- Что же ты меня оставить вздумал?! Отец то твой уже оставил, меньшой брат твой оставил, а вот теперь и сам ты, сыночек!

- Мама, мамочка не плачь! Ты же знаешь - так надо. Только так сможем мы умилостивить Тарама, великого повелителя дождей.

- Сыночек! - отчаянно вскричала она. - Подожди, может Тарам и сам смилуется; может завтра уже дождь пошлет!

- Ты же знаешь мама, как говорят жрецы: если Тарам не примет в жертву быка, и третью не делю не даст воды, нужна человеческая жертва и человек сам, по доброй воле должен прийти на жертвенник.

- Почему же ты должен быть, сыночек?! Ты же последний у меня остался! Почему из тех семей, где много сынов еще не вызовется никто?!

- Насильно же их не заставишь, мама. Ясно ведь и сказано: "только по доброй воле". Ну а я готов - правитель Шутур не оставит тебя без награды, до конца дней своих будешь жить в богатстве.

- Пойдем, пойдем сыночек. Завтра Тарам дождь нам принесет. Вот увидит, что у него такие преданные рабы, как ты, и сменит гнев на милость.

- Мама, для блага страны своей я уже твердо решил.

- Аштут, храбрый мой сыночек! Ведь ты еще молод совсем...

- Мама, пожалуйста...

- Я за тебя пойду! Тебе то еще жить и жить. Я стану жертвой Тарама вместо тебя, сынок.

- Ты это сделаешь ради меня; ты будешь лежать на жертвенном камне и думать обо мне, а не о Тараме; нет же, мама - он не примет такой жертвы.

- Пойдем! Без тебя умру я! Как река потечет, так и брошусь в нее.

- Благо родины дороже. Ты только горше муки мои делаешь, мама.

- Ты молодой такой. Тебя жена молодая ждет, жизнь прекрасная впереди! Ты, ведь, и жизни еще не успел порадоваться. Только подняться успел, а уже в смерть! А что есть смерть - есть вечное блуждание на темных, огороженных стенами поля, где не за что уцепиться, где вечный холод, да голод... Сегодня будет дождик, сыночек!

- Да, хоть и не увижу я его! Зато увидит ребенок малый, который лежит, умирает сейчас. Теперь я решил твердо! Прости и прощай мама!

Он повернулся и, сжавшись от пронзительного вопля матери, вошел внутрь храма...

Той ночью начался великий и благодатный ливень который безостановочно продолжался три дня. Еще до окончания живительных потоков, правитель Шутур узнал у жрецов имя юноши добровольно пожертвовавшего собой во благо родины и велел выбить его на алмазной стеле рядом с известнейшими героями древности. Затем правитель велел собрать торжественную процессию, во главе которой поехал на покрытом изумрудами коне к дому матери героя. В руках Шутур вез сундук полный золотых монет дабы наградить мать вырастившую такого героя, однако, когда приехал - узнал, что несчастная женщина, от горя лишилась ума и с криком: "Я согрею тебя, сынок" - бросилась в только хлынувшую реку.

Шутур вздохнул; поинтересовался - не было ли у героя еще каких-нибудь родственников и когда узнал, что нет - сказал еще несколько торжественных слов про отвагу и, рассудив, что золото лучше потратить на военные нужды, велел разворачиваться обратно, в столицу.

* * *

Йоки, новый правитель Свайна - третьей, т.н. "холодной" колонии Земли в системе звезды Е363И3 (или Цицерона): сидел в командном помещении, стены которого забрызганы были кровью.

Он смотрел на мониторы: там недавние пленники Цицерона - все затянутые в обогревающие костюмы (не те костюмы, в которых мерзли они добывая алмазную руду в шахтах, а настоящие теплые костюмы предназначенные для охранников).

Вереницы тянулись к кораблям, шли и целыми семьями; роботы загружали провизию и оружие; маленькие дети родившиеся и выросшие в подземельях, неотрывно и со страхом смотрели на звездное небо, некоторые плакали, некоторые смеялись. Кой-где лежали трупы охранников или просто какие-то кровавые ошметки.

В черный, оплавленный проем шагнула Этти - подруга Йоки и самый близкий ему человек. У Этти до локтя была отсечена правая рука - напоминание об оползне из под которого вытащил ее Йоки. Как и все обитатели Цицерона Этти была пепельно-сера, а глаза ее были затуманены болезненным, кровяным облаком.

- Ну что, как проходит погрузка? - спрашивала она.

- Да вполне, укладываемся в график. - сосредоточенно говорил Йоки и слова его появлялись рывками так, словно он их проталкивал через каменный запор в горле.

Теперь Этти обратилась к компьютеру:

- Где сейчас находится флот?

Ровный, безучастный голос отвечал:

- По получению сигнала тревоги с колонии Е363И3 "Цицерон" и выяснения истинных причин, начата была перегруппировка внутреннего крыла флота к указанному объекту. Окончательный сбор необходимого для подавления мятежа кораблей произойдет двадцать минут, в районе звезды Е363И3. Даю точные галактические координаты.

- Заткнись, скотина. - попросила Этти и, когда компьютер замолчал, обратилась к Йоки.

- Ведь большая часть, если не все, погибнет... Кому-то еще удастся прорваться, кому-то еще удастся потом затеряться, добыть документы.

- Ну кто-то все-таки сбережется. - вздохнул Йоки, наблюдая как какой-то мальчонка, засмеялся, указывая на Млечный путь.

- Послушай, Йоки, а как мы все-таки вмазали этим гадам! А! Как долго мы готовили восстание... как выявляли осведомителей! Как нам все удалось, а?! Они, ведь, до самого последнего момента и не подозревали, а потом сразу восстала вся колония! Триста тысяч человек! Триста тысяч разъяренных, свободы жаждущих человек! Йоки, что же молчишь ты?! Вспомни только, как бросались с отбойными молотками на лазерные лучеметы, как сотнями, сожженные падали, и все же массой давили этих гадов, на куски их рвали!

- Я думаю, что мы подготовили все так, что лучше и не могли подготовить. Но мне за этих детей страшно! Смотрю на эти лица и понимаю, что большая часть из них, если не все, скоро в космосе распыляться! Что это мертвые дети впервые небу радуются!

- Пусть так! Но мы задали этим сволочам, Йоки! Пусть так, но дети хоть умрут свободными, а не будут расти, диградировать в тупых рабов в этих проклятых шахтах.

Йоки вздохнул, склонился над микрофоном:

- Внимание! - пролетел по всему комплексу его тревожный глас. - Последний корабль отлетает через десять минут, взрывные устройства будут задействованы через пятнадцать минут.