Окончательно затихли все городские шумы. Теплый ветер с запахом горечи - у забора цвела полынь - шевелил волосы Андрея. Тучи становились плотнее, но дождя не было. Томила усталость. Завтра на работу. А ночь пошла на вторую половину. Мирона нет. Почему?
Андрей сидел и размышлял благодушно. При-дут!
Потом стал думать, что среди ночи сюда вдвоем они уже прийти не могут. Это неприлично. Значит, Мирон провожает Ольгу домой. А говорилось ведь не так. Почему все переменилось?
Время шло, а Мирона все не было. Разве позволит себе Ольга гулять чуть не до утра! И сам Мирон разве позволит это! Обидел кто? Навряд ли. Мирон силен и смел. Да и в городе спокойно.
Приоткрылась дверь из кухни. Мать в щелочку спросила шепотом:
- Пришел Мирон?
- Спит уже, - глухо откликнулся Андрей.
- Ну слава богу! - сказала мать. - А ты чего же сидишь на крылечке?
- Да разбудил он меня. Сейчас снова лягу.
Но не смог. Близилось утро. Мирон не пришел. Значит, все же что-то случилось. И вдруг леденящая мысль овладела Андреем. Как это было тогда у Катюши с Нехлюдовым? Какая-то неодолимая сила ведь привела его к ней в комнату, он не был еще тогда подлецом и сделался им, только не совладав с собою.
Что, если... Что, если... Он теперь уже знал, почему не пришел Мирон. И ему противно стало и страшно...
...Вторая, большая палатка, стоящая в некотором отдалении,
была почти не видна. Андрей Арсентьевич ее очертания, пожалуй,
только угадывал. Он не хотел и смотреть в ту сторону, когда сам
выходил под теплый моросящий дождь. А все-таки поворачивал голову,
словно бы ожидая оттуда душевной поддержки себе. И знал, что ее не
будет. Ни сейчас, ни тогда, когда наступит утро и придется всем
решать, каким же образом искать Дашу. Искать... Потому что сама она
найти их стоянку не сможет.
Тайга, тайга, в ней все не так просто. А между тем почему-то,
кроме него, никого это особенно не встревожило.
Зачем он ввязался в этот нелепый таежный поход? Ненужный
вопрос. Он не мог не принять в нем участия. И не оттого, что
компания составилась очень хорошая. А, наоборот, оттого, что в этой
компании оказался человек, которого он уже тогда не мог себе
представить рядом с Дашей. И он же первый, этот Широколап, Гера,
Герман Петрович, вечером с ухмылочкой заявил: "Ну и что? Отоспится
под елочкой. В другой раз будет умнее". Почти столь же спокойно
отнеслись к исчезновению Даши и супруги Зенцовы. Они видят в Гере
будущего мужа Даши, и если он не склонен к панике, чего же им
нервничать. Широколап вообще человек в походах бывалый и теперь,
что называется, тоже захватил власть в свои руки. Зенцовы слушаются
его беспрекословно. Кроме Даши, он всех моложе, сильнее, с
известным правом он мог вчера сказать: "Андрей Арсентьевич, тайгу
вы знаете, не спорю, но, извините, ваши года и ваше больное сердце
делают вас чрезмерно мнительным Физиологический закон. Еще раз
извините, но вам, по-моему, мерещатся медведи за каждым кустом. А
мы сюда ведь опустились на вертолете".
Вот так. Он, Андрей Путинцев, в свои сорок восемь лет
оказывается развалиной, пессимистом и трусом. Неважно, неважно,
пусть этот великолепный Гера говорит о нем что хочет. Но Гера
остановил все поиски. До утра.
Они, Зенцовы и Гера, спокойно спят под шум дождя в своей
палатке. Никто из них не вышел ни разу. А Даша где-то совсем одна в
тайге. Она так боится темноты...
4
Сон сморил Андрея прямо на крыльце. Он привалился к дверному косяку лишь потому, что занемела спина от долгого неподвижного сидения, но стоило ему обрести надежную опору, как сразу сладко все поплыло перед глазами.
Теперь над ним стояла мать, трясла за плечи, говорила испуганно:
- Андрюшенька, да боже мой, да что же это такое? Мирона-то нет... А ты почему здесь?
Он тер ладонью щеки - жест, заимствованный у отца, вертел головой и не мог понять, где же он, что происходит и почему у матери такое бледное, без кровинки, лицо.
- Ты же говорил, что он вернулся. А и постель даже не смята. Почему ты неправду сказал? Что с Мироном? Ты знаешь?
На дворе было светло. За дощатым забором у соседей горласто кукарекал петух. Ночная туча, не пролившись дождем, расползалась клочковатыми серыми облаками.
Андрей наконец пришел в себя. А что ответить матери, не знал. Он презирал сейчас Мирона. Появись тот в этот миг перед ним, и Андрей на глазах у матери надавал бы ему пощечин. Но словами - словами! - объяснить ей, почему брат не ночевал дома, он не мог. Какие ни подбирай слова, их смысл все равно не изменится. Андрей никогда раньше не поверил бы, что Мирон на такое окажется способен. Рисковал жизнью, плавая за кувшинками, говорил о своей Олечке как о крылатом существе. А сам... Нехлюдов!
Выгораживать Мирона, что-то придумывать за него он, Андрей, не будет. Но и выдавать его - нет, не выдавать... Наговаривать на него - нет, не наговаривать... Нет! Нет!.. Пусть Мирон рассказывает сам.
- Мама, я виноват. Мне не хотелось, чтобы ты и папа понапрасну тревожились. Я ждал, считал, вот-вот Мирон придет. А где он, я не знаю.
Мать недоверчиво качнула головой.
- Сынок, ты знаешь. Почему ты не хочешь сказать? - тихо спросила она. Роня ведь всегда ночевал дома. Он хорошо оделся. Куда он ушел? Его... убили? - И плечи матери затряслись, по щекам покатились слезинки. - Или... Он с какой-нибудь... компанией спутался?
- Мама! Мама! Нет! - Андрей вскочил, обнял ее. Предположения матери больно ударили его, он уже не мог больше скрывать от нее правду. - Мирон заночевал у Ольги.
- Ольги? У какой Ольги? Заночевал...
В глазах матери отразилось такое смятение, что Андрей испугался. Как он сам не почувствовал убийственную силу слов своих! Ведь в их семье никогда и намеком даже не поощрялось легкое отношение к женщине. Приходили гости, и, если кто-то в мужском кругу принимался живописать сальные анекдоты, отец сурово обрывал рассказчика.
- Да, может, я ошибся... я не знаю, - торопливо проговорил Андрей.
Мать повернулась и ушла. Андрей не решился ее остановить. Глядел ей вслед и отрешенно думал: "Почему она стала такая маленькая..."
Позавтракали молча. Отец, тоже осунувшийся, потемневший, не задал ни одного вопроса Андрею, должно быть, ему уже все передала мать.
Сам Андрей не знал, как ему держаться, делать вид, что ничего не произошло, или добровольно взять на себя обязательство жестоко от всей семьи поговорить с Мироном. Пусть он дважды испытает все то, что сейчас испытывают они трое, особенно мать и отец.
Понятно, почему Мирон, не заходя домой, отправился от Ольги сразу на работу. Ему хочется оттянуть свой трудный час.
"А я тебе не дам оттягивать, - недобро подумал Андрей, как попало запихивая в заляпанную красками холщовую котомку свою рабочую одежду, - я тебе устрою разговорчик".
В руке у него оказалась кисть, обернутая влажной тряпкой, чтобы не затвердевала щетина. Андрей свирепо ткнул ею несколько раз в лист ватмана, приколотый над кроватью. Чудесные камыши и чуть подернутый дымкой тумана берег лесного озера превратились в бесформенные пятна грязи. Свою работу ему не было жаль. И даже красоту, им созданную и им же уничтоженную, Андрей не пожалел. Он шел и осуждающе думал, каким ускользающим в сторону взглядом встретит его на стройке Мирон.
Однако Мирона и там не было. Вся бригада плотников уже собралась. Люди сидели на свежераспиленных, остро пахнущих скипидаром досках. Прораб, Федор Ильич, подергивая на голове кепочку-шестиклинку и поглядывая в истрепанный блокнот, объяснял им дневное задание. Заметив Андрея, он окликнул его:
- Путинцев, ты чего это сегодня опаздываешь? Почему один идешь? Где Мирон?
- Ногу подвернул, - захваченный врасплох, ответил Андрей.
И с неприязнью к себе подумал, что вот он и опять лжет, выгораживая брата. Зачем? Но это чувство тут же сменилось тревогой: где и как ни провел бы Мирон эту ночь, а на работу ко времени обязательно должен бы прийти. На этот счет в семье было твердое правило. Мать всегда выпроваживала их из дому загодя. Честь фамилии! Не пришел и сюда Мирон, значит, что-то совсем другое случилось. Зря о брате он худо подумал. А никчемная ложь теперь и здесь все запутывала.
