- Да, Паша, ерунда, на самом деле. Обыкновенный наезд. Такое бывает сплошь и рядом.
- Что он от тебя хочет?
- Да что хочет, что хочет? Денег хочет, вот и все дела. Не бери ты в голову. Погано, конечно, что все это на пленку сняли... Но ты же сам сказал, все правильно, Гендель не под судом, ничего на нем нет... Свободный человек в свободной стране.
- Ну да. Только когда формируется общественное мнение, неизвестно, в какую сторону может повернуться тот факт, что Гендель на свободе и гуляет, как честный труженик большого бизнеса. Я, вернее, знаю, в какую сторону он повернется. Все будет подано, да что там "будет" - уже подается таким образом, что мы покрываем бандитов, что мы и есть самая главная "крыша"... Вот и Гендель... - про него каждый в Городе знает, что это бандит первостатейный вот и Гендель, мол, на свободе, а почему? А потому что к нему друзья мэра в гости ездят. Что, я не прав?
- Прав. Ты, Паша, всегда прав. Как ни поверни.
- Не ерничай.
- Я же говорю, ты прав. По всем статьям. История поганая, но я, поверь, ничего сделать не мог. Мне нужно было к нему приехать.
Суханов вовремя осекся, едва не сказав, что, мол, это в их общих с Гречем интересах.
- Нужно... Мне тоже много чего нужно. Я повторяю тебе - ты вошел в политику. Ты уже давно человек публичный. Как Пушкин говорил - помнишь? - "Я человек публичный...". И поэтому ты уже не совсем себе принадлежишь. Ты должен за собой следить, Андрей, следить за своими действиями. За своими связями, за своим поведением. Эти шакалы - они только и ждут, чтобы мы где-нибудь, в чем-нибудь прокололись. И раздувают из этого целые романы. У нас одно оружие для борьбы с ними, и оружие очень эффективное - кристальная честность, кристальная, - повторил Греч с нажимом. - Прозрачность всех действий, открытость нашей работы - вот наши принципы. И строжайшее следование закону. Пусть предъявляют претензии - мы ответим. А будь у нас, как говорится, рыльце в пуху, - что тогда? Что до бандитов, я никогда с ними дела не имел и иметь не собираюсь. Повторяю: хочешь работать, как дикий бизнесмен, вожжаться с криминалом - пожалуйста. Только тогда, учти, ты мне не друг, не товарищ и не приятель даже. Тогда ты - мой враг. И разговаривать я с тобой буду, как с врагом. И действия предпринимать соответствующие.
Греч остановился посреди кабинета.
- Пойми, Андрей, пойми, что я хочу тебе сказать. "С волками жить - по волчьи выть" - это не наша установка. У нас она не работает. Я хотя и живу среди волков, как и ты, впрочем, но не хочу выть вместе с ними. Хочу человеком оставаться. В любых условиях. И при любых обстоятельствах. Ты понял меня, Андрей?
Последние слова Греч произнес совсем тихо, глядя Суханову прямо в глаза.
- Понял, - ответил Андрей Ильич. - Я понял тебя, Паша. Только это...
- Что? - быстро спросил мэр.
- Это, Паша, в наше время, знаешь ли, роскошь.
- Я тебе больше скажу, Андрюша. Это непозволительная роскошь. Оставаться независимым, когда все вокруг либо продались, либо норовят тебя купить, запугать, оболгать... Это просто непозволительная роскошь. Не-поз-во-ли-тель-на-я! Но мы должны с этим жить. Мы - это ты, я, это люди, с которыми мы работаем. А иначе я не могу.
- Это сложно, Паша.
- Сложно. А кто говорил, что будет легко? Знаешь, я думаю, что человеческие качества, простые человеческие качества - честность, в первую очередь, перед самим собой, независимость, порядочность, в конце концов, - они важнее всех политических рейтингов и всего остального. Я не говорю уже о жизни человека...
Суханов посмотрел на часы.
- Куда сейчас?
- Куда... Встреча у меня... Деловая.
- А-а, - Греч усмехнулся. - Ну, давай. Постарайся больше не ставить нас в такое положение...
- Проблема снята, - ответил Суханов и, пожав мэру руку, повернулся к двери.
Запикал мобильный телефон. Греч поднес трубку к уху, послушал несколько секунд.
- Да. Я все понял. Скоро буду.
- Что-то случилось? - Суханов замер в дверях, услышав в голосе Павла Романовича знакомые еще по девяносто первому году интонации - они возникали только во время большой беды.
- Случилось. Лукин в больнице.
- Что с ним?
Суханов прикрыл дверь.
- Пожар на даче. Больше ничего не знаю. Он в Первой городской.
- Паша, я там буду через два часа. Сейчас мне обязательно нужно быть в офисе, посмотреть кое-какие платежи, а потом заехать еще в одно место... Короче, я решаю все ту же проблему. Это очень важно. Для всех нас.
Греч кивнул.
- Я тебе верю, Андрей Ильич, - сказал он, снова серьезно взглянув Суханову прямо в глаза. - В любом случае, сегодня еще свяжемся.
Греч взял трубку внутренней связи.
- Я сейчас выезжаю. Машина на месте?.. Все, хорошо, спасибо.
- Андрей Ильич...
Крамской стоял на пороге кабинета и как-то странно мялся. Он вошел следом за Сухановым. Генеральный директор еле-еле успел сесть за стол и раскрыть папку с платежными документами.
- Слушаю тебя. Что еще у нас случилось?
- Случилось... Уезжаю я, Андрей Ильич.
- То есть как? Куда?
- Увольняюсь. И уезжаю. Я ведь вам ничего не должен, да?
- Ты что? Что за шуточки?! Что все это значит?
Крамской сделал глубокий вдох и посмотрел в глаза шефу, который вскочил из-за стола и с побагровевшим лицом шагнул к своему заместителю.
- Андрей Ильич...
- Ну что?! - Суханов схватил Крамского за лацканы пиджака. - Что ты мне тут несешь?!..
- Отпустите... - Юрий Олегович, продолжая смотреть Суханову в лицо, взял его за запястья и крепко сжал. - Отпустите, Андрей Ильич...
- Я тебя отпущу! Я тебя сейчас так отпущу!...
- Да пошел ты!
Крамской с силой толкнул шефа в грудь, и Андрей Ильич отлетел назад, едва не упав спиной на письменный стол.
- Так, - сказал Суханов, тяжело дыша. - Так... Теперь давай-ка, дружок ты мой, поговорим спокойно... Извини, что я так... нервы...
- Ладно вам, - хмуро бросил первый заместитель. - Я сказал - все. Ухожу. Так надо. Кранты мне. А тут вы еще...
- Расскажи-ка, что за "кранты"? Что ты мне гонишь пургу какую-то?.. Скажи толком...
- Толком? Хорошо. Подставили меня. Круто подставили. И вам меня не вытащить. Только я сам смогу это дело как-то развести... Но лишь в том случае, если уеду.
- Да объясни ты, что происходит! Что я тебе, пацан, что ли? Говори все как есть!
- Как есть... - Крамской снова вздохнул. - Все, что я могу вам сказать, Андрей Ильич...
- Ну! Ну не тяни кота за это самое... Давай смелее, Юра, не робей...
- Не робей, - повторил Крамской. - Не робей... Ладно. Все, что я могу сказать, это... Либо вы отойдете от выборов Греча, либо...
- Либо что? - помрачнев спросил Суханов.
- Сами понимаете, Андрей Ильич.
- Значит, так?
Суханов отошел к окну и выглянул на улицу. Бывший первый заместитель Суханов уже решил для себя, что Юра Крамской в любом случае "бывший", как бы ни развернулись дальнейшие события - молчал, поправляя перекошенный галстук.
- Да. Другого варианта не существует. Вы уж мне поверьте. Я вас никогда не подводил. И то, что говорю сейчас, - истинная правда.
- Истинная правда... Непозволительная роскошь, - как бы про себя проговорил Суханов.
- Что-что? - спросил Юрий Олегович.
- Пошел вон, - тихо сказал Суханов.
- Как вы сказали?
- Вон пошел.
- А-а... Ну ладно.
Крамской по-солдатски повернулся на каблуках, шагнул к двери, но, уже приоткрыв ее, замер, повернулся к шефу и задушенным голосом сказал:
- Я вас предупредил, Андрей Ильич... Вы бы мне спасибо сказали...
- Вон!!!
Суханов схватил со стола папку с документами и, не задумываясь о ценности находящихся там бумаг, швырнул ее в бывшего заместителя.
- Вон!!!
"Ах падла! Хоть бы спасибо сказал, что я тебя предупредил, - подумал Крамской, увернувшись от папки. - Другой просто свалил бы без звука, а я, мудак, о нем пекусь, себя подставляю..."
