И все же, несмотря ни на что, яхта была любимым детищем Кейла. Каждые выходные, а зачастую и после работы, теплыми летними вечерами, он выходил в море в одиночку или с командой, состоящей из его приятелей и знакомых девушек. Подобное времяпрепровождение явно нравилось Кейлу гораздо больше всего остального, но Джессика хорошо знала, что у него — светлая голова и что в вопросах бизнеса Кейл почти не уступает ей. Во всяком случае, фрахтовое отделение компании, за которое он отвечал, приносило немалый доход. Не боялся Кейл и тяжелой, неблагодарной работы. В качестве портового капитана-распорядителя, занимающегося каботажным флотом «Голубой Чайки», он поддерживал все пятьдесят с лишним судов и паромов в идеальном состоянии и не допускал никаких сбоев в расписании, даже если для этого ему самому время от времени приходилось выводить в плавание ту или иную, как он выражался, «старую калошу».
Джессика, однако, ни минуты не сомневалась, что, сложись обстоятельства по-другому, и ее кузен проявлял бы гораздо больший интерес к тому, чтобы занять в компании главенствующее положение. Возможно, смещение ее с поста главного исполнительного директора — если так решит Клод Фрейзер, когда увидит компрометирующие его внучку фото, — и явится для Кейла основным стимулом пересмотреть свою точку зрения.
Для нее не было секретом и то, что Кейл обладает значительным опытом в общении с женщинами. Он, конечно, не был таким распутным повесой, как его отец, однако Джессика не сомневалась, что он блестяще умеет доставить наслаждение и себе, и партнерше. Ей и самой Кейл не то чтобы нравился — во всяком случае, его общество несомненно было Джессике приятно. Искорки страсти, как она знала, проскальзывали порой и между более близкими родственниками, чем троюродные брат и сестра. Так возможно ли, чтобы и она показалась ему привлекательной в сексуальном плане?
Какая мысль! Какая ужасная мысль!..
Но хуже всего были постоянная подозрительность и навязчивые сомнения. Джессика ненавидела себя за это, но ее переживания оказались слишком сильны, чтобы она могла с ними справиться. Порой ей даже начинало казаться, что она испытала бы настоящее облегчение, если бы знала наверняка, что собирается сделать с этими проклятыми фотографиями таинственный фотограф.
— Ты знаешь, что Мадлен торчит здесь почти все утро?
— Правда? — удивилась Джессика. — А ей-то что здесь нужно?
Кейл покачал головой, и его глаза отразили ту же тревогу и озабоченность, которая читалась во взгляде Джессики. Для семидесятипятилетнего Клода Фрейзера, который женился на Мадлен девятнадцать месяцев назад, эта молодая, цветущая женщина была, конечно, завидным трофеем, но Джессика видела в ней нечто роковое. В конце концов, Мадлен, которая была лишь ненамного старше ее (а Джессике только недавно исполнилось двадцать семь), вполне годилась старому Клоду во внучки.
— Мне кажется, она собирается сунуть свой нос в дела компании, — чуть поморщившись, сообщил Кейл. — Что же еще? Во всяком случае, мне доложили, что, пока нас с тобой не было, она буквально дневала и ночевала в конторе. Все чего-то вынюхивала, выспрашивала… — закончил он встревоженно.
— Не могу себе представить, что она рассчитывала здесь найти, — пожала плечами Джессика. В том, что Мадлен торчала в городе, вместо того, чтобы оставаться в усадьбе вместе с мужем, не было ничего удивительного — в конце концов, она была из Нового Орлеана, и здесь у нее были родственники.
— То, что останется от дядюшки Клода после того как его душа поднимет все паруса и уйдет в безбрежный океан небес, — практично заметил Кейл.
— Но ведь существует брачное соглашение, согласно которому она не может претендовать на наследство, — удивилась Джессика и покачала головой. — Впрочем, я почти уверена, что даже если ей в руки попадет наш годовой баланс, она вряд ли сумеет в нем разобраться.
— Ну, я бы не был так категоричен… — возразил Кейл. — У Мадлен много скрытых талантов, которые не бросаются в глаза с первого взгляда.
Джессика ненадолго задумалась. Она всегда считала женитьбу деда на Мадлен одним из тех редких случаев, когда здравый смысл ему изменил. Впрочем, иногда ей казалось, что она вполне способна понять ностальгию старика по ушедшей молодости и его отчаянное стремление по-прежнему чувствовать себя удачливым бизнесменом в расцвете лет. Мадлен была очень хороша собой, а ее пышные формы приковывали к себе внимание всех мужчин без исключения. Кроме того, ей была не чужда корысть, и она почти не скрывала этого, ни — несмотря ни на что — ее появление почти не повлияло на существующее положение вещей. И Мадлен, казалось, это понимала. Во всяком случае, никогда прежде она не выказывала никакого интереса к делам «Голубой Чайки». Теперь же ее внезапная активность выглядела более чем подозрительно.
— Где она сейчас? — обреченно спросила Джессика.
— В кабинете дяди. Софи говорила мне, что Мад просила принести ей подборку материалов по нашим отношениям с КМК, но она сказала, что все документы якобы находятся у тебя.
— Молодец Софи!
— Я тоже так подумал, — сухо согласился Кейл.
— Пожалуй, мне все-таки придется самой поговорить с ней, — сказала Джессика, вставая. — Иначе она побежит жаловаться деду.
— А тебе-то что за дело? — лениво бросил Кейл. — Лично я не считаю, что он обратит на это внимание. Для дяди Клода Мадлен — всего лишь его маленькая женушка, которая просто не способна задумываться ни о чем серьезном, кроме, разве что, своей коллекции старинных карт.
— Все равно, не стоит расстраивать его лишний раз.
— Ладно, будь по-твоему. И все равно, не позволяй ей расстраивать тебя… — с легкой иронией посоветовал Кейл и тоже поднялся, чтобы вслед за Джессикой выйти из кабинета. — Дай ей понять, кто здесь главный.
Джессика бросила на него быстрый взгляд, но ничего не сказала. Должно быть, сарказм в его голосе ей просто почудился.
Кейл смотрел вслед своей кузине, которая торопливо шла по застеленному ковром коридору, и улыбка на его лице таяла. Джессика с каждым днем беспокоила его все больше. И дело было не только в темных кругах под глазами, свидетельствующих о недостатке сна и каких-то глубоких внутренних переживаниях, — дело было в ином. В последние дни Джессика явно была чем-то подавлена, и это мешало ей действовать с обычной энергией и быстротой. Еще совсем Недавно в новоорлеанском офисе «Голубой Чайки» не было человека более уравновешенного, проницательного, в совершенстве владеющего собой и ситуацией и способного мгновенно принимать верные решения. Теперь же Джессика была рассеянна и несобранна настолько, что это бросалось в глаза каждому, кто знал ее. Она как будто постоянно думала о чем-то своем, и Кейлу не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, в чем дело. В том, что его кузина так сильно изменилась, была виновата эта чертова вечеринка!
Шагая к своему кабинету, Кейл так сосредоточенно нахмурился, что между его сурово сдвинутыми бровями появилась глубокая вертикальная морщина. Каждый раз, когда Джессика напоминала ему о той ночи в Рио, он старался отделываться короткими, небрежными комментариями, однако не думать о происшедшем он не мог. Когда Кейл отыскал Джессику на пустынной ночной улице, она была более чем расстроена: волосы ее были в беспорядке, а губы порозовели и, несомненно, чуть-чуть припухли. Кейл не помнил случая, чтобы он видел ее такой растерянной и одновременно такой обольстительно прекрасной. И для него это стало откровением.
Несмотря на связывавшие их родственные узы, он никогда не был равнодушен к своей кузине, но Джессика этого не замечала. Кейл был в этом почти уверен.
Впрочем, Джесс, похоже, вовсе не отдавала себе отчета в том, какое воздействие производит на окружающих ее внешность. А ведь он знал, что любой или почти любой из мужчин, работавших в компании, не колеблясь сделал бы для нее все, если бы она только попросила. Но видела ли она это? Понимала? Нет, тысячу раз нет! И это было тем более странно, что, общаясь с наемными служащими, Джессика, как правило, оставалась внимательна и дружелюбна. Она прекрасно разбиралась в том, какие эмоции и желания движут ее подчиненными, но никого за это не презирала и могла найти улыбку для каждого. И за это ее любили все. Точно так же и она любила всех — и никого в отдельности.
