Среди множества разнообразных тем и мотивов были у Сельвинского излюбленные, сокровенные, близкие его душе и таланту. Он был с детства очарован морем, и чувство это не покидало его до последнего вздоха, оставив трассирующий след на всем его творчестве. В лирике, кроме моря, особенным любовным проникновением овеяно все связанное с природой, с ее пейзажами и живым миром. Жаль, что это лишь краешком вошло в сборник в аллегориях и лишь изредка впрямую ("О дружбе", "Охота на нерпу", "Весеннее", "Охота на тигра" и др.).
Стихи о войне - одна из главных высот лирики Сель-винского. Участие в рядах бойцов с фашизмом стало для поэта как бы вторым духовным открытием мира народных чувств, нравственной силы советского характера. Близость к народу-воину зазвучала в его стихах патриотической яростью, зовом возмущенной совести. В годы войны еще многозначней и глубже становится лиризм поэта. Сельвин-ский как фронтовой газетчик (сперва на Крымском фронте в знаменитой 18-й армии, а позднее на Прибалтийском) многое видел, испытал и о многом писал по свежим следам событий. Писал и лирические стихи, и песни, и агитки, и частушки. Он даже создал сатирическую галерею матёрых гитлеровцев, злодеев, изуверов и нравственных уродов. Она так допекла "героев" галереи, что Геббельс, публично выступая, грозился повесить поэта.
Из цикла военных стихов Сельвинского немногое вошло в сборник. Но все же здесь читатель найдет и трагедийные видения войны ("Я это видел", "Аджи-Мушкай", "Баллада о ленинизме"), и такие лирические жемчужины, как "Тамань" и "Лебединое озеро". На войне поэт особенно душевно почувствовал близость к Маяковскому. И здесь родились его строки: "Я рад, что есть в моей груди две-три Маяковские нртцы..."
О каждом, даже значительном стихе в этом сборнике не расскажешь, да и не к чему это делать! Истинная поэзия должна говорить сама за себя чувствами, эмоциями, страстями, стремлениями, надеждами, идейно-нравственными и философскими прозрениями поэта, вплетенными в стих.
О. Резник
ГИМНАЗИЧЕСКАЯ МУЗА
ЮНОСТЬ
Вылетишь утром на воздух,
Ветром целуя женщин.
Смех, как ядреный жемчуг,
Прыгает в зубы, в ноздри.
Что бы это такое?
Кажется, нет причины:
Небо прилизано чинно,
Море тоже в покое.
Слил аккуратно лужи
Дождик позавчерашний,
Десять часов на башне
Гусеницы на службу.
А у меня в подъязычье
Что-то сыплет горохом,
Так что легкие зычно
Лаем врываются в хо-хот.
Слушай! Брось! Да полно...
Но ни черта не сделать:
Смех золотой, спелый,
Сколько смешного на све-те:
Вот, например, "капус-та".
Надо подумать о грустном,
Только чего бы наметить?
Могут пробраться в погреб
Завтра чумные крысы.
Я буду тоже лысым.
Некогда сгибли обры.
Где-то в Норвегии флагман...
И вдруг опять: "капуста"!
Чертовщина - как вкусно
Так грохотать диафрагмой!
Смех золотого разлива,
Пенистый, сочный, отличный!
Тсс... брось: ну, разве прилично
Эдаким быть счастливым?
1918
КРЕДО
Я хочу быть самим собой.
Если нос у меня - картофель,
С какой же стати гнусить, как гобой,
И корчить римский профиль?
Я молод. Так. Ну и что ж?
К философии я не падок.
Зачем же мне делать вид, что нож
Торчит у меня меж лопаток?
Говорят, что это придет,
А не придет - не надо.
Не глупо ли, правда, принимать йод,
Если хочется шоколада?
Я молод и жаден, как волк,
В моем теле ни грамма жиру.
В женских ласках, как в водах Волг,
Я всего себя растранжирю.
Мне себя не стыдно ничуть,
Я хочу быть самим собою:
Звонами детскости бьет моя грудь,
И я дам ему ширь - бою.
Нет, не Байрон я, не иной,
Никакой и никак не избранник;
Никогда ничему я не был виной,
Ни в каких не изранен бранях;
Не сосет меня ни змея,
Ни тоска, ни другая живность
И пускай говорят: "Наивность".
Хоть наивность - зато моя.
1918
УТРО
По утрам пары туманно-сизы,
По утрам вода как черный лед.
А по ней просоленные бризы
Мерят легкий вычурный полет.
Тихо-тихо. Борода туманца,
Острый запах мидий на ветру...
И проходят в голубом пару
Призраки Летучего голландца.
1916
ЗАКАТ
Розовые чайки над багровым морем,
Где звучит прибой,
Вьются и бросают перекрики зорям
Золотой гурьбой.
А внизу белугу волны колыхают,
Пеной опестря,
И на белом брюхе пятна полыхают
Алого костра.
1916
О, ЭТИ ДНИ
О, эти дни, о, эти дни
И тройка боевых коней!
Портянка нынче мой дневник,
Кой-как царапаю по ней.
Не выбираю больше слов,
И рифма прыгает стремглав.
Поэму бы на тыщу глав,
Ей-богу, правда - без ослов.
Тата-тара, тара-тата...
Я еду, еду, еду, е...
Какие зори - красота!
Го-го, лихие, фью! оэ!
Под перетопот лошадей
Подзванивает пулемет,
И в поле пахнет рыжий мед
Коммунистических идей.
Деревню отнесло назад,
Бабенка: "Господи Исусь..."
Петух поет, закрыв глаза,
Наверно, знает наизусть.
1918
ОСЕНЬ
Битые яблоки пахнут вином,
И облака точно снятся.
Сивая галка, готовая сняться,
Вдруг призадумалась. Что ты? О чем?
Кружатся листья звено за звеном,
Черные листья с бронзою в теле.
Осень. Жаворонки улетели.
Битые яблоки пахнут вином.
Дер. Ханышкой на Альме
1919
* * *
Никогда не перестану удивляться
Девушкам и цветам!
Эта утренняя прохладца
По белым и розовым кустам...
Эти слезы листвы упоенной,
Где сквозится лазурная муть,
Лепестки, что раскрыты удивленно.
Испуганно даже чуть-чуть...
Эта снящаяся их нежность,
От которой, как шмель, закружись!
И неясная боль надежды
На какую-то возвышенную жизнь...
1920
СОНЕТЫ
ЮНОСТЬ
(Венок сонетов)
1
Мне двадцать лет. Вся жизнь моя - начало.
Как странно! Прочитал я сотни книг,
Где мудрость все законы начертала,
Где гений все премудрости постиг.
А все ж вперед продвинулся так мало:
Столкнись хотя бы на единый миг
С житейскою задачей лик о лик
И книжной мудрости как не бывало!
Да, где-то глубина и широта,
А юность - это высь и пустота,
