Евгений Иванович приблизился к шефу.
- Что это такое? И это? - Суханов махнул рукой в сторону автоматчиков. Что вы тут устроили? А? - Он наклонился к сидящему на лавке Саиду и кивнул на раздробленный палец: - Как это понимать?
Вересов кашлянул.
- Ты что, Женя? - развернулся к нему Суханов. - Какого черта? Это все с твоего ведома? Пыточный, понимаешь, дом.
- Андрей Ильич, это Саид.
Вересов смотрел Суханову прямо в глаза и словно пытался взглядом передать какую-то невысказанную мысль.
- Саид. Тот, который организовал нападение на квартиру Греча в новогоднюю ночь.
Саид вдруг понял, что опасность миновала. Что этот вшивый интеллигент, этот Суханов, про которого столько было говорено разного, на самом деле слабак, дешевка, он никаких разборок устраивать не будет. Профессор, одно слово. Что там про него рассказывали - доктор наук, что ли? Вот и сидел бы у себя дома, чертил бы свои формулы. А то лезет в дела, которые по плечу только настоящим мужчинам. Таким, как Саид, например... Или Петля. Хоть он и сволочь, но все равно мужчина... И ответит за все как мужчина.
- И что? Ты понимаешь, какая сейчас обстановка?! - Андрей Ильич покосился на Саида. - Понимаешь или нет?
Суханов метнулся к Вересову и перешел на шепот:
- Немедленно прекратить! Что ты тут развел бандитские штучки? Ты за кого меня принимаешь, Женя? Мы с тобой не первый год работаем, я тебе, кажется, говорил, что... А, черт!
Он махнул рукой, не закончив фразы, и повернулся к Саиду.
- А ты что тут расселся? Твои пацаны, которые окна били мэру, они все уже в изоляторе. Понял? И ты у нас туда поедешь, понял? Терроризм - это тебе не шутка. Что молчишь?
- Я не молчу, - ответил Саид. - Я вот хотел ему все рассказать, - он кивнул на Петлю, который стоял в стороне с отсутствующим видом.
- М-да, - вымолвил Суханов. - М-м-да...
Ему казалось, что он утратил почву под ногами, что все вещи, казавшиеся еще вчера простыми и если не очень приятными, то по крайней мере ясными и понятными, теперь либо растворились в густом тумане, утратив свои очертания и став почти невидимыми, либо предстали в совершенно ином виде, словно бы перейдя в другое измерение.
Утром у него была очень тяжелая беседа с Гречем, а потом, в офисе, непонятный и бешеный разговор с Крамским.
- Что ты творишь? - Греч почти кричал.
Суханов давно не видел мэра в таком состоянии. Лицо его раскраснелось, на лбу выступили капельки пота, руки заметно подрагивали.
- Паша, успокойся. Тебе нельзя так нервничать.
- Я сам знаю, что мне можно, а что нельзя. Я разберусь! Но ты, ты... Как ты можешь?
- Да что такое, Паша? Ты имеешь в виду эти теледебаты, что ли?
- А тебе мало этого? Мало?! Как ты можешь, Андрей? Мы с тобой знакомы сто лет! Мы с тобой делаем одно дело. Как ты можешь так... опускаться. Ответь мне!
- Да о чем ты, Паша? Ты же взрослый человек. Ты думаешь, бизнес в шелковых перчатках делается?
- Я не хуже тебя знаю, как делается бизнес. И знаю так же, как и ты, что его можно делать по-разному. Тут существует полная свобода выбора. Ты, Андрей Ильич, можешь хоть банки грабить идти. Пожалуйста. Только руки я тебе после этого уже не подам. И отвечать будешь по всей, как говорится, строгости. Взрослый человек чем отличается от детеныша неразумного? Способностью совершать поступки и отвечать за последствия. И, что важно, осознавать эти последствия при принятии того или иного решения...
- Слушай, что ты мне мораль читаешь? Я что, в самом деле ребенок тут тебе?
- А ты на меня не ори! - крикнул Греч. - Ты всех нас дискредитируешь! Ладно - меня! Я уж как-нибудь разберусь. Мне не привыкать. Вон! - Греч махнул рукой на стопку газет, лежавших на журнальном столике в углу кабинета. - Вон! Любую газету открой. Посмотри, что там обо мне пишут. Я уже привык. Но ты... ты... Я же считал тебя другом... Я считал, что с этой стороны меня достать не смогут. Ты, Андрей, был моей опорой. Был стеной, которая хотя бы с одной стороны, но зато надежная, крепкая... И не в деньгах тут дело, я у тебя денег не брал, ты это знаешь, и не возьму никогда. Но ты - человек, ты интеллигентный человек... И так вляпаться!... Что у тебя с этим, как его?.. С Генделем, черт бы его взял?
- Ничего, - спокойно ответил Суханов.
- Так какого же дьявола ты с ним шашлыки жрешь?!
- А почему бы мне с ним не жрать шашлыки? - взвился Суханов. - Я должен отчитываться в том, с кем и когда я жру шашлыки?! А сколько я шашлыков сожрал - тоже отчетность предоставить?
- Да.
Греч широкими шагами мерил паркетный пол кабинета. Дойдя до стены, он резко разворачивался и шел назад, к столу, чтобы сделать новый поворот.
- Да. Ты - политик.
- Я не политик, - возразил Суханов.
- Нет, Андрюша. Ты политик. Ты влез в это дело с головой. Ты из тех, кого теперь называют, прости господи, олигархами.
- Я?! Ты что, Паша, совсем от реальности ушел?
- Я никуда не ушел. Дело не в том, что у тебя денег меньше, чем у Березовского. Дело в принципе. В подходе к работе и к собственной жизни. Ты занимаешься бизнесом, привязав его к политике. Ты стремишься к тому же, к чему стремлюсь и я, и должен понимать, что развитие твоего бизнеса возможно только в условиях дальнейшей, извини за занудство, демократизации страны. По крайней мере мне так казалось. Мне казалось, что ты занимаешься честным бизнесом.
- Паша...
- Подожди! И ты стараешься, по мере сил, влиять на политический расклад. Да, используя деньги. Деньги - это сила, все правильно, и, используя их определенным образом, конечно, можно влиять на ход политических событий.
- Паша, ну что ты мне лекции тут...
- А как? Как без лекций, если ты не понимаешь простых вещей, если азбучные истины оказываются тебе неизвестны? Я делаю выводы только из твоих поступков, Андрей, только из них. Поступки отражают суть человека, его характер. Не декларации и заявления, не беседы на кухне, а реальные поступки. Или их отсутствие. Ты, Андрей, обязан, обязан вести себя соответственно своему статусу.
- Ничего я никому не обязан, - резко ответил Суханов. - Я делаю свое дело, и не лезьте ко мне! Что вы все лезете? Я тебя подводил когда-нибудь? Я когда-нибудь сделал что-либо противозаконное? Ну и все. Оставьте мои дела мне. Я тоже, как и ты, со своими проблемами сам разберусь.
- Ты не понял. Я в твои дела не лезу. Но разве ты не видишь, что происходит сейчас? - Греч снова кивнул на кипу газет. - Нас обложили со всех сторон. Что у тебя за дела с Генделем? Я должен все знать. Я должен быть в курсе.
- Я сказал тебе, Паша. Никаких дел у меня с ним нет.
- Тогда зачем ты к нему ездил?
- Зачем ездил?
Суханов перевел дух. Нет, не скажет он, никогда не скажет ни про сахарную историю, ни про еще несколько дел, на которых он неплохо заработал, ни про расклад с Генделем. В общем, ничего нет дурного, кажется, в том, что сахар принес ему хорошую прибыль, но как-то, однако, неловко... Греч в те дни метался по городу. Спал по два часа в сутки, еще и с хлебом вышли перебои, встал один из заводов, так он умудрился как-то свести недопоставки хлеба к минимуму, добился помощи, добился того, что ремонт на заводе провели в рекордные сроки...
Вообще, тогда ситуация была, что называется, патовая. Развалился Союз, и Город внезапно оказался лишенным поставок продовольствия из бывших республик. Молдавия, Украина, Прибалтика - все как отрезало в одночасье. А Греч вырулил из этого тупика, вытащил город, не допустил голода. Суханов знал, чего это стоило Павлу Романовичу, знала жена Греча, знали еще несколько близких. Остальные принимали отмену карточек и твердые цены на хлеб и другие основные продукты питания как должное.
Нет, нехорошо Суханову рассказывать о своих прибылях. И тем более об обидах Генделя в связи с этими самыми прибылями.
- Ну, Паша... Как тебе объяснить...
- Да уж как-нибудь. Постараюсь понять. Может быть, моего опыта хватит, чтобы уяснить причину твоей связи с этим бандитом.
