– О Господи, – наконец сказал он уже без всякого местечкового акцента, – жили, не тужили… Что тебе нужно?

– Да ты не беспокойся, ничего особенного.

– Знаю я ваше «ничего особенного». А потом – контейнеры, микропленки и прочая херня.

– Не беспокойся. Действительно – ничего особенного. Но очень важно и очень нужно. И если ты не сделаешь этого, вот тогда начнется та самая херня, о которой ты только что сказал. И даже больше.

– Ладно. Давай, говори.

Костя посмотрел на меня и сказал:

– Через четыре дня, восьмого числа, в королевском павильоне состоится международный аукцион драгоценностей. Мне нужны два приглашения.

– И все?

– И все.

– Та-ак… Точно все?

– Точно.

– Я знаю об этом аукционе. А тебе известно, что все приглашения именные?

– Известно, – соврал Костя.

– И что я теперь должен делать? Брать наши с Софочкой приглашения и подделывать в них имена, как оценки в дневнике?

– Ого! – удивился Костя. – Видать, похоронный бизнес не так уж и плох, раз ты ходишь по таким мероприятиям?

– Ну, плох, не плох – мое дело. А вот как сделать приглашения для вас… Разве что Давид Рувимович…

– Да хоть Давид Рувимович, хоть Цодик Соломонович, хоть сам пророк Моисей, но чтобы приглашения были. Иначе – сам знаешь. У нас длинные руки.

Костя подмигнул мне, и я зажал рот, чтобы не рассмеяться и не нарушить такой щекотливый разговор.

– У них длинные руки! А у нас длинные ноги, – не растерялся питерский Лившиц. – Может, померяемся?

– Не советую, – угрожающе сказал Костя и тут же смягчил тон: – Между прочим, если для этого нужны деньги, скажи. Деньги есть.

– С этого и нужно было начинать. А то – длинные руки, длинные руки… Говори имена.

– Бабкин Константин Александрович и Берзин Виктор Сергеевич. Оба – граждане России.

Берзин – это я.

Документы на это имя Костя принес мне через два дня после того, как мы вернулись из Татарии в Питер. Он сказал, что в течение трех месяцев они будут абсолютно надежны, а потом следует поменять их на другие. Я не стал спрашивать, в чем тут дело, да и не нужно мне было вникать во все эти заморочки.

Я вполне доверял этому темноволосому жилистому парню со шрамом на левой скуле. Во-первых, моя собственная интуиция подсказывала мне, что ему можно доверять, а во-вторых – он помогал Наташе, когда она уберегала меня от опасностей, о которых я даже и не подозревал, он же готовил вместе с ней мой побег из «Крестов».

– …Виктор Сергеевич, – бормотал в трубку Лившиц.

Он записывал наши имена, и было слышно, как на том конце линии ручка шуршит по бумаге.

– Так. Позвоните мне завтра в одиннадцать утра. Посмотрим, что удастся сделать.

– Не «посмотрим», а чтобы приглашения были, – твердо сказал Костя.

– Ладно, ладно, не напирай. Все. И Лившиц повесил трубку.

Я посмотрел на Костю, и он сказал:

– Этот Лившиц не такой уж слабый парнишка. Хоть и попался на позорном деле, но все-таки он не из тех, кто сразу же превращается в студень.

– Я это понял, – кивнул я.

– Да. Но крючочек у нас достаточно крепкий. В абонентском сейфе Банка Голландии лежит пистолет, из которого шесть лет назад были застрелены двое полицейских. Тогда убийцу так и не нашли. А на пистолете этом – отпечатки пальцев Лившица. И он об этом знает.

– Так он что – и тут успел отличиться?

– Конечно нет! Он тут вообще ни при чем. А с пистолетом этим я сам все организовал.

Костя помолчал и добавил:

– Слушай, давай не будем об этом. Это та самая грязь, о которой я меньше всего хотел бы говорить с тобой. Ты ведь тоже подставленный со всех сторон, и сделали это такие ребята, как я. Понимать?

– Да, понимаю, – ответил я. – Не будем.

– Вот и хорошо, – с видимым облегчением сказал Костя.

Он снова помолчал, потом кашлянул и спросил:

– Слушай, а тебе не кажется, что по пивку можно пройтись еще разочек?

Я рассмеялся:

– А я и не знал, что у вас там, в этом вашем федеральном спецпансионате, еще и чтение мыслей преподают!

Костя тоже засмеялся и ответил:

– А ты бы посмотрел на себя со стороны, когда следил за тем, как девки бутылки со стола собирали! Да у тебя на лбу было написано, что тебе еще пива хочется.

– Да? – Я почесал лоб. – Нужно следить за собой, а то кто-нибудь сильно вредный сможет прочесть мои самые важные мысли.

– Не помешало бы, – согласился Костя и взял со стола селектор.

Нажав кнопку, он барским голосом сказал по-английски:

– Дюжину «Риддер Донкера» в номер, – и отключился.

Я посмотрел на часы, засек положение секундной стрелки, и мы оба уставились на дверь. Через двадцать семь секунд раздался стук, и мы одновременно и радостно воскликнули:

– Войдите!

На пороге показалась уже знакомая никелированная тележка, уставленная пивом и стаканами. Костя осмотрел ее и разочарованно протянул:

– А где крабы?

– Вы не заказывали, – любезно ответил официант.

– Зато заказываю теперь. Крабов, и побольше!

– Слушаюсь, – отозвался официант и бесшумно пропал.

Я встал с кресла и подошел к окну.

На улице начало темнеть, и по периметру площади загорелись старинные фонари.

Понятное дело, светилось в них электричество, но сами столбы и прочая арматура были весьма антикварными. Мне захотелось прогуляться по этому старинному и красивому городу, и, повернувшись к Косте, я сказал:

– Пошли, прошвырнемся по Амстердаму?

– А пиво?

– Ты что, думаешь, там, на улице, пивных нету, что ли?

– Хорошая мысль. Пошли.

Мы направились к выходу, но в это время дверь открылась, и официант вкатил тележку, на которой стояло огромное блюдо, накрытое сверкающим колпаком.

– Господа хотят отменить заказ? – не моргнув глазом, поинтересовался он.

– Ни в коем случае, – с жаром ответил Костя, – оставьте все, как есть, а господа пока что прогуляются.

– Может быть, поставить в холодильник?

– Вы очень любезны, – согласился Костя. Выйдя из гостиницы, мы остановились на минуту, решая, в какую сторону идти, и в это время из сгущавшихся сумерек в свет фонаря вышли двое здоровых широкоплечих ребят в спортивной униформе «Адидас».

Я увидел, что они обуты в лаковые штиблеты с квадратными носами, и меня охватила тоска.

Один из них хлопнул другого по плечу и сказал:

– Да ты не ссы, брателла! Как Бульдозер сказал, так и будет. Он пацан конкретный. А с этим барыгой мы разберемся в лучшем виде. Он и бабло нам отдаст до последней копейки, и сосать будет у всех по очереди. Так что – все путем.

– Да я и не ссу, – ответил другой, – только Акимов просто так деньги не отдаст. Кто же просто так свое отдает?

– Что такое «просто так» – знаешь? Вот мы ему «просто так» и организуем. Так что отдаст как миленький. А эти его интернаты сраные и так обойдутся. Этих детишек обиженных надо просто утопить, как щенят, чтобы не коптили небо. Тоже мне, благодетель нашелся! Пошли, брателла, на набережную, пощупаем кочки у здешних мокрощелок! Они тут сговорчивые, особенно если травкой угостишь.

Оба заржали и направились в одну из узких улочек, отходивших от площади.

Я посмотрел на Костю и поразился тому, как изменилось его лицо. Теперь это было лицо безжалостного убийцы. Почувствовав мой взгляд, он повернулся ко мне, посмотрел в глаза и спросил:

– Ну что, хочешь грохнуть их?

Я твердо ответил:

– Хочу.

– Так за чем же дело стало? Пойдем и замочим.

– Нет, Костя. У нас дела поважнее. Так что… Извини.

– Да уж. Твари поганые. – И Костя смачно харкнул на землю. Потом снова посмотрел на меня и сказал: – А пойдем-ка, тезка, да по водочке!

– А пойдем! – согласился я. – Пивом голову не обманешь.

И мы тоже направились в одну из узких извилистых улочек, отходивших от старинной площади с ратушей.

Но улочку мы выбрали совсем не ту, в которой скрылись два подонка, решавших, как они отнимут у какого-то Акимова деньги, предназначенные неизвестным убогим детям. Улочку мы выбрали совсем другую, чтобы избежать соблазна, если случайно наткнемся на этих двух конкретных пацанов.