Литмир - Электронная Библиотека

По залу пронесся тихий ропот, бабульки зашуршали, а со стороны фракции братков донесся тихий смех.

Мокрый, указывая толстым кривым пальцем на запуганную женщину, усмехнулся и громко сказал:

– Да она сквозь свои окуляры вообще ни хрена не видит!

– Требую тишины, – судья изобразила на лице глубокое возмущение и громко постучала по столу костяшками пальцев, – свидетель, можете ли вы со всей уверенностью утверждать, что гражданин Соцкий намеренно стрелял в пианиста на сцене?

– Нет, – сквозь слезы выдохнула бледная администраторша.

– Хорошо, – удовлетворенно кивнула судья. – Вы свободны.

Покопавшись в бумагах, она обратилась к секретарю:

– Пригласите свидетеля Ставрогина.

В зал с независимым видом вошел тот самый мужик, который несколько минут назад насмерть перепугал Валентину, поинтересовавшись здоровьем ее детей.

Братки довольно заулыбались, увидев нужного свидетеля.

Червонец, непринужденно сидевший в своей клетке, приветливо махнул рукой, а мужик подмигнул ему в ответ.

С «галерки», облюбованной судебными бабушками, послышались недовольные голоса. Бабушки почуяли, что крови не будет, а это делало судебный спектакль неинтересным. Если бы дело происходило пару тысяч лет назад на арене Колизея, они, конечно, тут же вскочили бы с мест и стали тыкать большими пальцами в землю, но, во-первых, здесь это было неуместно, а во-вторых – Колизей для них был всего лишь кинотеатром.

Мужчина уверенно занял свидетельское место и начал давать показания. Было видно, что пребывание в зале суда не является для него чем-то из ряда вон выходящим, и он чувствовал себя совершенно в своей тарелке.

– Да… – сказал он, с сочувствием посмотрев на Червонца, – да. Я хорошо запомнил этих музыкантов. Мы пришли отдохнуть, музыку послушать реальную, а на нас наезжать стали. Типа, мы мешаем. Лабухи… музыканты эти, они плохо играли, ерунду какую-то. Они и вообще-то толком играть не умеют. Пианист чуть со стула не падал – пьяный был в стельку. А когда Червонец… гражданин Соцкий попросил его исполнить песню для братвы… для близких друзей – «А мне шконка милей, чем перина…», этот, как его… во – клавишник! Матом покрыл и в ж… задний проход послал, а потом ударить мегафо… микрофоном хотел по жба… по голове. Замахнулся, а Черво… гражданин Соцкий увернулся. У него из кармана ствол… ну, пистолет на пол выпал. Он ствол поднял. Тут его кто-то из лабухов за руку схватил. Он случайно и выстрелил. Ну, и попал…

Судьи, изо всех сил стараясь сохранять на лицах беспристрастное выражение, выслушали все показания свидетелей обвинения и защиты. Показания свидетелей обвинения были путаными, противоречивыми и сомнительными, а у защиты находились новые и новые свидетели, которые абсолютно четко видели, как все было.

Выслушал суд также выступления обвинителя и защитника.

Купленный прокурор предлагал, не сильно, впрочем, настаивая, чтобы Червонца осудить по статье за убийство, совершенное в состоянии аффекта. Мол, заслушанные показания свидетельствуют, что стрелял все же гражданин Соцкий. Но надо отнестись к нему со снисхождением, ведь он разволновался от оскорблений со стороны музыкантов и под непосредственной угрозой физической расправы над ним.

Купленный адвокат, основываясь на тех же показаниях свидетелей, уверял, что случившееся можно квалифицировать не как убийство, а как причинение смерти по неосторожности. И просил о снисхождении к подзащитному, принимая во внимание его хорошее поведение, готовность сотрудничать со следствием, безупречное прошлое и трудное детство.

Со стороны могло показаться, что идет упорная борьба между сторонами, но на деле по обеим статьям срок ограничения или лишения свободы за совершенное деяние не превышал трех лет и допускал возможность условного осуждения.

Поначалу, правда, адвокат, вдохновленный полученной суммой, вообще хотел подвести дело под статью двадцать восьмую о невиновном причинении вреда, но, подумав трезво, решил, что оправдать Червонца полностью все же будет слишком нагло…

Заседание неумолимо шло к своему предопределенному завершению. Последнее слово было предоставлено подсудимому.

– А я, это… – замялся Червонец, с трудом подобрав междометие, заменяющее привычное «бля». – Не виноват я, граждане. Прошу о снисхождении. Это. Пожалуйста.

Своим проникновенным словом ему удалось размягчить черствые судебные сердца.

– Суд удаляется на совещание, – устало произнесла председательствующая и захлопнула картонную папочку дела. И судьи удалились в совещательный кабинет.

– Вот это сказанул! – осклабился Мокрый. – Гы-гы-гы.

Бастинда послала Червонцу смачный воздушный поцелуй.

– Встать! Суд идет! – объявил секретарь. Старики и старушки, собравшиеся в зале, вздрогнули, как любой нормальный гражданин, заслышавший эти слова, и приподнялись со стульев. Нехотя оторвал жопу от скамьи подсудимых и абсолютно невозмутимый Червонец.

Председательша огласила приговор. Вердикт коллегии судей гласил: признать Червонца виновным по части 1 статьи 109 Уголовного кодекса Российской Федерации в убийстве по неосторожности и назначить в качестве наказания лишение свободы сроком на два года. Однако суд пришел к выводу о возможности исправления осужденного без отбывания наказания и постановляет считать назначенное наказание условным.

Недовольно загундосили кровожадные старушки, громко заржали братки, завизжала радостная Бастинда. Зал наполнился гулом, скрежетом отодвигаемых стульев, долго сдерживавшимся кашлем. С портрета над головой судьи на все это беспристрастно взирал Президент России…

Конвоиры, по-прежнему зевая, открыли железную клетку. И Червонец, с шиком перепрыгнув барьер, попал в объятия приятелей.

Сдержанно улыбавшийся адвокат в строгом сером костюме консервативного покроя и дорогих очках без диоптрий подошел к подзащитному и протянул руку:

– Поздравляю вас, господин Соцкий, все, как видите, закончилось благополучно.

– Да уж! – живо поддержал его Жареный. – Особенно благополучны полученные хрусты…

– Даже по сто девятой он мог загудеть на три года, – деликатно напомнил адвокат. – Не говоря уже о том, что имелась возможность вплоть до пожизненного, скажем, по статье сто пять «и»…

– Бля! – Червонец повернулся к Жареному. – Адвоката не замай! И вообще, смотрю, тебе понравилось чужое бабло подсчитывать. Урою!

– Ты не кипятись, а? – примирительно произнес толстяк Мокрый. – Мы ведь рады тебя видеть на свободе, гадом буду!

– И надо срочно это дело отметить, – подпел Леха.

– И столик уже заказан, – прижимаясь к Червонцу изо всех сил, страстно прошептала Бастинда.

– В этом, как его – «Буги-Вуги»? – пошутил освобожденный убийца.

Компания весело заржала и толпой повалила к выходу. Зрители, не успевшие уйти из зала суда, испуганно жались к стенкам. Посреди всей этой вакханалии застыла окаменевшая Лина. По ее щекам текли слезы стыда и бессилия.

Глава третья

КРАСОТКИ В ГРЯЗИ

В этот вечер элитный ресторан «На нарах» приобщался к большому спорту – новому, экзотическому для россиян – мадреслингу.

Со всех концов России были выписаны победительницы Крымских грязевых боев разных лет, которые должны были за солидный куш кувыркаться в огромном плоском корыте, до краев наполненном липкой голубоватой жижей.

Посередине обширного центрального зала ресторана был сооружен дощатый помост, а на нем установлена огороженная канатами неглубокая емкость размером три на три метра. В ней в свете прожекторов блестела жирная грязь. Среди зрителей шептались, что грязь эта – целебная, специально привезенная с курортов, и что эта замечательная грязь как раз делает кожу чище, поглощает вредные бактерии и ускоряет обмен веществ. Среди присутствовавших дам уже поднялся ропот – они бы и сами не отказались побарахтаться в таком корыте…

7
{"b":"38487","o":1}