- Пей! - Кувшин, полный хрустальной влаги, опустился на стол перед киммерийцем. Он протянул к нему руки, стараясь, чтобы пальцы не дрожали, и ощутил восхитительный холод шероховатой запотевшей глины.

- Спасибо, Учитель, - Конан осторожно смочил губы, потом сделал пару глотков и отставил кувшин.

- Еще? - Старец приподнял бровь, похожую на крыло коршуна.

- Хватит... - с хрипом выдохнул киммериец. - Я не пил три дня... Теперь надо обождать.

- Хмм... Терпеливый! - это прозвучало с явным одобрением. - Не первый раз в пустыне?

- Не первый.

Наставник замолк, посматривая то на мечи Конана, то на его лицо; затем неожиданно спросил:

- Откуда?

- С западного побережья... - в горле у Конана хрипело и булькало. Чтобы добраться до тебя, я прошел Аргос, Шем, туранские пустыни, перебрался через Вилайет, а потом...

Старец движением руки прервал его.

- Меня не интересует, где ты бывал и что делал раньше. Я спрашиваю, откуда ты родом!

- Из Киммерии, Учитель. Мое имя...

Снова резкий жест.

- Это мне тоже не важно. Дай-ка сюда свое оружие, киммериец. Оба меча!

Конан распутал перевязи и, не вынимая клинков из ножен, протянул их старцу рукоятями вперед. Учитель прихлопнул ладонью по столу; повинуясь этому молчаливому приказу, киммериец опустил мечи на гладкие оструганные доски.

Старик, склонив голову к плечу, долго рассматривал то один меч, то другой; сейчас он еще больше напоминал нахохлившуюся хищную птицу. Его пристальный немигающий взгляд скользил по ножнам к перекрестью гарды, затем вдоль рукояти и обратно к ножнам - неторопливо, основательно, словно ему требовалось разглядеть каждую царапину и каждое пятно на потертой коже. Конан мог поклясться, что старец никогда не видел раньше этих мечей; и, в то же время, он как будто узнавал их.

Наконец, коснувшись рукоятей кончиками пальцев, Учитель ненадолго прикрыл глаза и замер; лицо его окаменело, он словно бы прислушивался к чему-то, мысленно вопрошая сталь и кожу. Вдруг, не поднимая век, он поинтересовался:

- Где взял? Не твое!

- Теперь мое, - ответил Конан; он бережно, обеими руками, поднял кувшин и приник к холодному горлышку. На этот раз он позволил себе выпить пять глотков. В горле у него больше не хрипело.

Сухие ладони старца погладили мечи - от рукоятей до середины ножен.

- Их носил один из наших... - пробормотал он.

- Рагар из Аргоса, по прозвищу Утес. Просил передать тебе поклон, Учитель. Его уже нет в живых.

- Утес... - Старик задумчиво покачал головой. - Омм-аэль! Да упокоит Великий его душу в мире! Мне кажется, я припоминаю этого парня... Смуглый, как ты, с темными волосами... Как он умер?

- Как подобает бойцу. Сразился с огненными демонами на далеком острове, что лежит в западных морях, за краем земли.

- Сразился - и победил?

- Победил, - Конан, отхлебнув несколько глотков, вытер ладонью рот. Его могучее тело быстро восстанавливало былую мощь. Вот если б старик расщедрился еще на кусок мяса... Но мясным в пещере не пахло; в ней витали запахи кожи и железа, смешанные с ароматами фруктов, меда и свежеиспеченного хлеба.

Словно подслушав мысли гостя, Учитель снова поднялся, подошел к очагу и начал копаться там, что-то собирая с жаровни. Затем он открыл ларь, оглядел полки с припасами и довольно хмыкнул. Вскоре на столе появилось блюдо с лепешками, миска меда, яблоки, виноград и еще какие-то плоды, которых киммерийцу прежде не доводилось видеть - желтые, похожие на месяц в новолунье, и другие, в плотной темно-зеленой кожуре. Невзирая на голод, Конан глядел не столько на все это изобилие, сколько на самого Учителя; теперь, когда жажда перестала мучить его и мутная пелена перед глазами слегка рассеялась, он видел, как точны и легки движения старца. Учитель словно скользил по каменному полу, едва прикасаясь к нему босыми ступнями; жесты его, стремительные и в то же время плавно-неторопливые, казались исполненными гармонии и силы.

Конан чувствовал, что сила эта не выставляется напоказ. Она таилась в самом существе наставника, как драгоценный булатный клинок в невидных ножнах, как крепкое старое вино в амфоре из грубой глины. Но сейчас, когда он собирал на стол, то склоняясь над ларем, то привставая на носках, вытягиваясь и оглядывая полки, скрытая мощь прорывалась в каждом его движении, словно блеск обнаженной стали, на мгновение покинувшей темный кожаный чехол.

- Ешь! - Старик опустил на стол последнюю миску - с крупными орехами - и уселся напротив Конана. Тот протянул руку к лепешкам, выбрал одну, макнул в мед и с наслаждением принялся жевать. Теперь пронизывающие глаза Учителя не тревожили киммерийца; старик явно не собирался смущать гостя, и взгляд его, казалось бы бесцельно, блуждал по стенам и потолку пещеры. Блюдо с лепешками быстро пустело, как и миски с медом и орехами.

- Зачем пришел? - спросил старец, когда Конан, сыто отдуваясь, принялся расстегивать ремень на поясе.

- Хочу поучиться у тебя, отец мой. Если не прогонишь...

- Похоже, ты и так обучен всему, что тебе надо знать, - Учитель окинул быстрым взглядом могучую фигуру киммерийца.

- Нет. Я владею мечом и копьем, луком и секирой, но есть много людей, которые умеют делать то же самое. Рагар - на том острове в западных морях - сражался иначе.

- Значит, ты хочешь научиться убивать лучше всех? - Янтарные глаза старика снова уставились в лицо Конана. Он моргнул; после сытной еды веки наливались сонной тяжестью.

- Да, наставник. Я видел, как бьются твои ученики... им подвластна не только сталь... я тоже хочу испепелять своих врагов молниями.

- Зачем?

Конан задумался. Конечно, ответ был ему ясен; вот только устроит ли он Учителя? Добираясь с берегов Западного океана к этой пещере на краю мира, он мечтал о могуществе и власти, о великих завоеваниях, об армиях, перед которыми содрогнутся империи и королевства, о славе... Но подобные вещи не стоили для Учителя ничего; возможно, даже меньше, чем ничего. Или это было не так?

Солгать? Он чувствовал, что под этим немигающим взглядом язык не повернется произнести лживые слова; старец видел его насквозь. Внезапно Конану почудилось, что резкие черты Учителя напоминают гигантский лик, явившийся ему в голубом тумане, висевшем над кардальским вулканом; такие же бездонные глаза, выпуклый лоб, крепко сжатые губы... Неужто наставник и в самом деле сродни божеству? - мелькнуло в голове сквозь накатывавшие волны дремоты. Киммериец потер висок, пытаясь прогнать сон, и пробормотал:

- Зачем? Разве это не ясно, отец мой? Клянусь Кромом, разве каждый воин не мечтает о победе? А как победить, не убивая?

- Клянешься Кромом... - по губам Учителя скользнула улыбка - первый раз с момента их встречи. - Кто он такой?

- Наш киммерийский бог. Грозный! Тот, кто поклоняется ему, должен твердо держать меч в руках.

- Если ты станешь моим учеником, тебе придется забыть о Кроме. Омм-аэль! Великий Митра не любит убийств.

- Но ты же обучаешь воинов по Его повелению!

- Да, обучаю. Но это не значит, что им дозволяется махать клинком направо и налево и жечь молниями людей! Я учу, и я беру плату за учение. Немалую, парень!

- Назови ее, отец мой.

Наставник устремил взгляд вверх, к широкому круглому проему в потолке пещеры; лицо его стало задумчивым, резкие черты смягчились, словно разглаженные невидимой рукой божества.

- Вот моя плата, - медленно произнес он, покачивая в воздухе пальцем. - Ученик должен помнить, что служит Митре, а пресветлый Митра, как я уже сказал, не любит убийств.

Конан кивнул, превозмогая дремоту. Он попытался сосредоточить внимание на пальце Учителя; голова его начала мерно покачиваться в такт с движениями руки старика.

- Митра повелевает - ученик должен исполнять. На то великий бог и дает ему Силу. Ученик - Его оружие; он - гиря, которую бог бросает в чашу, чтобы поддержать Равновесие...

Снова кивок. Казалось, сухой палец старца обладает странным гипнотическим воздействием; Конан уже не мог оторвать от него взгляда.