Блин!
Откуда, наконец, у Скорцева, Сашкин телефон?
Чертовщина какая-то.
Сашка прошел на кухню, включил чайник и открыл холодильник. С того момента, как он смотрел в него последний раз, продуктов больше не стало. А меньше их не могло стать в силу ряда объективных обстоятельств, одним из которых являлось их полное отсутствие.
Вспомнилось иртеньевское: "Просыпаюсь с бодуна -- денег нету ни хрена".
Сашка залез в мусорное ведро, достал свое последнее творение, расправил страницу, сел за кухонный стол и переписал ее набело.
Стоит еще раз встретиться со Скорцевым хотя бы для того, чтобы попробовать найти ответы на все эти вопросы.
А если в план чьего-то розыгрыша входит передача Сашке денег во временное пользование, то пусть озорник будет уверен: денег своих он больше не увидит - не на того напали! 12
В пятницу вечером в районе часов семи забежала Маринка за журналом. Ее кто-то куда-то вез на машине, и Сашка заранее видел, как к его подъезду подрулил "Фольксваген", и из него выпорхнула девушка, которую Сашка сразу узнал. Это дало ему пару минут распихать хлам по углам. Уборочные мероприятия придали квартире вид помещения, когда-то использовавшегося под жилье человека. Задребезжал дверной звонок. Сашка открыл.
Маринка еще больше похорошела, она словно вызревала с каждым месяцем. Или это косметика была все лучше и лучше?
Публицистам и теоретикам привет! -- выпалила чуть запыхавшаяся Маринка. -- Лифт у тебя не работает, пешком поднималась.
Здравствуй, заходи, - Сашка открыл дверь шире. -- Извини, не убрано. Я тебя не ждал. Но, в общем, чего извиняться, мы же с тобой люди взрослые...
Это точно! -- Маринка снимала сапоги. -- Чай у тебя есть?
"Только чай-то и есть!" - подумал Сашка и проводил Маринку на кухню.
Ты не пугайся, я на минутку. Меня внизу ждут. Какой-то дружественный банк справляет свой очередной юбилей, я туда намылилась с одним из наших. В общем, скукотища, но поесть нахаляву. Опять же, себя показать, на других посмотреть, - она на минуту замолчала, раздумывая. -- Но больше все же поесть.
Насчет поесть, это бы неплохо, - в сторону сказал Сашка и усмехнулся.
Ну, давай сюда свою нетленку.
Секунду.
Сашка вышел в комнату и полез в шкаф за "Выпью". Про "Лимонку" Сашка Маринке ничего не говорил; интуиция подсказывала ему, что Маринка не одобрит его публикаций в национал-большевистской прессе.
Одобрит? Когда он начал следить за ее одобрениями?
Журнал был задавлен хламом более поздней прессы, наваленной только что в связи с приездом гостьи, и, чтобы достать свой труд, Сашка резко дернул за торчащий край журнала. Бумаги полетели вниз, непохоже имитируя листопад. Из какой-то книжки в мягкой обложке выпал кусочек цветного картона, похожий на игральную карту. Сашка поднял его -- это была фотография двухлетней давности, сделанная на Поклонной горе. Отмечали День победы. На фотографии Сашка стоял в обнимку с Нелей и, дурачась, по-идиотски улыбался в объектив. Неля сдерживала играющую на ее губах улыбку, но глаза девушки все равно безудержно смеялись. На заднем плане играл, маршируя, военный духовой оркестр, шталмейстер задавал общий ритм. Начищенная медь туб, валторн и корнетов вспыхивала на картинке солнечными бликами. Праздник внутри. Кажется, их сфотографировал случайный прохожий, которому они на минуту отдали Нелин фотоаппарат. Сашка любил эту фотографию, он говорил, что из нее звучит музыка. Но потом она где-то затерялась, и Сашка бросил ее искать. Так вот она где!
В этот момент щелкнувший где-то далеко электрочайник напомнил Сашке о Маринином присутствии и о том, что пора пить чай! Сашка пихнул фотографию в задний карман джинсов, взял журнал и отправился на кухню.
Маринка сидела за столом вполоборота и выглядывала в окно, где "Фольксваген" не глушил мотор. В этот момент Сашка вдруг почувствовал, как она не вписывается в его квартиру, насколько она находится в противоречии со всей его обстановкой, хотя квартира была обставлена не бедно. Тут Марина повернулась и ощущение несоответствия сразу пропало.
Ну?
Вот, - сказал Сашка, протягивая ей журнал, - на девятой странице ищи.
Ищи? Что, настолько маленькая? -- она уже листала журнал.
Нет, почему... там не пропустишь. Ты чай-то будешь? А то тебя же ждут, наверное?
Выпроваживаешь меня?
Бог с тобой! Просто, как-то не очень удобно.
Это мне может быть неудобно. Или удобно. Ты-то чего волнуешься?
Да не, я чего... - замялся Сашка, - смотри сама, ты уже большая девочка.
Он достал из шкафчика чашки и заварной чайник. Даже в экономически тяжелые времена Сашка заваривал очень крепкий и качественный чай. Хорошие чай и кофе были его слабостью.
Не жидись, мне покрепче, - она пробегала глазами по его материалу.
Да я помню, Марин, сколько было чаю-то в общежитии выпито.
И не только чаю.
Ну, это уж у кого как.
Сашка смотрел на Марину и думал: вот она читает его размышления в сущности о том, действительно ли поп-музыка может быть идеологическим оружием. Такой узкий, многим кажущийся надуманным вопрос. Насколько ей, такой другой, чем он, может быть это интересно? Что двигает ею, заставляя выпрыгивать из теплой комфортабельной машины на мороз, скакать по лестнице в доме со сломанным лифтом, пить голый чай, тратить время на чтение журнала, о котором она никогда никому не расскажет, потому что это никому не интересно? Что это все?
Излишек свободного времени? Она работает.
Простой интерес ко всему без исключения? За время учебы не замечен. Это больше похоже на Светку.
Может, причина в Сашке? Может, она к нему приехала? Так они видятся только в третий раз после выпускного. Правда, телефонные звонки... но их не стоит воспринимать всерьез: мало ли с кем говорят и он сам, и она.
Но тогда что?
Не понятно.
Интересно ты пишешь, - сказала Марина, отложив журнал.
Спасибо. Это твой экземпляр. Можешь брать.
Тебе спасибо, - она поджала губки и посмотрела в сторону, словно что-то просчитывая. -- Ты не против, если я немного задержусь у тебя? Ты никуда не уходишь?
С удовольствием приму тебя, но только если ты готова променять материальную пищу на духовную: жрать в доме нечего.
