Если бы Сергей смог вспомнить, что они делали следующие дни - вот только сколько дней ? - они карабкались, перелезали, спускались на негнущихся ногах, повисали на скалах, подталкивали и поддерживали друг друга и, перевалившись, падали, глотая воздух как рыбы...От голода сладковато подташнивало, зато вода была кругом в избытке...
Они вышли на ровную дорогу после бесконечного спуска и сели прямо в пыль. Сергею стало уже безразлично, куда идти, от бессонницы распирало глаза, рука срослась с автоматом. Он посмотрел на Федорова - тот едва плелся под рюкзаком, положив обе руки на висевшую на шее СВД, осунулся и оброс неравномерной щетиной. Сергей провел рукой по своему лицу - то же самое. Нос отдавался болью на дыхание. "Что у меня с носом ?" - спросил незнакомый хриплый голос. "У вас нос сломан !" - Федорова хватило только на то, чтобы поднять на миг голову, и тут же он, смотря перед собой, растянулся на земле во весь рост. "...Все-таки сломали..." - равнодушно сказал про себя Сергей, вылез из лямок рюкзака и встал. От слабости его кинуло вперед. Он решил перебрать еще раз рюкзак - может завалялся где-нибудь какой-нибудь сухарь. Перетряхнул небольшую кучку - ничего. Стукнул лежавшего Федорова легонько по каблуку. Тот, медленно складываясь, сел, опираясь руками о винтовку, приподнялся и стал, наклонившись горизонтально и держась за нее. Сергей показал на запад, направо и, пошагал, неверно ставя ноги в пыльную дорогу...
Сергей шел, не оглядываясь, у него не было сил поворачивать голову, он только знал, что Федоров не отстает. Дорога вилась, изредка делая некрутой подъем, от которого ломило виски и от учащенного дыхания отдавало дикой болью в носу. К ним в гору поднималась группка людей, обступивших какое-то животное, люди несли поклажу, передний, меньше всех тянул за собой веревку. По мере приближения люди уменьшались, передний превратился в белоголового мальчишку лет восьми-десяти, шедшие сбоку - еще в двух, постарше, а, толкающий черного с рыжей подпалиной на лбу ишака, мужчиной, вероятно, отцом.
Афганцы поднимались, долго не замечая русских, и только метров за сорок замедлили шаг. Когда Сергей вплотную подошел к ним, они застыли, дрожа от страха, обступив ишака. Сергей, боковым зрением заметив, что Федоров взял вместо винтовки автомат и стал метрах в десяти от группы, уверенно поднял автомат и дулом показал на мешки, притороченные к спине ишака. Мужчина притянул к себе самого младшего, странно белоголового, срывающимся голосом крикнул. Старший, не поворачиваясь спиной к Сергею, отступил и трясущимися руками развязал мешок. Сергей показал еще раз на него и дулом на землю. Мальчишка вытряхнул содержимое на землю - какие-то цветные тряпки, кусочки блестевшего металла, молоточек... "Другой !" и рассыпалось барахло из другого : маленький медный кумган, затейливые металлические кружки, три круглые, как блин , лепешки... Сергей так же молча указал автоматом на них, взял их мгновенно отдернувшейся маленькой руки, сделав шаг назад, снял рюкзак, одну запихнул себе, другую кинул Валерке. Пока тот возился с рюкзаком, молча наставил автомат на сбившихся около равнодушно хлещущего себя хвостом по бокам ишака.
Федоров собрался. Все стояли, не двигаясь еще некоторое время, потом Сергей опустил автомат. Афганцы разом выдохнули. Сергей не знал, что делать и посмотрел на Федорова. Ставший маленьким, Валера трясся : "Товарищ лейтенант ! Если отпустим..." и не договаривал. Сергей видел на кассете, найденной у симпатичного француза, как снимают 'рубашку' с попавшего в плен вертолетчика - острым ножом делают надрез вокруг живота. Легкий взмах кверху от расширяющегося красного пояса, до шеи. Сильные руки, сдирающие кожу снизу вверх, очень ловко и неторопливо...Француз на допросе с большой симпатией рассказывал о борцах сопротивления - моджахедах , 'духах'...
Два тычка дулом - и мешки снова были увязаны на ишаке, мах Федорову и тот пошел к обрыву под дорогой, поглядел и показал рукой под собой вниз. Сергей, отойдя еще на два метра, кивнул помертвевшим афганцам на обрыв. Зацокали крохотные копытца, мужчина с черным лицом и с надеждой ловил взгляд Сергея...
На обрыве помедлили, Сергей тотчас увидел - через тридцать метров по пологому склону тропинка пряталась за скальный выступ , за которым можно скрыться от глаз с дороги. Сергей подгонял плетущихся и, едва только завернули за угол, нажал спусковой крючок. Мужчину ударило головой о выступ, он сполз по нему к ногам Сергея. Пули, пущенные с нескольких метров, раскололи головы двух постарше. От Сергея рванулся белый густо заросший затылок. Трясущиеся руки выронили автомат, а в пяти метрах покатилось крохотное, мгновенно испачкавшееся кровью, тельце...
Сергей сжал виски от дикого рева - ревел раненый ишак. Кто-то из них двоих вставил ему дуло в ухо, рев разлетелся кровавыми ошметками.
...Шли по дороге, таясь, постоянно скрываясь под обрывом, не разговаривая. Кишлаки обходили, вскарабкиваясь на утесы, и наконец вырвались из разошедшихся гор на желтую равнину. Равнина была пуста, куда ни брось взгляд. Они брели, волоча оружие, как палки, чертя ими замысловатые кривые, в точности как их шатало из стороны в сторону, распухший язык не помещался во рту, вываливался, мешал идти...
К ним подлетали желто-зеленые птицы, все ближе, становясь огромней, вой их гнул на колени...Одна из птиц села на песчаный холм, подняв вихрь, из ее чрева, нагибаясь выбегали люди. Сергей, плача, бросил автомат, рюкзак, растирая кулаками лицо, как ему казалось, понесся к ним. На самом деле он, сидел, раскачиваясь на земле...
Их обоих занесли в вертолет. Сергей пытался идти сам, рвался подобрать оружие, его обтерли водой, налили немного воды в горло. Иссохшееся горло только начало впитывать ее, как он сразу же полетел куда-то в темноту, в которой очень больно, шершавым колышком сверлило живот...
...Сергей пошел в кухню. Прислушался, спит ли жена. Пока грелся чайник, смотрел в окно на светлеющее небо. Кухонные часы назойливо стрекотали за ухом. Вскипевший чайник выпускал облака пара, но Сергей не отворачивался от окна, наощупь щелкнул рычажком, и продолжал неотрывно следить за светлеющей полосой над плоскими крышами.
...Возвратясь, он ходил по комнатам, как по чужим, доставал книги, их было много, технические, художественные, на иностранных языках. Вертел их, стараясь вспомнить, откуда они взялись. Наткнулся на рассованные как попало по ящикам письменного стола фотографии - свои, других людей, из прежней жизни.
Стены квартиры представляли какую-то защиту и он просидел неделю в своей комнате, выходя по ночам, привычно заглядывая за угол. Нарушил его покой резкий звонок телефона, Сергей сел на табуретку перед ним и стал смотреть на изнывающий бежевый аппарат. Резко поднес трубку к уху. Нетерпеливый голос требовал позвать его, Зандера Сергея Генриховича. Сергей со злорадством спросил, не слушая, что говорят : "А ты кто ?" В трубке осеклись, возмутились и приказали ("Приказываю вам прибыть в райвоенкомат для получения паспорта..."). Сергей равнодушно проговорил : "Да пошел..." и положил трубку.
Звонили еще, но Сергей завалился на кровать и считал, сколько раз прозвенит несчастный аппарат. Потом заснул и пробудился поздно ночью. Проблуждав полночи из комнаты в кухню, обратно, лег и вскочил в восемь утра со свежей и ясной головой. Появилась поставленная задача - получить паспорт, для чего надо было выйти из квартиры, добраться до военкомата. Потом, он уже не сомневался, встанет следующая задача...
Сергей не раз убеждался впоследствии, как вовремя позвонил ему телефон и голос оставшегося для него навсегда неизвестным человека жестко определил ему его обязанности. Он покинул свою квартиру и опять очутился в прежнем городе, приказав себе не вспоминать и ничего не рассказывать. Только ночами летел на бреющем полете вертолет над бесконечной желтой равниной, и расплывался проклятый белый минарет справа от дороги...
Он редко вспоминал войну, как, сквозь пелену вспоминают детство. Уже не мог вспомнить, как кого убивал. Иногда просыпался в страхе от последнего лязга затвора. Но никогда не тяготился воспоминаниями. Просто тогда он не был таким, как теперь.
