Фрэн жила на 68-й улице, между Колумбусом и Амстердамом. Я проводил ее до дома.

— Мэтт, ты настоящий душка, спасибо, что составил мне компанию, — сказала она у дверей. — Спектакль оказался неплохим, верно?

— Очень даже неплохим.

— Думаю, что Мэри Маргарет отлично сыграла. Мэтт, ты не очень на меня обидишься, если я не приглашу тебя к себе? Я ужасно устала, а завтра рано вставать.

— Все в порядке, — ответил я. — Я тоже вспомнил, что мне завтра рано вставать.

— Чтобы поработать детективом?

Я покачал головой.

— Чтобы поработать отцом.

Следующим утром Анита посадила ребят на Лонг-Айлендский поезд, а я встретил их на станции «Корона» и повел в «Шей», смотреть, как «Метс» проиграют «Астрос». Мои ребята собирались поехать в августе в лагерь на четыре недели и были возбуждены в предвкушении этого события. Мы перекусили хот-догами, арахисом и попкорном. Ребята выпили по коле, а я купил себе пару бутылочек пива. В тот день проходила какая-то рекламная кампания, и мальчишки получили по кепке или по флажку, я точно не помню.

После игры мы вернулись в город на метро и пошли в кино на 83-й Лоу. После фильма мы перекусили на Бродвее пиццей, взяли такси и вернулись в гостиницу, где я снял для них комнату с двумя кроватями этажом ниже моей. Они легли спать, а я поднялся к себе. Через час я заглянул к ним, они спали похрапывая.

Я запер их дверь и пошел к Армстронгу, который находился за углом. Там я пробыл недолго, не больше часа. Вернувшись в отель, я снова проведал мальчиков, поднялся наверх и лег спать.

Утром мы пошли позавтракать в кафе, взяли оладьи с беконом и сосисками. Потом я отвел ребят в Музей американских индейцев, находящийся на Вашингтонских холмах. В Нью-Йорке пара десятков различных музеев, и, когда уходишь от жены, начинаешь открывать их для себя.

Я почувствовал себя неловко, вновь очутившись на Вашингтонских холмах. Здесь неподалеку несколькими годами раньше я сидел в одном баре после дежурства и пил, когда двое вооруженных подонков решили его ограбить и застрелили на выходе бармена.

Я выскочил вслед за ними на улицу. Здесь очень много холмов. Они сбегали с одного из них, и мне пришлось стрелять на спуске. Я подстрелил их обоих, но еще один выстрел прошел мимо, срикошетил и убил маленькую девочку по имени Эстрелита Ривейра.

Такие вещи случаются. В полиции все узнают моментально, когда убиваешь кого-либо, и мне сказали, что я вел себя правильно и у меня есть оправдывающие обстоятельства.

Вскоре после этого я подал заявление и ушел из полиции.

Не могу сказать, что одно событие стало причиной другого. Просто одно привело к другому. Я стал невольной причиной смерти маленькой девочки, и после этого во мне что-то изменилось. Жизнь без сожалений, которую я вел прежде, перестала меня устраивать. Думаю, она перестала меня устраивать намного раньше.

Наверное, смерть ребенка ускорила эти перемены, которые уже давно назрели. Но с уверенностью сказать этого не могу. Просто одно событие привело к другому.

Я посадил мальчиков на поезд до Пэнн-Стейшн и сказал им, как здорово было провести с ними выходные, а они ответили, что тоже отлично провели время. Потом я позвонил их матери и сказал, на каком поезде они едут. Она уверила меня, что встретит их, и нерешительно упомянула, что было бы неплохо выслать им денег. Я заверил ее, что скоро вышлю.

Повесив трубку, я подумал о десяти тысячах долларов, предложенных Тимом Пэтом. И покачал головой, удивляясь собственным мыслям.

Но этой ночью никак не мог успокоиться и отправился в Виллидж, чтобы пройтись по барам. Я сел на поезд "А", следующий от «Мак Беллс» до «Четвертой западной улицы», и пустился в путь: «Джимми Дэйс», «55», «Львиная голова», «Джордж Гертц», «Угловое бистро». Я убеждал себя, что просто захожу выпить, проветриваюсь после нелегких выходных с сыновьями, успокаиваю свои старые неприятные воспоминания, вызванные визитом на Вашингтонские холмы.

Но все это было неправдой. Я начал какое-то наполовину бесцельное расследование, пытаясь отыскать ниточки, ведущие к ограбившим Моррисси.

Я осел в гей-баре под названием «У Синтии». Кении — владелец этого бара — следил за порядком и подавал напитки мужчинам, одетым в «ливайзы» и полосатые безрукавки. Кении был тонким и гибким парнем, с крашенными в блондина волосами и как следует подтянутым лицом, которое выглядело лет на двадцать восемь, а это в два раза меньше того, сколько Кении прожил на свете.

— Мэтью! — закричал он. — Теперь можно расслабиться, девочки. Закон и порядок пришел на улицу Гроув.

Конечно, он ничего не знал об ограблении Моррисси. Начать с того, что он и Моррисси-то не знал, голубому нет нужды покидать Виллидж, чтобы выпить где-нибудь после официального часа закрытия. Но те грабители вполне могли оказаться голубыми, почему бы и нет. И если они не потратили свои деньги где-то еще, очень даже возможно, что они спустили их в кабаках в районе улицы Кристофер. Во всяком случае, работа всегда начиналась именно так: исследовать окрестности, проработать все возможные источники, закинуть удочку и ждать, вдруг что-нибудь всплывет.

Но почему я всем этим занимался? Зачем я тратил свое время?

Не знаю, что бы могло случиться: продолжил бы я свое расследование или бросил, наткнулся бы на что-нибудь или в конечном итоге сошел бы с ложного следа. Казалось, тогда я ни к чему не пришел, но часто так и происходит, рыщешь и рыщешь, а никакого сдвига не видно, пока неожиданно не улыбнется удача. Может быть, что-нибудь в этом роде и случилось бы. Может быть, и нет.

Вместо этого случилось нечто другое, что отвлекло меня от Тима Пэта и его мести.

Во-первых, кто-то убил жену Томми Тиллари.

Во вторник вечером я пригласил Фрэн в тайский ресторан, который так любил Скип Дево. После ужина я проводил ее домой, по дороге мы заскочили в «Джой Фаррел», чтобы чего-нибудь выпить. У своего дома Фрэн опять сослалась на то, что завтра рано вставать, и я пошел обратно в «Армстронг», по пути заскочив в пару мест. Я был в мрачном расположении духа, а желудок, справлявшийся с непривычной пищей, не способствовал поднятию настроения. Возможно, из-за того, что бурбон был крепче, мне пришлось раз или два выйти в туалет. Возвращался я домой длинной дорогой, купил «Дэйли Ньюс» и, сев на краешек своей кровати в одном нижнем белье, быстренько просмотрел пару статей.

На одной из страниц я прочитал о женщине из Бруклина, убитой во время ограбления. Вследствие усталости и изрядного количества выпитого, ее имя не отложилось в моей памяти.

Но утром я проснулся с каким-то беспокойством, какая-то заноза застряла в моем мозгу. Я сел в постели, схватил газету и перечитал ту статью.

Маргарет Тиллари, сорока семи лет, была заколота в своей спальне на втором этаже дома по Колониал-роуд, в Бруклинском районе Бэй-Ридж. Очевидно, она проснулась во время ограбления. Ее муж, торговец Томас Дж. Тиллари, забеспокоился, когда его жена не стала отвечать на телефонные звонки днем во вторник. Он позвонил родственнику, живущему по соседству, который и зашел позднее к ним в дом. Он-то и обнаружил, что дом ограбили, а женщина убита.

«Это хороший район, — приводилось в заметке высказывание соседа. — Подобные вещи здесь не происходили». Но наши источники в полиции отмечают, что число ограблений в этих местах с недавних пор заметно возросло. А другой сосед сослался на присутствие «плохих элементов» по соседству.

Это не такая уж распространенная фамилия. В Бруклине есть улица Тиллари, недалеко от входа на Бруклинский мост, но я понятия не имею, в честь какого героя войны или какой знаменитости она названа и был ли этот человек родственником Томми. В телефонном справочнике есть несколько Тиллери, проживающих на Манхэттене, но их фамилии пишутся через "е". Томас Тиллари, торговец из Бруклина, — очень походил на Томми Телефона.