Непрерывная колонна машин ввинчивается в туманные горы. Туман. Ночь.
К полуночи въезжаем в Ленинакан. Город в страшных развалинах. Вдоль улиц штабелями гробы. Не видно ни души. Комендантский час.
Все прибывшие ищут штабы. Все не могут найти. Случайно натыкаемся на штаб Минлегпрома - два освещенных окна в уцелевшем пустынном здании. Но с завидным постоянством никто ничего не может нам сказать определенного. Временно нас определяют на ночлег в здание с остановившимися часами чулочно-носочная фабрика на центральной площади Ленина. Эти остановившиеся часы стали символом Армянской трагедии.
Что ж, и это кое-что. Разгружаемся на площади перед фабрикой. У уцелевших ворот - автоматчики. Зачем? С трудом достучались в освещенные двери административного корпуса. Там уже расположилась какая-то бригада. Осматриваем наше временное жилище. Временное? Нет ничего более постоянного, чем временное. В кабинетах и коридорах все разгромлено, но стены и перекрытия устояли. Будем ночевать. Страшно, но тепло.
Пока заносим в дом снаряжение, встречаем на улице ленинградских спелеологов, возвращающихся с работы. Узнаем своих по налобным фонарям на касках. Не верю своим глазам: передо мной улыбается бывший начальник туристской контрольно-спасательной службы города Чимкента Коля Журавский. Вот так встреча! Последний раз мы виделись шесть лет назад во время нашей экспедиции в Улучурскую пропасть под Чимкентом. Обнимаемся:
- Когда прилетели?
- На третий день.
- А мы вот только. Как работаете? С кем?
- Сами. Руководства нет. Здесь вообще страшный бардак.
Да, первые сведения удручающие.
Ленинградцы стоят в палатках на стадионе. Так безопаснее. Только бы наша халабуда не завалилась!
Патруль на улице предупреждает, чтобы следили за мародерами. Говорят, был приказ - расстреливать на месте, но стреляют, вроде бы, только десантники. А что же остальные?
Подходим к рабочим, разбирающим завалы цехов на территории фабрики. Здесь завалило всю дневную смену - более 500 человек. Мертвенный в ночи свет прожекторов. Говорят, что трясло минуты 4, но рухнуло сразу, секунды через три. Уцелели только те, оказался на улице и в управлении.
Нам говорят, что воды нет, что только вчера стали завозить газеты, что от этих газет местный народ горько смеется. В отличие от прессы, здесь нет героики, нет снабжения. Есть беспорядок.
В нашем жилище сохранился электрический свет. Побродив по заваленным обломками мебели и другим хламом комнатам, решаем расположиться на ночлег в обширном фойе с мраморными полами. Стены толстые - построены еще до войны. Это здание в Центре Ленинакана - единственное такой старой постройки. В нем размещалось управление. Оно единственное и устояло из всей фабрики. Опасливо поглядывая на потолки и трещины в стенах, располагаемся на полу, расстилаем спальные мешки.
Двое парней из ранее прибывших берутся показать нам места обитания. Отводят нас с Сергеем Шалыгой в помещение столовой. Раскиданные столы, оставленные на них тарелки с недоеденной едой - видно, как спасались бегством застигнутые здесь люди. Зрелище из "Сталкера" Тарковского. В одном из углов подсобки нам показывают кастрюли с водой - водопровод не работает, воды мало. В другом - на полу россыпи макарон, вывалившихся из раздавленных ящиков. "Запасайтесь, - советуют старожилы. - Берите все, что можно съесть. Пока еще осталось. Подвоза продовольствия нет, скоро будете лапу сосать"
Но мы еще не оголодали. С собой запас продуктов на две недели. Так что заливаем котелки водой, оставляя макароны на будущее.
Во дворе фабрики натыкаемся на первых мертвецов. Прямо на асфальте стоят гробы. Это те, что откопала ночная смена.
В свете прожекторов работает кран и несколько рабочих из ночной смены спасателей. Чуть в стороне на куче развалин одинокая фигура с ломиком - там были его родственники.
Потрясенные, возвращаемся в фойе.
Все, что увидели и услышали за этот день не вяжется с сообщениями по радио и телевидению, виденными нами до отлета. Хаос и беспорядок в аэропорту, по дороге, в городе. Мы еще не знаем его истинных масштабов.
Ужинаем сухим пайком. Ложимся спать, не снимая касок.
ЛЕНИНАКАН - БУДНИ
17 декабря.
----------
Есть такие вещи, которые надо делать регулярно, через нехочу. Например, писать дневник.
Сегодня снова работали на улице Ширакаци. Из-под развалин одного из наших домов достали живую женщину. Благо, рядом были чехи с их пневмоподушками, поднимающими плиты до 30 тонн, и домкратами.
Что может быть страшнее смерти? Наверно, вот это - пролежать 9 суток под трупами своих родных...
Сколько достали мертвых - сбился со счета.
Надоели армяне - у всех железные двери и деньги под матрацами.
Нас осаждают корреспонденты, и советские, и зарубежные. Французы рядом с нашей палаткой раскинули станцию прямой телетрансляции. Все в ярких фирменных комбинезонах. Очень контрастно на фоне нашей разномастной толпы. Яркая форма спасателей - не роскошь, а целесообразность.
- Эй! Эй! - кричат французы, отгоняя любопытных из-под прицела антенны. И недвусмысленно показывают пальцем, согнутым вниз: не ходи, мол, а то "стоять" не будет! Смеются и лопочут по-своему.
Сегодня ходили под завалы - кранами приоткрыли щели в нижние этажи, провалившиеся в подвалы. Юра Бессергенев прошел в помещение магазина, я страховал наверху. Только мертвые. Стараемся не дышать носом - запах разложения, кажется, въелся в кожу.
Юра рассказал о пакетах с товаром, заваленных в магазине. Все это, скорее всего, растащут. И сейчас многие ходят в американских дубленках из гуманитарной помощи, берут только импорт, остальную гуманитарную помощь попросту топчут в грязи - об этом говорят в комсомольском штабе. Говорят также, что поднялся спрос на альпинистов - местные покупают их на съем вещей с устоявших зданий. Интересно, кто берет при этом деньги? Наши не должны. Значит, в штабах.
Вечером по ТВ передали, что задержан 41 мародер. Ребята-ленинградцы рассказали, как француз тяпнул лопатой по голове гада, снимавшего золото с трупа женщины. Интересно, а если бы мы сделали это?
Папа угостил водкой. "Главбух" Шалыга сбился в подсчетах. Хватает и жратвы, и антисептиков. Умываемся и обтираемся канадскими лекарствами. Папа здесь наместник Бога на земле.
Один псих-одиночка с Украины пытался пристроиться в нашу компанию. Все аномальные явления, события притягивают множество людей с покореженной психикой. Есть и такие, как этот шизо-спасатель. К счастью, мы его быстро распознали и отправили подальше. А то ведь и в горах есть люди, паразитирующие на наших законах походного братства и гостеприимства. Тем более, есть они здесь - в мешанине беспорядка и человеческого горя.
Над городом летают вертолеты.
Шалыга через комсомольский штаб заказал обратные билеты на 24 декабря. Пора позаботиться о путях эвакуации.
Обед кончился.
Похолодало. Утром были заморозки. Это хорошо, может быть не будет эпидемии. Все-таки уже девять дней.
Все эти дни на нашем развале работал один сухонький немногословный дедок в рабочей униформе - телогрейка, ботинки, рукавицы. Очень толково руководил своим участком работ. Потом дошел до своей квартиры, и сегодня его нет. Потом Папа сказал, что это директор ленинаканского холодильника.
Откуда они берутся, эти местные, когда дело доходит до финала? Стоит вскрыть очередную квартиру, откуда-то, как вороны с окружающих деревьев, слетаются родственники. И так же бесследно исчезают, как только все мало-мальски ценное вытащено. Вот бы так же работали все время - вдвое быстрее шли бы раскопки!
И снова корреспондент:
- ChSSR?
- No, USSR.
- Ну, блин. А я думал - вы чехи!
Ошибся из-за наших цветастых гидрозащитных спелеокомбинезонов.
Мистическая картина - двое мужиков погрузили в короб крана гроб, залезли сами, и теперь эта композиция плывет в белесом небе над развалом. Значит, нашли еще кого-то.
