хочешь сделать Ему приятное?
- Сделать приятно себе.
- Это одно и то же,- заявила она.
- Когда как,- осторожно заметил я.
- Мне тоже хотелось бы написать книгу,- сказала она.- И знаешь, о чём?
- О себе, наверное? Или о Боге?
- О свободе.
- Значит, всё-таки, о Боге?
- О человеке, который абсолютно свободен. Понимаешь? Каждый человек всё время должен делать выбор, решать что-то, на что-то решаться... И никогда он не делает свой выбор свободно. А значит, у него и выбора никакого нет. Он во власти других людей. Всегда во власти других людей.
- Но человек не свободен прежде всего от самого себя.
- От самого себя?- она пожала плечами.- Ну, это понятно...
- Что же тогда свобода?
- Свобода? Ну, это когда человек... Свободен - это значит, он и только он. Что это он сам.
- Да, но что же останется? Безликий камень. Свободный, да. Но только падать в пустоту. Человек, падающий с небоскрёба, свободен?
- Ты хочешь сказать...- она сделала паузу, подбирая слова.- Что его... Уже нельзя будет отличить от другого, такого же свободного человека?
- Ну вот видишь, как быстро ты всё поняла.
Она посмотрела на меня.
- И это правда?
- Да,- сказал я.- Но какое нам до этого дело.
- До правды?
- Важно, как она проявляется. Если нет ничего, то ей не в чем и проявиться. А это всё равно, что её нет.
- Значит, чтобы быть свободным, человеку нужно быть несвободным?
Она засмеялась, но неуверенно.
- Свободы нет. Есть преодоление несвободы.
- Но если бы не было свободы,- возразила она,- нельзя было бы преодолеть несвободу.
- Свободы нет,- сказал я.- Есть освобождение.
- Разве так может быть?- с сомнением сказала она.
- А иначе, зачем было создавать этот мир? И несвободу.
Она понимающе кивнула.
- Между прочим, я даже не заметил, как мы перешли на "ты".
- Так лучше,- сказала она.
- Фразы короче, да?
- Но всё равно,- сказала она со вздохом,- мы никогда не узнаем, так ли это всё на самом деле...
- Что именно?
- Ну, вообще.
- А,- сказал я.- Да, но так даже интереснее. Если не узнавать всё время что-то новое, зачем тогда, вообще, жить? Ведь станет скучно.
Она задумалась.
- Смысл жизни в её открытии,- сформулировала она.
- Ой, не надо!- умоляюще сказал я.- Пожалуйста, не надо этих слов о смысле жизни.
- Вот мы и пришли,- сказала она.
Она высвободила свою руку из моей.
Приготовления к пиршеству были в самом разгаре. Повсюду дымились костры готовились для мангалов угли, на блюдах громоздились горы вымытых фруктов, на огромной голубой скатерти, расстеленной на песке, выстроились двумя рядами бутылки.
Леди сидела на краешке огромного угловатого камня напротив энергично жестикулировавшего мужчины и, судя по её лицу, внимательно слушала его рассказ.
