- Да ты философ, Уильямсон.

Уимзи поднялся по недлинной мраморной лестнице и свернул в буфет. - А границы-то сужаются, - пробормотал он про себя. - Между четвертью одиннадцатого и половиной первого. Похоже, упорная предстоит борьба за ставки леди Дормер. Но - гори оно все синим пламенем! Послушаем, что скажет Пенберти.

Доктор уже дожидался в буфете с бокалом виски с содовой. Уимзи заказал стаканчик пива "Уордингтон" и сразу же, без околичностей, перешел к делу.

- Послушайте, - начал он, - мне всего лишь хотелось перемолвиться с вами словечком по поводу старика Фентимана. Полнейшая конфиденциальность, и все такое. Но похоже на то, что точное время кончины злополучного старикана стало делом крайней важности. Вопрос наследования, вы меня понимаете? Шума поднимать не хотят. Вот меня и попросили, как друга семьи и все такое прочее, знаете ли, вмешаться и позадавать вопрос-другой. Ясно, что начинать следует с вас. Так каково ваше мнение? Мнение медика, помимо всего прочего?

Пенберти изогнул брови.

- О? Возник вопрос, да неужели? Я так и подумал. Этот законник, как-бишь-его-там, позавчера заглянул в клуб, попытался припереть меня к стенке. Верно, думает, что можно установить момент смерти с точностью до минуты, лишь глянув на коренные зубы покойного. Вот только выскажи этим пташкам свое мнение, и оглянуться не успеешь, как окажешься на свидетельской трибуне и повторишь то же самое под присягой.

- Понимаю. Но ведь общее-то представление складывается!

- О, да. Только представления свои нужно проверять - подкреплять фактами, и все такое. Нельзя выстраивать теории, ни на чем не основанные.

- Опасная штука - теории! Например, - возьмем наш случай, - за свою недолгую жизнь довелось мне поглядеть на пару-тройку покойничков, и, если бы я стал разводить теории на этот счет, просто судя по внешнему виду тела, знаете, что бы я сказал?

- Одному Господу известно, что скажет неспециалист по поводу медицинской проблемы, - отпарировал доктор, кисло усмехаясь краем губ.

- Верно, ах, как верно! Ну так я бы сказал, что скончался он весьма давно.

- Это слишком расплывчато.

- Вы сами сказали, что трупное окоченение заметно развилось. Ну, дадим шесть часов на то, чтобы оно наступило, и... когда там оно сходит?

- В тот момент окоченение уже разрешалось - разве я об этом не упомянул?

- Упомянули. А мне казалось, что трупное окоченение сохраняется в течение двадцати четырех часов или около того?

- Иногда. А иногда сходит очень скоро. Быстро развилось - быстро разрешилось, вот такое правило. Однако я с вами согласен: при отсутствии прочих данных я бы сказал, что смерть наступила куда раньше десяти утра.

- А, признаете?

- Признаю. Но мы знаем, что генерал пришел в клуб не раньше четверти одиннадцатого.

- Итак, вы беседовали с Уильямсоном?

- О, да. Я подумал, что лучше все проверить, насколько возможно. Так что могу лишь предполагать, что, поскольку смерть наступила внезапно, да и в комнате было тепло, - покойный ведь сидел у самого огня, - процесс начался и закончился очень быстро.

- Хм-м! Вы, разумеется, отлично знали конституцию бедолаги?

- Да, пожалуй. Генерал Фентиман был очень слаб. Сердце, знаете ли, начинает сдавать, когда перешагнешь за девятый десяток. Это могло произойти где угодно: я так и ждал, что он вот-вот отдаст Богу душу. Кроме того, старик, видите ли, пережил изрядное потрясение.

- Что же произошло?

- Повидался с сестрой накануне вечером. Вам, полагаю, о встрече уже рассказали, раз вы, похоже, все об этом деле знаете. А после того генерал отправился на Харлей-Стрит, ко мне. Я посоветовал ему постельный режим и покой. Артерии перегружены, пульс неритмичный... Старик разволновался - что вполне естественно. Ему бы хорошенько отдохнуть. А я так понимаю, он настоял на том, чтобы встать, несмотря на головокружение и слабость, доплелся сюда, - а попробуй его удержи! - и тотчас же испустил дух.

- Это все понятно, Пенберти, но когда - когда именно - это произошло?

- Один Бог знает. А я - так нет. Еще стаканчик?

- Нет, спасибо; не сейчас. Послушайте, я так полагаю, у вас никаких сомнений не осталось по поводу всей этой истории?

- Сомнений? - Доктор уставился на Уимзи во все глаза. - Ну, разумеется! Если вы имеете в виду причину смерти - безусловно, ни малейших сомнений на этот счет у меня нет. В противном случае я бы не выписал свидетельства.

- А в отношении тела вам ничего не показалось странным?

- О чем вы?

- Вы не хуже меня знаете, что я имею в виду, - отрезал Уимзи, резко разворачиваясь и глядя прямо в лицо собеседнику. Его светлость преобразился точно по волшебству: словно из бархатных ножен вдруг взвилось стальное лезвие. Пенберти встретился глазами с лордом Питером - и медленно кивнул.

- Да, знаю. Но, прошу вас, не здесь. Лучше нам подняться в библиотеку. Там наверняка никого нет.

Глава V.

Тупик.

Библиотека клуба "Беллона" неизменно пустовала. Это была просторная, тихая, приятная на вид комната; книжные полки в ней размещались по отсекам, причем в каждом стоял стол для письма и три-четыре стула. Изредка кто-нибудь забредал под эти своды полистать атлас "Таймз" или фолиант, посвященный стратегии и тактике, или извлечь на свет давние списки офицерского состава, но по большей части в библиотеке не бывало ни души. Устроившись в самом дальнем отсеке, отгородившись книгами и тишиной, любители конфиденциальных разговоров могли беседовать без помех, точно в исповедальне.

- Ну так как насчет этого самого?.. - начал Уимзи.

- Насчет чего?.. - с профессиональной осторожностью отозвался доктор.

- Насчет ноги?

- Интересно, а кто-нибудь еще заметил неладное? - промолвил Пенберти.

- Сомневаюсь. Я, разумеется, заметил. Но, в конце концов, такого рода штуки - мое хобби. Возможно, не самое популярное - пусть препротивное, но все-таки мое, родное. По чести говоря, у меня просто-таки дар в отношении покойничков. Но я не был уверен, что все это значит, и видел, что привлекать внимание вы не хотите, вот и не стал лезть вперед.

- Да - я хотел сперва хорошенько все обдумать. Видите ли, на первый взгляд складывалось ощущение довольно-таки...

- Неприятное, - подсказал Уимзи. - Знали бы вы, сколько раз я уже слышал это слово за последние два дня! Ну что ж, посмотрим правде в глаза. Давайте с самого начала признаем, что, как только трупное окоченение разовьется, оно так и держится, пока не начнет разрешаться, а это происходит обычно сверху вниз, от жевательных мышц лица, а вовсе не начиная с коленного сустава. Так вот, у Фентимана челюсть и шея были точно деревянные - я сам пощупал. Но левая нога свободно болталась в колене. Как вы это объясняете?

- Я крайне озадачен. Как вы, вне сомнения, знаете, очевидно было бы предположить, что сустав вывернули, - кто-то или что-то, - уже после того, как наступило окоченение. В таком случае, разумеется, он не застынет снова. Останется болтаться до тех пор, пока все тело не обмякнет. Но вот как это произошло...

- О том и речь. Мертвецы обычно не разгуливают по клубу, защемляя ноги и выворачивая суставы. И, уж разумеется, если бы тело нашли в таком положении, об этом бы точно упомянули. Вот вы можете себе представить, чтобы, к примеру, один из наших ребятишек-официантов обнаружив в лучшем из кресел престарелого джентльмена, недвижного, точно деревянная кукла, просто всласть подергал бы его за ногу и бросил как есть?

- В голову мне приходит только одно, - отозвался Пенберти. - Может быть, официант или кто-то еще нашел труп, попытался его сдвинуть - а затем запаниковал и сбежал, никому ни слова не сказав. Звучит нелепо. Но люди, случается, совершают редкие глупости, особенно когда напуганы.

- Но чего тут бояться?

- Для человека с расшатанными нервами вполне довольно. У нас тут есть один-два контуженных, за которых в экстремальной ситуации я не поручусь. Возможно, стоило бы проверить, не демонстрировал ли кто из них особых признаков возбуждения или шока.