Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Анна почувствовала, что необходимо заполнить чем-то паузу в разговоре, поэтому спросила:

— Рива Столет — необычная женщина. Вы ее давно знаете?

Дант скосил на нее задумчивый взгляд.

— Давно, но меньше, чем ваш муж, насколько мне известно.

— Вы ошибаетесь! Эдисон познакомился с ней только в эти выходные.

— Прошу прощения, значит, в самом деле ошибся. Бывает.

В его голосе было что-то, что смутило ее. Она сказала:

— Мне даже странно, что наши дороги с ней никогда не пересекались. Ведь наверняка мы участвовали в одних и тех же делах и событиях. Ну, например, взять благотворительные балы, приемы, вечера в честь инаугурации губернатора… И так далее.

— Ничего, такое случается, — проговорил Дант. — Но теперь, я надеюсь, вам не придется предпринимать длинных поездок для того, чтобы встретиться с ней. Или со мной, если уж на то пошло.

— Да, это хорошо.

Он устремил на нее смеющийся взгляд.

— Вы говорите точно так, как настоящая жена политического деятеля.

— Нет, нет, я именно это имела в виду! — возразила Анна.

Он громко расхохотался, и только тут она поняла, что ее разыграли. Это заставило ее испытать какое-то новое, свежее чувство. Давно уже никто ее не разыгрывал подобным образом, если не считать сына Джоша.

— Серьезно, — сказал Дант, — мне доставит удовольствие почаще видеть вас и вашего мужа, хотя я сомневаюсь, что предвыборная кампания оставит вам много свободного времени для общения. — Улыбнувшись, он добавил: — Шансы вашего мужа, на мой взгляд, достаточно высоки.

— Да.

— Конечно, основные козыри выкладываются в последнюю минуту, это мне известно. Но я сужу по тому количеству сторонников и помощников, которые уже есть у мистера Галланта. Нет, он действительно в очень хорошей форме.

— Да, хотя не мешало бы этому количеству еще увеличиться.

— Интересно, а что он даст взамен «Столет корпорейшн»?

— Я тоже не знаю, — прохладно ответила Анна. — Так же как не знаю и того, на что рассчитывает «Столет корпорейшн».

Они остановились на красный свет. Их взгляды встретились. Улыбка тронула губы Данта, и Анна почувствовала, что сама непроизвольно начинает улыбаться. Они засмеялись почти одновременно.

Когда на светофоре зажегся зеленый свет и Дант тронул с места «альфа-ромео», он сказал:

— Хорошо. Я не буду выворачивать вас наизнанку вопросами о вашем муже, а вы отнеситесь ко мне столь же милосердно с вопросами о Риве.

— Я все равно не много смогла бы вам рассказать. Почти ничего сама не знаю. А что касается миссис Столет, то я восхищаюсь вашей верностью ей.

— Да и вы отличаетесь этим качеством.

— К сожалению, это моя вторая натура.

— Ничего, не жалейте. Кстати, меня совсем не интересует, что сейчас между ними.

— Миссис Столет не…

— Нет, мне она ничего не сказала, кроме того, что у нее сегодня деловой обед. Она сказала бы мне все, если бы посчитала нужным. Но я не любопытный человек, хотя и видел, как они договаривались там, на митинге.

— Я понимаю вас. Эдисон тоже не счел нужным сказать мне что-нибудь об этой встрече.

Непроизвольно Анна коснулась небольшого синяка на своей руке ближе к кисти. Дант машинально посмотрел туда и все увидел, прежде чем успел вежливо отвернуться.

— Уверен, это исключительно деловая встреча, — сказал он, старательно придавая своему тону нейтральность.

— Не сомневаюсь в этом, — согласилась она тоже без тени беспокойства, затем быстро перевела разговор на другую тему.

Они говорили об экономике штата, об отеле, где она остановилась с Эдисоном, о совещаниях и всемирной ярмарке, которая проходила в городе несколько лет назад. Они все еще беседовали, когда машина остановилась перед входом в антикварный магазин. Дант вошел вместе с Анной. Они дружески поспорили по поводу достоинств викторианской мебели, которая ей нравилась. Она называла ее солидной, а он говорил, что она громоздка и чересчур разукрашена. И по поводу мебели в стиле «Глубинка французской Луизианы». Он называл ее элегантной и простой, а она настаивала на том, что она примитивна.

Анна искоса разглядывала своего кавалера-сопровождающего. Она видела, как он притрагивался к дереву, бархату и шелку, которыми были обиты предметы мебели. Создавалось впечатление, что они являются для Данта почти живыми существами. Он повернулся куда-то, и она увидела, как его волнистые волосы красиво спадают на затылок, оценила красивую форму его ушей. Она внимательно изучала его открытое лицо, смешинки в глазах. Все это было очень занимательно.

Что касается кресла-качалки, то они его нашли-таки. К счастью, оно находилось в таком ужасном состоянии, что Дант не стал настаивать на его приобретении. Однако ей приглянулся бронзовый херувим с листвой в волосах и виноградом в руках. Юный вакх! Статуя была выполнена в натуральную величину и предназначалась, судя по всему, для сада. Она была отреставрирована, но не до конца, и на плечах мальчика были еще видны следы краски. Он ей очень приглянулся.

Дант пошел торговаться с владельцем лавочки и добился значительной скидки с первоначальной цены. Через несколько минут он уже вьгаес из лавочки завернутого в плотную бумагу херувима и положил его на заднее сиденье своей машины. После этого просто грех было бы ей отказаться от его предложения вместе отобедать.

Они вернулись во французский квартал и выбрали по желанию Анны заведение «Ральф и Каку», где заказали сезонное блюдо — речных раков.

Сидя за освещенным солнцем столом, они продолжили увлеченную беседу. Вид речных раков заставил Данта перенестись мыслями в свое далекое детство. Он рассказал о том, каково мужать среди десятков дядюшек, тетушек, кузенов и кузин, среди рек, каналов и озер. Каково с детства познавать рыбную ловлю, охоту. Каково танцевать на свадьбах по субботним вечерам, а наутро тащиться на мессу. Он рассказал, что его мать научилась английскому, только когда начала ходить в школу, и часто это знание полностью ее оставляло, когда она сердилась. После ее смерти его отец, итальянец, имевший широкие связи в овощных рядах французского базара, вернулся в Новый Орлеан. Там-то, на французском базаре, куда каждое утро приходили знаменитые повара в поисках свежей зелени или фруктов, Дант Ромоли и начал впервые интересоваться едой не так, как интересуется ею голодающий. Потом он стал работать помощником официанта в «У Леконта». Это было уже, когда его отца убили в уличной драке.

В основном же именно Дант задавал вопросы. О Джоше и его жизненных устремлениях, о ее обязанностях как жены политика, о том, нравится ли ей исполнять их, а если нет, то почему. Когда он несколько раз подцепил ее, шутя, — то по поводу того, что она отказалась снимать шляпу, чтобы не демонстрировать свои примятые волосы, то по поводу ее жеманности, с которой она отправляла в рот с тарелки речных раков, — Анна ответила ему тем, что припомнила его разговор о должности телеповара, подслушанный ею, на улице. О юных созданиях, для которых Дант любил готовить шикарные омлеты, она, однако, не упомянула, приберегая этот эпизод в качестве главного козыря.

Они уже закончили есть и допивали вино, когда Дант вдруг поставил свой стакан на стол и, прикоснувшись к ее руке, повернул ее синяком вверх.

— Что случилось, дорогая? — просто спросил он.

Анна почувствовала, как краска заливает ей лицо. Она попыталась спрятать руку, но ей это не удалось.

— Ничего, правда…

— В таких случаях обычно говорят: «Упала с лестницы», — с мягкой иронией подсказал ей Дант.

— Да, что-то вроде этого, — согласилась она смущенно, избегая его взгляда. В принципе она должна была бы рассердиться на это его нескромное любопытство, но почему-то не рассердилась. К тому же не так уж часто ее баловали теплотой и участием, чтобы отвергать их сейчас, с порога.

— Вам не нравится толкать речи, вам не нравится быть женой политического деятеля, и при этом вы живете с человеком, который дурно обращается с вами. Возникает логичный вопрос: почему бы вам не плюнуть на все это?

26
{"b":"3783","o":1}