— Не волнуйтесь. — Взгляд Холмса излучал успокоение и сочувствие. Мы невольно поддались влиянию сильного характера моего друга.

— Итак, преступник оставил свидетельство своего присутствия — сэра Квинфорда с пулей в затылке. Кстати, есть ли в доме огнестрельное оружие? — обратился Холмс к Уолтеру.

— Нет, — твердо ответил молодой человек. — Отец никогда не держал у себя револьвера, никогда не охотился, поэтому у нас нет даже ружья.

— Боже мой! — воскликнул вдруг Фредерик Лайтер и страшно побледнел. — Боже мой, мистер Холмс!

Он вскочил и со всех ног бросился из гостиной. Мы в замешательстве поспешили за ним. Лайтер взбежал по лестнице и отворил дверь своей комнаты. Он схватил стоявший в углу саквояж и вытряхнул его содержимое на кровать. Вместе с рубашками и носовыми платками оттуда выпал блестящий черный предмет. Это был небольшой револьвер. Холмс поднял его и осмотрел барабан. Одного патрона недоставало.

— Для чего вы носите с собой заряженный пистолет?

Лайтер обессиленно опустился в кресло.

— Видите ли, мистер Холмс, — неуверенно начал он. — Я понимаю, мне трудно найти оправдание после того, что случилось.

Несколько дней назад, перед самым отъездом сюда, я должен был доставить крупную сумму одному из наших клиентов. В таких случаях мы обычно не посылаем курьеров, а, сохраняя сделку в тайне, доставляем деньги сами. Так безопаснее. Естественно, я захватил с собой оружие и, возвратившись домой, переложил его в саквояж. Совершенно забыв об этом, я не вспомнил о револьвере даже тогда, когда услышал выстрел, и только после вашего вопроса вспомнил о нем. Но поймите, — с отчаянием в голосе произнес Фредерик, — я не мог им воспользоваться: во время убийства я был здесь, в этой комнате.

— Стреляли, к сожалению, из вашего револьвера. Ведь в саквояж вы положили его с полным барабаном, верно? — Лайтер устало кивнул. — Скажите, — продолжил Холмс, — знал ли кто-нибудь, что у вас с собой оружие?

— Никто, конечно, никто. Я и сам забыл об этом.

— Дело оказалось серьезнее, чем я предполагал, — произнес Холмс, встал и медленно направился к двери.

К нам бросилась миссис Анна. Сжав руку Холмса в своих ладонях, она воскликнула:

— Неужели вы подозреваете моего мужа? — В ее глазах было отчаяние.

— Простите, сударыня, — с поклоном ответил мой друг и разжал ее пальцы, — моя обязанность подозревать всех, поскольку я приглашен сюда, чтобы раскрыть эту тайну. Извините, мадам. — И Холмс повернулся к сэру Джону:

— Могу я поговорить с вашей женой?

— Конечно, мистер Холмс, если это необходимо. Я провожу вас.

Джейн Герберт полулежала на подушках. Она была бледна, но бледность ее лишь подчеркивала красоту больших карих глаз, черных изогнутых бровей и каштановых волос, рассыпавшихся по подушке.

— Прошу вас, садитесь, джентльмены, — негромко произнесла она, указав изящной рукой на кресла.

— Леди Джейн, дело, как вы сами понимаете, очень серьезно, — начал Холмс, — поэтому я и беспокою вас сейчас. Вы позволите задать вам несколько вопросов?

— Прошу вас, — ответила она, стараясь превозмочь свою слабость.

— Расскажите, пожалуйста, что вы делали вчера, начиная приблизительно от обеда и до того, как услышали выстрел.

— Об этом нелегко говорить. Отношения между моим мужем и Сайрусом Квинфордом стали накаляться сразу после обеда, когда они заговорили о делах. Из их довольно резкого спора, в котором участвовал и мистер Лайтер, я поняла, что покойный Квинфорд решил оставить нас без своего покровительства. Это ужасно, мистер Холмс. Нам грозило бы неминуемое разорение. Я так разволновалась, что попросила Джона проводить меня в спальню. С самого утра я страдала мигренью, а в тот момент чувствовала себя совершенно разбитой и поэтому попросила у Годфри, которого встретила на лестнице, что-нибудь от головной боли.

— Почему вы обратились за помощью именно к нему?

По лицу женщины пробежало легкое облачко смущения.

— Просто сегодня утром я заходила на кухню приготовить кофе мужу. Он пьет кофе, сваренный по особому рецепту, который знаю только я. Слуга готовил завтрак. Я пожаловалась ему на головную боль. Он предложил мне выпить какой-то порошок, и я сразу почувствовала себя гораздо лучше. Поэтому вечером я обратилась к нему за помощью, и Годфри вернулся с лекарством. Не успел он войти в комнату, как раздался выстрел. Мы выбежали в коридор и… — Она покраснела. — Это было так страшно, что силы изменили мне. Я пришла в себя уже в спальне. У изголовья стоял Джон. Но я, признаться, ничего не воспринимала — перед глазами стояла эта ужасная картина.

— Скажите, пожалуйста, миссис Герберт, — Холмс старался говорить как можно мягче, — выходя из комнаты, вы не заметили человека, бегущего вниз по лестнице?

— Не знаю, — неуверенно ответила она. — Впрочем, я больше интересовалась кабинетом сэра Квинфорда, чем лестницей. Но на ступеньках стояли Джон и мистер Лайтер, они не дали бы убийце убежать.

— Они тоже никого не видели, — сказал я.

Джейн Герберт покачала головой, как бы давая понять, что ничем больше не может нам помочь. Мы откланялись и спустились в холл. У камина сидел Уолтер и нервно курил сигару. При виде нас он встал и направился к моему другу.

— Ну как, мистер Холмс, что-нибудь прояснилось? — спросил он, но вместо ответа Холмс жестом пригласил его сесть.

— Прежде чем высказывать на этот счет свое мнение, я хотел бы услышать ваше, — сказал он, рассеянно разглядывая фарфоровую собачку на мраморной полке по соседству со старинными серебряными часами. — Что вы можете сказать о последних днях сэра Квинфорда? — Холмс намеренно не сказал «отца», стараясь не ранить сына. — Может быть, в его действиях было что-то особенное, чего вы раньше не замечали?

— Трудно сказать. Все шло, в общем, как обычно, правда, мне показалось, что отец стал более деятельным, говорил об успехах в финансовых делах… — Уолтер замолчал, вопросительно глядя на Холмса.

— Не получал ли ваш отец какого-нибудь письма, не было ли случая, резко изменившего его поведение?

— Постойте, постойте… — воскликнул Уолтер. — Однажды отец пригласил к себе сэра Эндрю Сэндерсона, нашего старого знакомого. По профессии он стряпчий, был шафером на свадьбе отца, словом, большой друг нашей семьи. Отец долго разговаривал с ним у себя в кабинете. О чем шла речь, я не знаю, но после этого разговора он показался мне более сосредоточенным и молчаливым, чем обычно.