-- Любовь? - прошептала женщина.

-- Нет, нет - страсть... страсть - это когда не до гигиены... любовь - другое ... люболь... дорога... и устал... устал бежать... спать хочу... хочу... спать...

И Зотов как-то удивительно быстро уснул.

Так засыпают люди, которые устали смертельно и совесть которых, к тому же, чиста.

Белла прилегла рядом и долго рассматривала его лицо. Неподвижно и почти не дыша, только один раз, когда Зотов во сне застонал, она побаюкала его - чи-чи-чи - за плечо. А потом... а потом и сама уснула.

И снилось ей, как всегда, что она никакая ни Белла, а спящая бабочка. Бабочка, которой снится, что не бабочка она, а Белла, - та самая Белла, что видит себя во сне спящей бабочкой... И было не ясно: Белла она или бабочка...

Но обе они спали...

33.

Бар Дома Журналиста, в общем-то, ничем таким не отличался от бара любого другого заведения - какого-нибудь Дома Не Журналиста или, скажем, Не Дома Журналиста. Ничего специфического.

В полумраке зала было не людно и хорошо пахло кабуллетскими кофейнями.

Белла махнула кому-то рукой и уверено потянула Зотова к одному из столиков, за которым располагался в глубоком одиночестве, а точнее сказать, в уединении, кучерявый брюнет лет тридцати восьми - сорока. Его кудри уже были тронуты сединой, а по смуглому бородатому лицу, в рамке ласкового ленинского прищура, блуждала добрая, но лукавая усмешка, которой голливудские режиссёры любят наделять латентных маньяков.

Товарищ журналист тянул с утра тёплое шампанское.

"Шипение шампанского - шёпоты шаманские", - тут же сложилось в голове у Зотова и отлегло в запасники.

-- Что, Гриша, празднуем? - спросила Белла у сидящего.

-- Материал сдал, - пояснил бородач, жестом приглашая присаживаться .

-- Тогда всё понятно. Познакомься, Дима, - это Гриша Тронов. Гроза мафии и лакировщик действительности.

-- Гроза мафии - это понятно, а почему - лакировщик действительности? Что пишет лапидарно, подобострастно и верноподданнически? - спросил Зотов.

-- Да нет, это не профессиональное. Просто водку обычно пивом лакирует, объяснила Белла.

-- Водку с пивом - это же не молочное с мясным... Правильно? А потом, - кто здесь не пьёт? Скажите, кто не пьёт? - встрепенулся бойцовским петухом и забренчал шпорами Гриша. - Да и как тут, господа, не пить? А? Если не пить, то можно с ума сойти! Кипит мой возмущённый идиш копф ...

-- Подожди, Гриша, познакомься - Дмитрий Зотов. Поэт и Буратино. Прошу, если уж и не любить, то, хотя бы, жаловать.

-- Буратино? Буратино - это здорово... Буратино, насколько я помню, правильный человечек, следует своему Дао и не жужжит. От того-то и трудно его огорчить, потому, как он понимает, что всё изменяется и всё - неизменно... Он-то, Буратино, это прекрасно понимает, не то, что некоторые... всякие...

-- Ты, Гриша, нынче многословен, а это значит, что чем ты, Гриша, здорово взбудоражен? - поставила диагноз Белла. - Где поцарапался?

-- Я не взбудоражен, я, Белла, поражён... Поражён тем обстоятельством, - что легко способен человек своей неадекватностью аккуратненько пробурить невообразимую бездну для собственного падения.

-- Это ты о своей новой статье? - догадалась Белла.

-- Ну да! Очерк... Читала?

-- Нет. В застенках была... ладно, это я потом как-нибудь расскажу... И что там у тебя?

-- Поведать?

-- Валяй, - с тайным умыслом согласилась Белла.

-- О, ну это... - Гриша отхлебнул шампанское прямо из бутылки. - Представьте, господа, некоторое научно-исследовательское учреждение ГорДор - чего-то-там Проект, а в учреждении этом - проектное бюро, в котором начальником служит некто, допустим, Добчин. И в этой же конторе, под его началом, служит ведущим конструктором некто, допустим, Бобчин - его институтский закадычный кореш. Знают они друг друга тридцать лет и три года - вместе водовку кушали, одних и тех же тёток пользовали, одним и тем же там и самиздатом глаза себе портили... Так вот... Контора их в последние годы, в период пореформенного перфоменса, само собой, была в полнейшем загибе. Но вот года два тому назад что-то зашевелилось, заказы пошли. А заказ - это, господа, деньги. А где, господа, деньги, там, сами понимаете... На верху сразу зашевелились - выделили их контору в отдельное структурное подразделение, а потом и акционировали. Сразу же появились мальчики в галстучках. Как они себя скромно называют - топменеджеры! Красиво - да? Утопменеджеры! В общем, добровольные контроллёры финансовых потоков с не завуалированным меркантильным интересом в сытых глазах... И понеслось! Они же не просто приходят, они ещё с собой приносят всякие умные схемы повышения эффективности труда и увеличения прибыльности, в основном, правда, путём минимизации штатов. Короче, предлагают Добчину сократить Бобчина - сократить к такой-то матери, причём, в недельный срок. Рассчитать кореша! Попереть без выходного пособия! Вы можете себе это представить? Вы - можете. Рынок, господа! Что поделать - рынок! В том числе и рынок рабочей силы... Вам-то понятно капитализм скалиться и щерится... А вот Добчин никак не мог понять, чего от него хотят, а когда понял - ужаснулся. Как это он кореша своего пригласит к себе в кабинет и под зад его коленом? - ему от одной только этой мысли дурно становилось. Как это он ему в глаза глядеть-то будет?... и как вообще язык-то повернётся... ну, в общем... Короче, - заказал Добчин Бобчина.

-- Как это - заказал? - не поняла Белла.

-- Как! Как! Как обычно - киллеру. Заказал, понимаешь, улучив моментик, когда Бог покурить вышел. Заказал, дабы, понимашь, не испытывать душевного дискомфорта при увольнении корешка. Предпочёл испытать скорбь и печаль на его похоронах.

-- И что? Убили? - пытала Гришу Белла.

-- Да не совсем. Сделал заказ человеку, который не совсем в специализации. Вася Гвоздь хотя и рецидивист, но...

-- Вася Гвоздь? - поймался на знакомое имя Зотов.

-- Что - слышали? - повернулся к нему Тронов.

-- С братом его встречался. Вчера.

-- Вчера? - удивился Гриша. - Так, так, так... Ох, чувствую, что это ваше жу-жу-жу, как часто заявляет Белла, не спроста. Что-то знаешь про вчерашнее? Расскажешь?

-- Сначала ты, - потребовала Белла.

-- Про Васю?

-- И про Васю, и про кое-что ещё, - утвердила Белла.

-- Хорошо... Про Васю, так про Васю... Ну, есть такой деловой. Он при Советах по сберкассам специализировался. Брал без шума и пыли, и, заметьте, ни одного при этом убийства. Когда последний раз откинулся - отпустили его по амнистии помирать от туберкулёза на волю - страна уже другая. Даже сберкасс нет. А в банках, сами знаете, такие службы безопасности, что любого, кто косо в камеру слежения посмотрит, в асфальт закатают. Гвоздю податься некуда - брата он сторонился, а у блатных тоже великий передел произошёл - молодняк старых воров извёл почти всех. Плевать они хотели на кого-то Гвоздя, - чтоб там подогреть его, как раньше-то принято было. Ну, вот Вася и взялся Бобчина уделать за три штуки вечно зелёных. До мокрухи Вася опустился с голодухи. Пошёл резать, да не выдержал - человека убить, как известно, не всякому по силам. Дрогнула рука в последний миг. Остался Бобчин жив. Гвоздя взяли. А там и на Добчина вышли.

-- А брата его вчера убили, - сказал Зотов.

-- Слышал, видел - бред какой-то. Расскажешь? Нюхом чую, - что-то знаешь

-- Расскажет, только и ты ему кое-что ещё разъяснишь, - тормознула его Белла. - Поможешь?

-- А что ещё вам нужно-то?

-- Что за еврейская манера - вопросом на вопрос!

-- Таки скажите мне, мадам, а какие ещё манеры могут быть, я вас умоляю, у старого еврея, помимо еврейских? Обрадуйте, мадам, - устройте мне гешефт!

-- Гриша, мне нужно немного информации о проблемах Ирины Томиловой. Знаешь такую? Вижу, - знаешь. Любопытствую, в связи с чрезвычайными обстоятельствами. Конечно, в части касающейся, - быстро пояснил Грише Зотов.