Умница умирала. Смерть была мягкая и горячая. Она растекалась по телу могучими реками, захлестывала его, сжимала в объятиях и выбрасывало на берег покоя лишь с тем, чтобы снова подхватить, завертеть, закружить.
— Резонанс Шумана — личность. Точнее — несколько личностей. Людей, настроенных на несущую частоту мира. Таковы исходные данные. Что делать дальше, Умница? Ты знаешь все… Все — в тебе…
Ее отпустили. Сладкая боль исчезла, и она почувствовала себя испитой до дна, до донышка. Пустой. Сухой. Лишь форма. Резонансная форма.
— Я жду ответа.
— Резонанс Шумана — частное проявление более общей связи, — сказала Умница. — Она имеет еще одно решение… по крайней мере — одно.
Пробудись, пробудись, восстань из нежных объятий смерти, оторвись от груди небытия… Ты нужна нам живой, Одри… Возлюбленная услышала твой зов…
Всем, кто меня слышит… Всем кто меня слышит… Миссия в районе Большого Канала провалена… Миссия провалена… Всем, кто меня слышит… Я буду повторять передачу, пока кто-нибудь не отзовется… Если вы слышите меня, оставайтесь на волне… Мы высадились в районе Большого Канала и приступили к приему зародышей… Все шло согласно расчетам… Как и предполагалось, в районе Большого Канала имеются обширные полыньи, лед очень тонкий… Наверное я была первой, кто увидела это… Другие работали поодаль от корабля, расставляли осветители и термоснаряды… Свет… Было очень много света…
Одри, проснись… Проснись, Одри… Найди в себе силы вырваться из сна… Ты умираешь, Одри… Система жизнеобеспечения подошла к завершающему циклу… Она готовит твою эвтаназию… Не поддавайся, Одри… Не поддавайся…
Всем, кто меня слышит… Говорит бездушный робот… Это говорит бездушный робот… Меня уже нет… Только мой голос… Эхо… Было очень много света… Мы принесли слишком много света и пробудили нечто… Я не знаю, что это такое… Жизнь… Чужая жизнь… Страшная и одинокая… Это начиналось, как прилив… Но до прилива… до Сучьей течки было время… У нас было время… Ошибка, в расчетах была ошибка… Оно притягивается светом… Свет как-то необходим для вегетации твари… Харибда, я предлагаю назвать ее харибда… Представьте громадный круг… Двести… Нет, пятьсот шагов… Больше, гораздо больше… Круг, словно сплетенный, спутанный из водорослей, в промежутках между которыми живет еще что-то…
Одри… Ты должна услышать меня, Одри… Такая смерть — роскошь… Непозволительная и расточительная… Прошу тебя… Не поддавайся… Иди в сторону боли…
Словно моллюск, выглядывающий из бесчисленных раковин… Щупальца и цветы… Много цветов, целое поле цветов… Оно легко пробило полынью… Всплыло колоссальной тушей и нежилось в свете прожекторов… Кто-то умер сразу… Кому-то повезло меньше… И я из их числа… Лед ломался и дыбился темно-синими лезвиями, вода выбрасывалась высокими фонтанами и падала обратно уже замерзшими кусками… А харибда начинала цвести… Потрясающе красиво и смертельно… Очень смертельно!!! Биологическая опасность высшей степени!!! Я стояла на берегу нового моря и смотрела на густеющий туман, сквозь который смутными шарами просвечивали висящие прожекторы… Чудовище было у моих ног, но меня охватили покой и безразличие… Мне было все равно…
Не сдавайся, Одри… Держись, девочка… Мы пытаемся поймать тебя… Говори… Говори… Ищи боль… Только боль разбудит тебя…
Биологическая опасность высшей степени!!! Биологическая опасность высшей степени!!! Высадка на Европе запрещена!!! Высадка на Европе запрещена!!! Всем, кто меня слышит!!! На Европе есть жизнь!!! Опасность высшей степени!!!
Мы теряем тебя, Одри… Мы теряем тебя… Говори… Говори… Боль… Много боли…
С вами говорит бездушный робот! С вами говорит бездушный робот! Оставайтесь на связи! Пыльца… Облака пыльцы… Что оно опыляет? И пыльца ли это… Алкаэст… Мне показалось, что ноги замерзли… Я вглядывалась в туман, но точки гасли, и я становилась все более одинокой… Исчезали скопления моих подруг… Терялись во мраке смерти… Но Харибда продолжала двигаться… Она двигалась к кораблю… Ее притягивал свет… А может быть, запах? Я сделала шаг назад и упала… Не поняла, что произошло… А потом увидела… У меня не было ног… Они разбились… Раскололись на тысячи частей… Разлетелись вдребезги… Все, что ниже колен… Боли не было… Или была, но я не помню… Мне кажется, что она похожа на меня… Она тоже захватила свой мир… Пропитала его… И присвоила… Она никого не впустит к себе под лед… В свой мир, свой неустойчивый мир, где неосторожное движение приводит к кристаллизации переохлажденной жидкости… Где за чудовищной заморозкой следует чудовищный разогрев…
Одри, ты должна сделать одну важную вещь…
Я слушаю…
Рада, что ты вновь на связи…
Это недолго… Я нашла боль, Возлюбленная…
— Частное решение? — переспросила новая Одри. — Что ты имеешь в виду, противная девчонка?
Концентрация феромонов нарастала. Они сочились из каждой поры новый Одри и в них уже не было наслаждения. Каждая мысль давалась с трудом, каждое слово застревало в горле чем-то склизким, отвратительным, чужим, приступы рвоты извергали едкую желчь и информацию. Одри стояла на четвереньках, лоб упирался в мягкий пол, а кончики волос елозили в блевотине. Шафрановой блевотине.
— Общее… Есть общее решение… — боль вгрызалась во внутренности изголодавшимся зверьком.
— Расскажи мне о нем, Умница, расскажи. Ведь ты расскажешь, не так ли?
— Перестань… мучить… меня…
Новая Одри рассмеялась. Отвратительным, костлявым смехом. Умница мотнула головой, и свинцовые шары принялись перекатываться, сталкиваться с липким звоном, а где-то внизу раскрывала свою жадную пасть бездна. Черный вихрь раскручивался среди тончайшей вязи церебральных цепей, и они развевались на ветру драной, скомканной паутиной. Новая Одри наклонилась и положила ладонь на ее затылок. Словно холодный компресс. Сочленение мертвых костей. Пригоршню льда.
— Фирмамент… тоже… имеет… отражение… Все… имеет… отражение… Резонанс… Шумана… Европа…
Новая Одри смотрела на падающую в бездну Умницу. Рвались артерии и вены, кровь разливалась горячими озерами, но тошноты больше не было, не было ужасающего касания голыми руками шершавой ткани бытия. Был только покой. Ведь ты — это тоже я, сказала изначальная Одри. Мы все — одно. Когда умираешь ты — умираю и я, и кто скажет, что к смерти можно привыкнуть? Она лишь порог, через которой невозможно перешагнуть. До него — ты еще жива, после — тебя уже нет. Она — структура сознания, в которой можно быть, но которую нельзя определить. Я не знаю тропинок, ведущих оттуда, но она единственное место, где мы можем противостоять Хрустальной Сфере… Смерть вот что нам остается. Но даже ее нет, Одри. Мы прописаны в протоколе мироздания, мы — несущая частота Ойкумены. Мы возрождаемся с каждой смертью, скользя по мирам Эверетта… Ты понимаешь?
— Я понимаю, — сказала Одри. — Термитные бомбы. Много термитных бомб. Мне нужно доползти…
— Ты сделаешь это, Одри. Ты должна уничтожить Европу. Просто. Очень просто, ты ведь согласишься со мной? Океан Европы — лишь тонкий слой на поверхности переохлажденной воды. Система неравновесна. Достаточна любая флуктуация, чтобы запустить процесс кристаллизации. И что тогда будет, Одри?
— Я нашла боль, Возлюбленная… Что будет? Будет лед… Только лед…
— Нет, Одри, нет. Будет взрыв. Объемное излучение разорвет планетоид. Его панцирь лопнет, и тогда… тогда фирмамент тоже лопнет… Должен лопнуть…
— Нет… нет…
— Одри! Одри! Ты меня слышишь?! Одри!
— Всем, кто меня слышит! Всем, кто меня слышит! Говорит бездушный робот! С вами говорит бездушный робот! Биологическая опасность высшей степени!!! Биологическая опасность высшей степени!!! Высадка на Европе запрещена!!! Высадка на Европе запрещена!!! Всем, кто меня слышит!!! На Европе есть жизнь!!! Опасность высшей степени!!!
