- Нельзя их использовать, - тут же угрюмо отозвался командир того самого взвода, о котором шла речь. - Всех лошадей этой ночью угнали.
- Вы что, конюшню на ночь не закрываете? Или у вас замки взломали? - придирчиво полюбопытствовал Елин.
- Закрываем, - еще больше нахмурился взводный. - И замки у нас на месте. Но лошадей нет.
- Странно, - изумился участковый.
- А что сегодня не странно? - уже раздраженно огрызнулся взводный.
"Да, - продолжал размышлять Егоров, - стоит подождать, пусть обстановка утрясется, прояснится хоть немного. В конце концов, напишу я рапорт сейчас или спустя несколько часов - в такой ситуации существенного значения не имеет".
- Интересно, железнодорожный транспорт тоже стоит? - спросил кто-то из собравшихся из глубины зала.
- Еще не знаю. Сейчас начальник будет проводить оперативку может, у него больше сведений.
- Откуда? - вмешался Егоров. - Давайте лучше я схожу на вокзал и все выясню.
- Ладно, - согласился Стасов. - Я доложу, что послал тебя по делу.
Находиться в отделе и видеть, что даже там никто ничего толком не знает, Артему было тягостно. К тому же, чтобы на время отвлечься от мыслей об утерянном оружии, надо было куда-то идти, что-нибудь делать.
В дежурной части сидел человек, показавшийся Егорову знакомым. Опер задержался и вошел в дежурку.
- Да у него давно крыша поехала, - рассказывал дежурному человек, показавшийся знакомым. - Он все какими-то потусторонними силами увлекался, а сегодня совсем с ума сошел - вот как топором рубанул.
Артем подошел ближе, и даже ему, многое повидавшему оперативнику, стало не по себе: в голове человека была прорублена страшная дыра, сквозь которую виднелся явно поврежденный мозг. Егоров изумленно посмотрел на дежурного. Тот сделал недоуменное лицо и пожал плечами.
- С твоего участка, - сказал он, протягивая бумажку с адресом. - У меня все заняты. Возьми кого-нибудь из подошедших.
- Сам! - махнул рукой Егоров. - Тем более я иду на вокзал. Как раз по пути.
Артем снова шел по пустынным захламленным улицам, над которыми тревожно нависало багряное небо. Путь его лежал через городской рынок. Там с унылыми лицами уже стояли редкие торговцы, у которых никто ничего не покупал и которые ничего никому не предлагали, словно им было все равно, будут у них брать товар или нет. Вид ярких фруктов и ягод не вызывал у Егорова никаких эмоций, хотя он сегодня еще не ел. Продукты казались настолько несъедобными, будто были сделаны из воска или папье-маше. В одеревенелых лицах продавцов, в странной остекленелости их глаз было что-то неестественное и пугающее. У одного из прилавков на земле валялись довольно крупные денежные купюры. Их никто не поднимал.
Егоров вышел на окраину, сплошь состоящую из старых деревянных двухэтажек, осмотрелся по сторонам - здесь всегда было много злых бродячих собак, часто норовивших цапнуть за ногу чужака. Но в этот раз опер не увидел ни одной, словно все они передохли или их разом отправили на живодерню. И это обстоятельство, вопреки всякой логике, нисколько не обрадовало его, скорее даже разочаровало.
В квартире по адресу, написанному дежурным, уже находился врач с двумя санитарами.
- Ничего, ничего, - успокаивал он человека в смирительной рубашке. - Все будет хорошо, все будет прекрасно...
- Пешком? - коротко осведомился Егоров.
- Пешком, но галопом, - сострил доктор.
- А что к нам не зашли?
- Ближний свет, что ли? - заговорил угрюмый санитар. - Решили своими силами.
- Повезло вам, - подытожил опер.
- Будете протоколы писать? - поинтересовался доктор.
- Дураки! Дураки! - вдруг заорал больной, пытаясь высвободиться. Каяться надо, а не протоколы писать! Не понимаете вы ничего! Убить вас всех мало!
- Тише, тише, - успокаивал врач. - Мы все очень раскаиваемся. Зачем же нас убивать?
- Мы потом запросим у вас нужные справки, - сказал оперативник и вышел на лестничную площадку, поняв, что его помощь медикам уже не нужна.
Решив побеседовать с соседями, он постучал в ближайшую квартиру. Дверь отворила сердитая старушка, посмотрела недовольно.
- Вы сегодня не слышали вот в этой квартире... - начал Егоров.
- Не слышала! Не видела! Не знаю! И знать не хочу! - перебила его старушка и, уже закрывая дверь, злобно добавила, - сволочи!
- Кто? - спокойно осведомился опер.
- Все! - зло сказала бабушка, приоткрыв дверь и с силой захлопнув ее.
Опер, несколько секунд постояв в раздумье, решил вдруг ни к кому больше не заходить и направился на вокзал, до которого теперь было рукой подать.
Обстановка на вокзале была унылой и гнетущей. Поезда конечно же не ходили. В то же время здесь для такого случая было на удивление мало людей, будто многие, уже потеряв интерес к поездам, разошлись по домам. Оставшиеся с безучастным видом сидели в зале ожидания или стояли на перроне. На третьем пути томился застрявший в городе поезд. В окнах его кое-где застыли лица пассажиров. Работники вокзала ничего толком объяснить не могли.
- Прямо светопреставление какое-то, - развел руками дежурный.
Егоров медленно прошел по пустынному залу с чахнущими пальмами в больших цветочниках, расставленных вдоль стен. За стойкой расположенного в углу буфета стояла задумчивая продавщица, у которой сегодня не было покупателей. В конце зала, в пустом ряду сидел бородатый седой старик, по виду - бомж.
- Что, старик, не ходят поезда? - подсаживаясь к нему, спросил опер.
- А мне все равно. Я никуда не еду, - сознался бомж, сразу распознав в подсевшем работника милиции, которому бесполезно лгать. Это другие суетятся, таскаются с чемоданами. А у меня и чемоданов нет, и ехать мне некуда, и время мне знать не обязательно. Часы стоят! Поезд опаздывает! Телефон не работает! Плевать! Особенно теперь.
- Почему же теперь особенно?
- Ты так можешь? - вместо ответа спросил бомж и, вытащив из кармана шило, насквозь проколол им свою ладонь.
- Ну, мы такие фокусы теперь тоже знаем, - Артем вынул шило из руки бомжа и спокойно проткнул себе ладонь, сначала удивив, а потом рассмешив старика. Бомж как-то глупо и радостно расхохотался.
- Так значит... - заговорил он, прерываясь и давясь смехом. - Так значит, всем нам кранты - и бомжам, и ментам, и...
