– Значит, торгуешь хулиганским прошлым? Майкл покачал головой:
– Я не был хулиганом, а может, был, но не для всех. Помнишь то время? Не одни упертые ходили по улицам и пели: «Эй, вперед, огни зажжем, паков мы давить идем!» Случалось, дети, сопляки, ни хрена не понимая, орали похожие считалки на детских площадках. Мы вправляли мозги таким «меломанам» и почти покончили с ними на трибунах со стоячими местами. Так почему бы ему не позвать старину Майкла демонстрировать модели – я горжусь теми днями.
– Ты тогда объединял людей, а теперь темнокожие братья из автоматов расстреливают паков, – заметила Эстелла.
– Выходит, что так. – Майкл пожал плечами, склеил слюной край папиросной бумажки и закурил.
– Ты знаешь, кто наехал на ресторан? Само собой, кивнул Майкл.
Эстелла ждала подробностей, но он не снизошел.
– Почему ты меня пытаешь? Спроси своего дружка Джанка – он имеет навар от тех парней.
– Джанк сидит на героине?
– Нет. Героином они точно не торгуют – невыгодно, спрос невелик. По большей части они толкают коку или крэк. Джанк берет у них коку, прежде чем ее засунут в микроволновку.
Эстелла не хотела верить, что Джанк сел на героин – неужели он так далеко зашел, что его забирает только от этой дряни? Насчет коки Эстелла была в курсе.
– Джанк чист. Он покупает товар для Берджиса: будь на побегушках у босса или распрощайся с работой.
– Это для Берджиса? Я не знала, думала, ублюдок завязал.
– Он бросил делать сульфат, но вряд ли перестал нюхать. Он тогда засветился с амфетамином и теперь предпочитает не попадаться.
– Если в бизнесе не Берджис – значит, сам Джанк. Он не покупает коку, а меняет ее. Девяносто процентов чистого сульфата амфетамина. То, что мы обычно толкали.
Девяносто процентов чистого сульфата – это и правда смахивает на старый рецепт. Несмотря на всю свою зверскую тягу к кислоте, Джанк тогда еще не умел разводить сульфат правильно.
– Где Джанк мог брать такую высококлассную дурь?
У Майкла на этот счет были свои соображения:
– Очень похоже, что он все еще сидит на последней партии товара, которую так и не нашла полиция.
Эстелла вспомнила морозильную установку, спрятанную на складе полуразвалившейся фабрики на окраине Рочдейла. Вспомнила выражение лица Джанка, когда тот открыл крышку и увидел сине-белый сульфат, заполнивший корпус почти до краев. Ей пришлось держать Джанка, иначе он точно нырнул бы внутрь: разинув рот, он втягивал воздух, собираясь снять первую пробу. К тому времени Джанк совсем слетел с катушек – натуральный псих, официально признанный невменяемым. Ночью их арестовали и поместили в соседние камеры. Всю ночь она слушала, как Джанк бросался на стены: восемь часов подряд он в ярости бился о кафельные плитки.
Когда ее схватили легавые, Эстелла шла на встречу с Берджисом. Полицейский фургон обогнал ее на Корпорейшн-стрит. У нее не было никакой надежды сбежать, да и хороша бы она была – на высоченных каблуках, в красном кимоно и парике Дебби Харри. Когда ее привезли в участок, Джанк был уже там. Ей никто этого не говорил – она услышала, как он вопит в конце холодного коридора.
Эстеллу заставили стоять у стола и смотреть, как дежурный сержант составляет список ее имущества: мелкие деньги и вещи, туфли и парик, чулки, на которых можно удавиться, – значит, оставлять их не положено. В конце концов сержант дошел до денег Берджиса: двадцатифунтовые банкноты лежали на дне ее сумки в упаковках, сработанных под четыре потрепанных тома Джекки Коллинз в бумажных обложках. Он педантично пересчитывал каждую банкноту, пока Джанк орал что-то бессвязное у них за спиной. Эстелла сказала сержанту:
– Парню нужен доктор.
Но тот лишь молча окрысился – именно этот ублюдок чуть не открутил ей яйца во время обыска, заявив, что протокол требует тщательного осмотра. У нее все болело целую неделю предварительного заключения в Риели.
Деньги были единственной уликой, которую нашла полиция, – наркотики испарились бесследно. Берджису никогда бы не пришло в голову, что их мог прибрать Джанк. Будучи достаточно безумным, чтобы попытаться, Джанк слишком увяз, чтобы преуспеть. Он бы точно сдох, нырнув головой в морозильную установку. Так сказать, смерть от несчастного случая.
Немыслимо, чтобы такой завзятый кислотник, как Джанк, годы спустя, переборов искушение, стал торговать кислотой в розницу – по нескольку унций в неделю. Появись тогда у Берджиса хоть тень подозрения, он самолично закопал бы Джанка, забив ему сульфат во все дыры.
Майкл отложил сигарету и посмотрел Эстелле прямо в глаза.
– Ты вернулась из-за Берджиса, верно? – спросил он. – Вот зачем тебе нужен пистолет?
Джанк подумал так же. Но Эстелла понятия не имела, кого ей придется убирать, когда ехала в Манчестер. Она ответила, тщательно подбирая слова:
– Я этого не планировала. Так сошлись звезды.
– Во-во… – В голосе Майкла звучал неприкрытый сарказм. – Что-то мне не хочется переходить дорогу судьбе.
Майкл встал, мгновенно напустив на себя серьезность, и почти торжественно произнес:
– Знаешь, этот ублюдок заслужил смерть за то, что устроил тебе. Я достану пистолет. Если пустишь его в дело – бог в помощь.
Эстелла кивнула – спасибо. Майкл вышел из комнаты, и она потянулась к сумке за косметичкой, собираясь поправить макияж и заодно напомнить самой себе, как изменилась за двенадцать лет. Под руку попался пластиковый контейнер из-под тампонов с пулями внутри. Она не знала, зачем таскает их с собой. Теперь они годились только на то, чтобы связать ее с «Береттой», ставшей вещдоком, снабженной биркой и лежащей на полке в хранилище полицейского участка.
Эстелла снова принялась копаться в сумке и наконец вытащила косметичку. Щелкнув, открылась крышка, из круглого зеркальца глянуло ее лицо – о, крошка, крошка, крошка! Эстелла покрасила губы кисточкой, макая ее в жидкую темно-коричневую помаду, потом взяла мягкий шоколадного цвета карандаш и начала очерчивать контур.
Она не была создана для тюрьмы. Друзья, связи, репутация – все это защищало ее во время того короткого заключения. Но никто и ничто не могло защитить ее ночью, когда она лежала без сна, замерзая под тюремным одеялом, дрожа от ветра, дувшего из окна, задыхаясь от запахов дерьма и мочи, царивших в Риели, все глубже проваливаясь в депрессию. Да еще эта тюремная роба, которую до нее надевали человек пятьдесят…
Майкл и Джанк – оба ждали, что она убьет Берджиса, но ни один не знал, что же случилось той последней ночью, в их последнюю встречу, когда она распрощалась с Берджисом. Тогда в тюрьме Эстелла осталась жива – и по иронии судьбы была обязана этим именно Берджису. Она сумела вынести предварительное заключение только потому, что знала – Берджис обязательно вытащит ее.
Когда Эстеллу везли обратно в Риели – после второго предварительного слушания в суде, – тюремная машина попала в пробку. Эстелла сидела среди заключенных спиной к жестяной стенке фургона, с руками, закованными в наручники (цепь была пропущена между ног). Голову она склонила к груди, чтобы не видеть лица тюремного надзирателя, пялившегося на нее всю дорогу. И тут фургон вдруг подпрыгнул и накренился, она рванулась вперед и, не теряя ни секунды (не зная наверняка, что это ее шанс, ее великий побег!), хладнокровно ударила надзирателя головой.
Эстелла уже готовилась выпрыгнуть на мостовую Солфорда, когда с треском лопнули петли на задних дверях фургона и он с грохотом обрушился на землю. Внизу ждал Майкл Кросс, ухмылявшийся под чулком, натянутым на голову. Эстелла зарыдала.
Именно Майклу пришла в голову идея зажать фургон между двумя тягачами и использовать буксирные краны, чтобы разнести его в куски. Одну цепь парни Майкла перебросили через лобовое стекло, другую прикрепили к задним дверям. Когда тягачи потянули в противоположные стороны, фургон закрутился в воздухе, пока не прогнулись его задние двери.
Эстелла чувствовала себя хладнокровной Лукрецией[30] в изношенной тюремной униформе – грубой коричневой хлопчатобумажной куртке и таких же джинсах. Беглянку и ее спасителя подобрала спортивная «капри» (ничего глупее не придумаешь – слишком показушная машина и, как правило, краденая, не очень подходящая для того, чтобы ранним вечером незаметно раствориться в транспортном потоке). Потом Майкл спрятал Эстеллу, и, когда опасность миновала, она встретилась с Берджисом. Они нашли его в новом клубе – маленьком кабаке, не взятом на заметку полицией.
