Увидев, что дорога забита дезертирами, он продолжил путь по боковым улицам. Декостер пока что находился с ним и должен был знать, что существует еще одна переправа через Диль, по мосту в Вэй, деревушку, расположенную в четверти мили от Женаппа; но Наполеон не стал переправляться в Вэй, возможно, потому, что его дорожный экипаж был отослан в Женапп и он надеялся продолжить в нем свой путь.
Доехав до Женаппа, он увидел, что все узкие улочки, ведущие к мосту, переполнены людьми, обезумевшими от голода и страха, и блокированы повозками, чьи кучеры обрезали упряжь и бежали. По мосту могли плечом к плечу пройти не более шести человек, и пока поблизости люди все ожесточеннее боролись за проход, улицы позади них еще больше наполнялись деморализованными, кричащими солдатами, в то время как в Вэе целый день было пусто, а река в этом месте была такой мелкой, что ее можно было легко перейти вброд.
Когда три батальона Старой гвардии (егеря, эскортировавшие Наполеона, и гренадеры генерала Пти) прибыли к въезду в Женапп, они даже не предприняли попыток пробиться сквозь массу дерущихся между собой солдат, но объ-ехали город с востока и без проблем подъехали к Шарлеруа.
В Женаппе горстка солдат, еще сохранявших трезвость ума, воздвигала баррикаду для защиты от приближающихся пруссаков. Однако нет никаких упоминаний о том, что Наполеон пытался каким-то образом организовать отступление. Возможно, что он проскользнул через город инкогнито, хотя известно, что это заняло у него около часа. Рядом с мостом его ожидал дорожный экипаж, запряженный шестеркой серых лошадей, и он пересел в него.
Однако в этот момент послышалось приближение прусских барабанов, и, по прибытии в город улан и гусар, паника достигла апогея. Баррикады были с легкостью опрокинуты, а их защитники - убиты. В Женапп вступала кавалерия генерала фон Рёдера; Блюхер не отставал от своей пехоты. Почуяв неладное, Наполеон выпрыгнул из экипажа и вскочил на лошадь. Вместе с личным эскортом он едва успел проложить себе дорогу к мосту и перейти его. Оказавшись по ту сторону, он галопом ускакал в ночь. (По сведениям герцога Рагузского, он был также охвачен паникой: "Во время беспорядков в душе Наполеона поселился страх. Он проскакал галопом несколько лье (лиг), и ему каждую минуту казалось, что он видит на дороге или на фланге вражескую кавалерию, и тогда он посылал кого-нибудь на разведку. Эти подробности мне сообщил прикомандированный к нему офицер, находившийся с ним в это время".)
Пруссаки прокладывали себе путь по улице, и глазам их открылась кошмарная сцена. Все подходы к мосту были перекрыты разнообразными брошенными повозками, включая императорскую карету и обоз. Обезумевшая от ужаса плотная масса французских солдат билась за проход к мосту. Многие без разбору кромсали всё вокруг себя штыками и саблями, пытаясь расчистить себе дорогу к спасению. Мертвые не давали пройти живым; еще сохранявшие рассудок были беспомощны, оказавшись в этой бойне, точно в ловушке. У генерала там было не больше прав, чем у последнего рядового, значение имело лишь то, жив человек или мертв. Вся эта огромная толпа пробивала себе путь в только одном направлении, до тех пор пока пруссаки, орудуя саблями направо и налево, не подмяли их под себя; тогда они повернули в разные стороны от моста и, наконец, попытались перейти вброд мелкую речушку.
За Женаппом преследование продолжалось вдоль дороги на Шарлеруа и по всем ведущим на юг проселочным дорогам и улицам. Ярко светила луна, и бегущих солдат было хорошо видно повсюду - кавалеристов на изможденных лошадях, солдат пехоты, побросавших, чтобы не мешали бежать, свое оружие и ранцы. Столь сильны были страх и паника, что находили в себе силы бежать даже тяжелораненые из брошенных полевых госпиталей. Генералы, полковники, капитаны, растеряв остатки авторитета, были охвачены массовым психозом ужаса. И это при том, что количество преследующих их пруссаков не превышало 4000 человек. Пехота Бюлова застряла в Женаппе, войска Пирха и Цитена не пошли дальше фермы Ле-Кайю. Впереди Гнейзенау и двух батальонов кавалерии верхом на загнанных лошадях сломя голову бежали примерно 30 или 40 тысяч французов. Таков был конец Великой Армии.
В Женаппе маршал Блюхер остановился на ночлег в Le Roi d'Espagne. Здесь ему сообщили, что среди пленных находится раненый генерал Дюэм. Несколько преданных солдат, которые его принесли, смогли добраться до Женаппа, но там пали от рук пруссаков. Блюхер продемонстрировал приверженность военному кодексу восемнадцатого века; он приказал поместить Дюэма в одну из комнат постоялого двора и приставил к нему адъютанта-француза; он сам посетил генерала, поручив заботиться о нем своему личному врачу. Но Дюэм, столь отважно сражавшийся на протяжении всей кампании, скончался через несколько часов.
В ряду драматических событий той ночи также оказались захват французской артиллерии, личного имущества Наполеона и целого состояния в золоте, серебре и бриллиантах, которые должны были покрыть расходы на празднование его триумфа в Брюсселе. Когда прусские войска в Женаппе начали устранять всё, что препятствовало движению по улицам, они обнаружили не только широкий ассортимент военных принадлежностей, но и нечто гораздо более ценное. В качестве одной из самых драгоценных находок им досталась великолепная дорожная карета Наполеона, последнее слово в комфортабельном транспорте того времени. Наполеон заказал ее фирме Симондса в Брюсселе для своей Русской кампании, и часть путешествия 1812 года она проехала на санях. Роскошь ее отделки поражала, ведь хозяин Европы собирался отправиться в ней в Азию, чтобы стать, в свою очередь, и ее хозяином тоже. Она была снабжена стальной кроватью с матрацем из овечьей шерсти, ящичками, приспособленными для туалетных принадлежностей, а также таила в себе массивный столовый сервиз из чистого золота. В карете была найдена одежда, приготовленная Наполеоном для въезда в Брюссель: государственная мантия, бриллиантовая диадема, шпага, шляпа и шпоры. Там также находилось белье и бархатный колпак. Интереснее всего оказалась форма, в подкладку которой были зашиты неоправленные бриллианты стоимостью в миллион золотых франков. Эти бриллианты, согласно Уссею, дал Наполеону его брат Жозеф. Багаж Наполеона также остался в Женаппе, там было еще больше бриллиантов, а кроме того, серебряные сервизы с выгравированным на них императорским гербом. Там же находилась его походная библиотека, около 800 томов, и кипы уже упомянутых ранее прокламаций.
Этот необычный трофей захватили фузилёры майора фон Келлера; все особенно интересное было отнесено Блюхеру; лучшие бриллианты отобрали в дар прусскому королю. Но бриллиантов, золота и серебра хватило на всех; огромное количество бриллиантов было обнаружено в фургоне с порохом. Вскоре после этого прусский офицер написал: "Помимо его (Наполеона) шляпы и шпаги, мы забрали его кольцо с печаткой, теперь оно блистает на руке героя Гнейзенау... Стрелки продали четыре или пять бриллиантов величиной с горошину или больше за несколько франков... теперь младшие офицеры батальона едят на серебре". Солдаты набили ранцы своими находками, среди которых были золотые монеты и портреты Наполеона. 19-го числа Блюхер написал: "Наполеон бежал ночью, бросив шляпу и шпагу. Сегодня я отослал и то и другое королю. Его великолепно вышитая государственная мантия и экипаж - в моих руках, вместе с его подзорной трубой, в которую он разглядывал меня во время битвы. Его драгоценности и ценные вещи стали добычей наших войск. Из собственного снаряжения ему ничего не осталось".
В час ночи Наполеон достиг Катр-Бра. Убитые всё еще лежали так, как он оставил их 16-го и 17-го, непохороненные и раздетые. Мародерствующие крестьяне содрали с них всю одежду до последнего клочка.
Солдаты из его эскорта зажгли костер в Боссюском лесу, и вся небольшая компания остановилась, чтобы согреться. Наполеон приказал Сульту послать сообщение Груши с приказом немедленно отступать через границу. Некоторое время он поджидал дивизию Жирара (она была оставлена под Флёрюсом), поскольку ранее днем он послал ему указания отвести свое подразделение к Катр-Бра. Но этих солдат нигде не было видно; поэтому, послав гонца, который должен был найти их и сообщить об отступлении, они продолжили свой путь в Шарлеруа, миновав Госселье и Лодленсар. Они не так уж далеко ушли от пруссаков. Люди Гнейзенау вскоре прекратили преследование по дороге на Женапп, так как сами страшно устали и отставали по одному. Гнейзенау видел, что французам не удастся собраться; потому дальнейшее преследование было признано не столь необходимым, и перед Франом он призвал их остановиться. Ночь он провел в гостинице с подходящим названием l'Empereur.
