- Ну, приятель, - сказал Конан, - не пора ли и поработать?
Почти неосознанно он принял хозяйский тон. Хотя это существо было старше его на столько зим и лет, что это просто не поддавалось воображению, он уже понял, что является полным господином над ним. Что же касается числа зим и лет, то оно не имело никакого смысла. Да, ему пятнадцать (почти шестнадцать, уточнил Конан про себя), а этому крысенышу - пятьсот или тысяча... Ну и что с того? Большую часть своей жизни демон просидел в горшке, а те давние времена, когда он был свободен, даже не заслуживали упоминания. Что можно сказать об эпохе, когда никто не слышал ни про Нергала, ни про грозного Крома? Дикое, варварское время...
Сделав сей вывод, Конан окинул духа сумерек взглядом собственника и повторил:
- Ну, так как насчет работы?
- Работы? - физиономия Шеймиса страдальчески скривилась. - Надеюсь, хозяин, ты не заставишь меня таскать камни?
- Заставлю, если ты ни на что другое не годен, - буркнул Конан. - Ну, принимайся за дело! Наколдуй мне еды, оружие и что-нибудь получше этих обносков! - Он раздраженно дернул полу своей потертой куртки.
- А! Так речь идет о магии! - демон вздохнул с явным облегчением. - А я-то уже испугался... Значит, господин мой, пища, оружие и одежда? Хорошо. Но что в первую очередь?
- В первую очередь - пожрать. - На этот счет у Конана сомнений не было; живот сводило так, что он не удержал бы рукоятку меча.
- Чего желаешь? Цыплят на вертеле? Жареного барашка со специями? Лепешки с медом? Говяжий бок? Поросенка, фаршированного яблоками? Или что-нибудь поизысканней? Паштет из утиной печенки? Соловьиные язычки под белым соусом? Красную ры...
- Барашка! - рявкнул Конан. - Барашка, да поживее!
- Один момент, хозяин, - Шеймис отлепился от стены, простирая вперед тощие мосластые руки с растопыренными когтистыми пальцами. Он пошевелил ими в воздухе, прикрыл глаза, явно готовясь сотворить заклинание, но вдруг остановился. - А вино? - вопросил демон. - Вино, мой господин? Какое ты предпочитаешь? Розовое, белое, красное, зеленое, золотистое? Сладкое или не очень? Может быть, мед или пиво?
- Пиво! - терпение Конана начало истощаться.
- Истинно благородный вкус! - заметил дух сумерек, творя свои чары. Он прищелкнул пальцами и поинтересовался: - На какой посуде подать барашка? Из золота или из серебра? Или тебе больше нравится этот... как его... такой белый... с росписью...
- На чем хочешь, бесхвостая крыса! - раздраженно приказал Конан, тут же пожалев о своих словах; ему еще ни разу не доводилось есть на золоте или серебре, не говоря уж о чем-то белом и расписном.
Шеймис снова прищелкнул пальцами и с натугой выдохнул воздух. Над песком, нехотя и лениво, начали вырисовываться зыбкие контуры блюда; потом возникли очертания бараньего скелета, ставшие вдруг покрываться мясом. Конан громко сглотнул слюну.
Неожиданно процесс остановился; блюдо шлепнулось на песок, баран подпрыгнул на нем, громыхнув костями, затем рядом приземлилась большая кружка с темной пенистой жидкостью. Одурманенный запахом жареного, юный киммериец с размаха опустил кулак на бараний хребет. Хрустнули ребра, блюдо подозрительно затрещало, но Конан, не обращая внимания на эти звуки, рванул к себе одну из задних ног, отодрал ее и впился в мясо зубами.
С ногой он покончил на удивление быстро, приписав это собственной торопливости. Впрочем, хотя три остальные конечности барашка были обглоданы с той же скоростью, сытости юный варвар пока не ощутил. Не вдаваясь, однако, в подробности, он принялся за ребра, шею, брюшину и седло; Шеймис следил за ним преданным взглядом, в котором мелькало нечто отеческое. Дело стремительно шло к концу, кости, с которых крепкие молодые зубы сдирали жалкий слой мяса, одна за другой с глухим стуком падали на блюдо, но Конан чувствовал, что может съесть еще столько же. Наконец, облизав пальцы, он отхлебнул из кружки и повелел:
- Еще!
- Увы, мой господин... - Шеймис с виноватым видом поник головой; его крылья встопорщились, походя сейчас на две серые мокрые тряпки, вывешенные для просушки. - Увы! - горестно повторил демон. - Мои заклятья, кажется, слегка потеряли силу...
- Протухли, ты хочешь сказать, - заметил Конан, обозревая деревянное щербатое блюдо с костями и глиняную кружку. Теперь он совершенно отчетливо видел эту жалкую утварь и мог припомнить, что барашку, по всей вероятности, стукнуло полвека: мясо его оказалось жестким, жилистым, да и было его не так много. Тем не менее, юный варвар утолил первый голод, и это настроило его на миролюбивый лад. Тощий и старый баран лучше, чем никакого барана, решил он, отхлебнул из кружки и поморщился - пиво несомненно прокисло.
Шеймис, с самым жалким выражением на крысиной мордочке, продолжал щелкать пальцами, теребить усы и шептать какие-то слова, походившие на стигийские ругательства. Может быть, на офирские, зингарские или аргосские; Конан не мог разобрать, хотя умел ругаться и сквернословить на двух десятках языков. Высосав пиво, он жестом велел сумеречному духу покончить с бесполезной магией и уточнил:
- Вроде бы намеревался отслужить мне - как всякий демон, освобожденный человеком. И как долго должна продолжаться такая служба? Киммериец покосился на груду костей, украшавших щербатое блюдо.
- По-разному, хозяин. Одни демоны должны лишь выполнить три желания, другие обязаны служить целый год, а третьи... третьи... гм, я-то как раз из третьих, мой юный господин.
- И что это значит?
- То, что мы с тобой не расстанемся в ближайшую сотню лет, - с неким подобием ухмылки сообщил Шеймис. - Может, и дольше.
- Столько я не проживу, - заметил Конан с философским равнодушием к своей грядущей кончине; разумом он понимал, что когда-нибудь умрет, но сейчас это печальное событие лишь маячило где-то в отдаленном будущем.
- Значит, по воле Митры, я буду с тобой, пока ты жив, - губы демона вновь сложились в жалкую улыбку.
- Если ты станешь так меня кормить, - Конан отпихнул ногой блюдо, то срок моей жизни очень сократится, приятель. Ну, ладно... - он задумчиво взглянул на Шеймиса. - Теперь мне нужен меч. Хороший меч, сапоги, шерстяная туника и пояс с перевязью. Ну, давай! Посмотрим, на что еще ты способен.
- Сейчас, хозяин! - торопливо отозвался сумеречный дух. - Понимаешь, мясо, пиво и прочее - суть продукты животные и растительные... а значит, важны вкус, аромат, мягкость... сотня других мелочей, с которыми справиться нелегко... особенно в моем почтенном возрасте... - Шеймис начал делать какие-то судорожные пассы, продолжая говорить. - Ну, а что касается металлов, тканей и кож, тут, я уверен, мои чары будут действеннее... гораздо действеннее, мой юный господин... А! Вот видишь!
Он с торжеством всплеснул руками, и в тот же миг перед Конаном возникла сабля. Киммериец поднял ее и осмотрел с некоторым недоверием. По виду она походила на туранскую - изогнутый клинок шириной в два пальца, не очень хорошего качества; явно из тех, коими вооружают ночных сторожей на базаре. Рукоять вроде бы выглядела золотой - но только выглядела, как он тут же установил, отколупнув ногтем чешуйку позолоты. Под ней была медь.
- Ну, как? - Шеймис глядел на него с такой жадной надеждой, что у Конана не хватило духу обругать его. Он только кивнул и буркнул:
- Ладно, сойдет... все-таки подлиннее моего ножа.
Он не знал, что можно еще сказать; сабля действительно была длинней ножа, но этим все ее достоинства исчерпывались. Сталь на его сточенном ножике казалась не в пример лучше.
- Займись-ка теперь одеждой, - велел он. - Сапоги, ремень, туника. Только смотри, чтоб все выглядело прилично!
- Какого цвета делать тунику, хозяин? И ремень - какой он должен быть ширины?
Конан подумал.
- Ремень шириной в ладонь... тунику давай темно-коричневую, как старое дерево или камень...
Подходящий цвет, решил он, чтобы красться в ночи вдоль стен, разыскивая незапертые двери и окна; мысль стать вором снова промелькнула у него в голове. Отличное ремесло! Может, тут пригодится и этот крысиный огрызок?
