Все это было почти так же тяжело, как и решить, что надеть. Вдовий траур выглядел бы явной насмешкой. Нельзя было появиться и в чем-то цветном — это расценили бы как неуважение к усопшему. В конце концов Камми остановилась на костюме сизо-серого цвета и белой шелковой блузке. В этом скромном одеянии она вряд ли обратит на себя особое внимание.

Похоронам в Гринли, как правило, придавался характер важного общественного мероприятия. Перед началом службы гроб с телом покойного выставляли для прощания в специально арендованном по такому случаю зале, а близкие и родственники усопшего принимали соболезнования. Скорбные порывистые объятия и дежурные слова сочувствия — эта церемония обычно затягивалась надолго. Слезы и рыдания были беззвучными, хотя в каждой руке было непременно зажато по носовому платку. Количество разнообразных венков и букетов являлось показателем общественного положения безвременно ушедшего в мир иной.

Панихида сопровождалась любимыми религиозными песнями матери Кита. После короткой хвалебной речи проповедь показалась чересчур пылкой и восторженной.

Камми намеренно опоздала, чтобы не обходить всех знакомых и не выслушивать нелепые в этой ситуации соболезнования. Однако ей не удалось скрыться от фотографа, неожиданно выросшего рядом, когда Камми выходила из часовни. Некуда было спрятаться от любопытных взглядов и шепота за спиной. Надев маску невозмутимости, Камми стойко выдерживала молчаливую атаку, надеясь, что интерес к ее персоне вскоре пропадет.

Однако это назойливое любопытство не ослабевало. И когда кортеж автомобилей повернул на кладбищенскую аллею, Камми поняла причину столь пристального внимания: у ограды кладбища был припаркован джип Рида. Разумеется, при других обстоятельствах появление Рида не вызвало бы никакого удивления: Хаттонов и Сейерзов связывало многолетнее деловое партнерство, а Кит был знаком с Ридом еще в школе. Хорошо, что у Рида хватило ума не явиться на церковную службу. Он не заговорил с Камми, хотя встал совсем близко, и она была за это признательна. Их не оставляли в покое — приглушенное жужжание перерастало в громкий шепот.

Наконец завершился последний ритуал. Камми подошла к свекрови. Несколько секунд пожилая женщина смотрела как бы сквозь нее, однако Камми не позволила эмоциям взять верх над рассудком и с теплотой обняла мать Кита.

— Мне очень жаль, — тихо сказала Камми, не найдя более подходящих для такой ситуации слов.

— Неужели? — процедила свекровь, опасаясь сорваться на отнюдь не любезный тон. — Мне трудно в это поверить. Вообще-то я собиралась поговорить о тех вещах Кита, которые еще остались в твоем доме. Надеюсь, ты отошлешь их все до единой обратно… домой.

За спиной свекрови стояла Вона Хаттон, жена Гордона, полная, неповоротливая женщина.

— Правильно, правильно, — подхватила она, кивнув головой, и обратилась взглядом к мужу, ища одобрения.

— Да, конечно, — ответила Камми матери Кита.

Насколько она помнила, в доме от Кита ничего не осталось, не считая каких-то ржавых инструментов, старого велосипеда и никому не нужных автомобильных запчастей. Что ж, она отошлет все — вплоть до отвертки и изъеденной ржавчиной свечи зажигания.

— В таком случае мы больше от тебя ничего не требуем.

— Как будет угодно, — тихо сказала Камми.

Свекровь высоко вскинула голову и отвернулась. Бона обняла ее коротенькой пухлой ручкой за плечи и принялась нашептывать что-то утешительное. Камми смотрела им вслед, стараясь казаться спокойной.

Кто-то подошел и встал рядом. Камми повернула голову, ожидая увидеть Рида, но это был Фред Моли.

Адвокат слегка склонил голову и улыбнулся, выказывая участие и предупредительность.

— Я все ждал удобного момента, чтобы поговорить с вами.

Камми, пробормотав в ответ учтивую и ничего не значащую фразу, увидела, что Рид собрался уезжать. Он присоединился к мужчинам, большинство которых работало на фабрике.

— Я бы хотел назначить день, когда можно встретиться и обсудить ваше завещание, — продолжал Фред. — Чем скорее мы начнем это дело, тем лучше.

Смерив его ледяным взглядом, Камми медленно направилась к кладбищенским воротам.

— А вам не кажется, что вы немного опоздали?

Адвокат приподнял бровь и щелкнул языком.

— Речь идет не о вашей доле, Камми, а о доле Кита. Думаю, вам ясно, что и вторая часть наследства, по условиям завещания, в которое мы не успели внести изменения, переходит к вам. Отныне все имущество покойного супруга, включая часть состояния, вложенную в бумажную фабрику, можете считать своим.

Камми резко остановилась и удивленно взглянула на Моли. Адвокат, увлекшись, прошел на полшага вперед. Заметив это, он обернулся и насмешливо посмотрел на Камми.

— Не могу поверить, что вам это никогда не приходило в голову.

— Не приходило. — Камми плотно сжала губы, пытаясь сохранить самообладание.

— А Гордон Хаттон обо всем подумал. Он звонил вечером, чтобы узнать, как обстоят дела. Право, меня это даже несколько развлекло, ведь он сам…

Адвокат внезапно замолчал, прикусив язык.

— И что же Гордон? — осторожно поинтересовалась Камми.

Моли выглядел несколько растерянно, но продолжал улыбаться.

— Да так, ничего. Ничего, что имело бы какое-то значение. Ну, когда же мы обсудим детали? Предлагаю сегодня за ужином. Беседа займет довольно много времени.

Значит, вопрос о наследстве и является главной причиной, из-за которой семья Хаттон затаила на нее обиду и злость.

— Не думаю, что такая спешка действительно необходима, — возразила Камми.

— Тогда завтра или послезавтра. Я в полном вашем распоряжении.

Через плечо Фреда она видела, как уходил Рид. Пообещав Моли позвонить на днях, Камми быстро пошла к выходу. И только спустя несколько минут она поняла, о чем чуть было не проболтался адвокат, когда упомянул о Гордоне. Похоже, брат Кита имел какое-то отношение к отсрочке пересмотра завещания. Если это так, то судьба сыграла с ним злую шутку. Но весь вопрос в том, чего ради Гордон хлопотал об этом.

Камми не терпелось рассказать обо всем Риду. Ей хотелось услышать его мнение. Она ускорила шаг, но, подойдя к стоянке, к своему великому разочарованию, обнаружила, что Рид уже уехал. Глядя в растерянности туда, где совсем недавно стоял его джип, Камми думала о странном желании рассказать обо всем человеку, которого она подозревала в убийстве мужа. Кто знает, может быть, Рида вовсе не удивит ее информация.

Вернувшись в «Вечнозеленый», Камми переоделась, сменив серый костюм на джинсы и трикотажную блузку кораллового цвета. Пообедав, она вышла во двор и наткнулась на забытые торфяные горшочки с рассадой летних цветов. Ощутив внезапный прилив энергии, она решила заняться клумбой: вырвать увядающие и посадить новые растения. Выполняя механически садовую работу, мыслями Камми была далеко от дома.

По определению экспертов, Кит был убит выстрелом в голову. Но если бы убийца дождался открытия охотничьего сезона, случившееся можно было определить как несчастный случай. Неосмотрительность преступника объяснялась, вероятно, или приступом бешеной ярости, или самонадеянной уверенностью в том, что его не разоблачат.

Ни то ни другое не было похоже на Рида. Камми не сомневалась в том, что Рид, если бы захотел, убрал Кита без лишнего шума и спрятал бы тело там, где найти его могли по чистой случайности. Однако вполне возможно, что Рид нарочно «сработал» так грубо, решив, что «чистое» убийство, равно как внезапное исчезновение Кита, станет роковым указателем, направленным прямо на него. Вероятно, эта мысль возникала не только у Камми — у других тоже.

Снова и снова Камми вспоминала решительные слова Рида, отрицавшего свою причастность к убийству. Ей очень хотелось в это верить, хотя это было так трудно, поскольку вывод напрашивался сам собой — Рид запросто избавил ее от домогательств мужа. Что же еще можно предположить, если действиями Рида руководили несгибаемая воля и его собственное, весьма гибкое представление о морали.