- Пропал, - ответил Коста после короткого молчания. - Никаких следов.
- Ты искал?
- Прошел по берегу туда-обратно. А что толку? Такая непогодь...
Глеб, постанывая, подполз к наружному отверстию, высунул голову. За пределами пещеры мела метель - сверху густо сыпались тяжелые хлопья снега, ветер широкой метлой разбрасывал их по земле. Беда тому, кто в такое ненастье окажется без крова...
- Пить хочешь?
Коста стоял у костра и держал в руках потемневший от времени кубок.
- Где ты его нашел?
- Тут валялся.
Глеб отхлебнул воды, зажмурился - показалось, что в горло провалился кусок льда.
- А ты?
- Пей. Воды сколько хочешь - по стенам течет. Глеб отхлебнул еще раз и стал рассматривать кубок.
- Вещь не наша, - сказал Коста. - Варяжская или свейская. У нас такие не делают.
На ободе, сквозь зеленый налет, проступали какие-то буквы. Глеб потер их пальцем, счищая плесень. Вгляделся.
- Похоже на латынь. "Эксперимента... эст опти-ма... рерум магистра".
- Растолкуй.
- "Опыт - лучший учитель".
- Гляди-ка! - Глеб впервые увидел на лице Косты неприкрытое удивление. - Откуда знаешь?
- Учился по книгам. - В груди затрепетало что-то похожее на гордость. Три года назад был в Византии с княжескими посланниками. Переводил...
- Молодец. - Во вздохе Косты прозвучала легкая зависть. - А я вот не сподобился...
Теперь настал черед Глеба взглянуть на него с удивлением. Мужик ведь зачем латынь?
Коста вдруг смутился, будто нечаянно выдал сокровенную тайну. Пробурчал, отвечая на незаданный вопрос:
- Думаешь, только вам, боярам, грамота нужна? - и тут же перевел разговор на другую тему: - Выходит, до нас здесь уже кто-то побывал?
- Выходит, так.
Глеб взял из костра головню и осветил ею пространство вокруг себя.
- А это что? Ну-ка...
Под стеной лежал скомканный лоскут, похожий на обрывок кожаного плаща. Глеб приподнял его и вздрогнул, увидев перед собой человеческий череп.
- Вот он кто-то...
Рядом с черепом тускло поблескивал маленький металлический овал. Глеб протянул руку и взял его. Это был золотой медальон с искусной гравировкой: корабль, плывущий по бурному морю. На обратной стороне чем-то острым было выцарапано слово "Харальд".
- Имя, - определил Коста. - Варяжское.
- Тонкая работа, - сказал Глеб, разглядывая рисунок. - Посмотри.
- Безделка! - Коста скривил губы. - У нас любой чеканщик лучше сделает.
Металл холодил ладонь. Глеб сжал руку в кулак, решив сохранить медальон при себе. Коста без тени брезгливости поднял череп и обнаружил под ним свернутый в тугую трубку пергамент.
- Это, пожалуй, будет поинтересней. Пергамент был изрядно попорчен стекавшей со стены влагой. Коста развернул его и увидел размытые ряды латинских букв.
- На, - протянул Глебу. - Это по твоей части.
Буквы были выписаны неровно, строчки то задирались вверх, то скатывались вниз, наползая одна на другую. Чувствовалось, что рука автора дрожала - так бывает от слабости или от волнения.
- "Тертиум нон датур..." - прочитал Глеб, с трудом разбирая чужие каракули. - "Третьего не дано. Теперь... когда передо мною стоит простой... слишком простой выбор - жить или умереть, - я понимаю это очень хорошо".
- Кто "я"? - нетерпеливо спросил Коста.
- Сейчас... Вот! "Меня зовут Харальд. Хотя... правильнее сказать: меня звали Харальд... ибо если кто-то и будет читать эти строки, то произойдет это уже после моей смерти... Что ж... как сказал великий Сенека... вивере милитаре эст... жить - значит бороться. А в каждой борьбе есть победители и побежденные..."
- Сенека? Кто такой? - снова перебил Коста.
- Мудрец один... Не мешай! - Глеб отмахнулся от него и, вперившись взглядом в пергамент, склонился к огню. - "Прошел ровно год с тех пор, как я покинул благословенную Норвегию и, памятуя о том, что... ни-гил эст ин интеллекте... нет ничего в уме, чего раньше не было бы в ощущениях... отправился на поиски приключений. Мой путь лежал в Биармию... или землю Тре, как называют ее на юге... землю, о которой слышал я столько небылиц, но где не бывал до сей поры ни один..." Клякса. - Глеб с сожалением пропустил несколько расплывшихся строчек. - "...два месяца, как я, обогнув Биармию с востока, вошел в Гандвик, который белокурые жители Гардарики..."
- Новгорода, - подсказал Коста. - Это по-варяжски.
- "...жители Гардарики называют Студеным морем. И здесь мне..." Опять размыто, "...погибла вся моя команда, а "Конунг"... отличный корабль, построенный Бьорном Ремесленником и прошедший от Ланги до Гандвика... превратился в груду щепок..."
- Знакомая история, - грустно усмехнулся Коста.
- "Я путешествовал по Биармии и... ад окулос... воочию видел то, чему раньше не верил, потому что это было слишком... абсурдум... нелепо..."
Костер угасал, и Коста подбросил в него еще несколько деревяшек бренные останки ушкуя, подобранные на берегу.
- "Кто бы ни был ты, попавший в эти края и нашедший мое послание... я могу дать тебе только один... только один разумный совет: беги! Садись на свое судно и спасайся... Чем скорее ты покинешь Биармию, тем лучше будет для тебя и для тех, кто прибыл сюда вместе с тобой".
Глеб замолчал. Слышно было, как в недрах пещеры капала вода.
- Совет не для нас, - сказал Коста. - И хотели бы уплыть, да не на чем. Читай дальше.
- "Спасайся... ибо здесь ты встретишь то, что не могло возникнуть даже в самом богатом воображении. И если ты никогда не испытывал страха испытаешь... и если был уверен в собственных силах - разуверишься..."
Коста зевнул - напоказ.
- Скучно. Столько слов - и одни причитания. Ближе к делу!
- "Я понимаю, что мои выражения могут показаться чересчур туманными, но мне и далее придется... обскурум пер обскуриус... объяснять неясное через неясное, поскольку мои познания слишком скупы, а моя речь слишком скудна, чтобы в полной мере описать увиденное..."
- Опять за свое! Что дальше?
- Дальше... все.
- Как все?
- Ничего не разобрать. - Глеб показал ему красное пятно, растекшееся на пергаменте.
- Как будто кровь... Неужели нельзя прочитать?
- Только отдельные слова. "Спиритус" - дух... "игнорамус эт игнорабимус" - не знаем и не узнаем... "арбитрум либерум" - свободное решение...
- А вот здесь, внизу? - Коста ткнул пальцем в две чудом сохранившиеся строчки, которыми заканчивался текст.
- "То, к чему я прикоснулся, это... мундус сенсибилис... мир, воспринимаемый чувствами, а не рассудком. Но я готов сделать еще один шаг, и, возможно, тогда передо мною откроется..."
Текст обрывался на середине предложения. Глеб свернул отсыревший пергамент и положил его рядом с черепом незнакомца.
- Эти мне ученые... - проворчал Коста и залпом допил воду из кубка. Ты что-нибудь понял?
- Понял, - ответил Глеб, и ему показалось, что пещера чутко прислушивается к их разговору. - Понял, что ничего хорошего нас не ждет.
- Тебе страшно?
- Мне? - Глеб пожал плечами. - Теперь не до страха. Надо думать, как выкручиваться.
- А мне интересно! - сказал Коста, блеснув глазами. - Хорошо бы попробовать этот мундус... как там дальше?
- Мундус сенсибилис. Чувственный мир.
- Хорошо бы попробовать этот мир на прочность.
- Булавой?
- Если понадобится, то и булавой. Оружие, кстати, я сберег.
Меч и булава - это было единственное, что осталось у них после крушения. Глеб снова перевел взгляд на череп Харальда.
- Отчего он умер?
- Камень. - Коста указал на треугольную дырку в макушке.
- Обвал?
- Наверняка. Земля тут, судя по всему, трясется частенько. Погляди, сколько обломков.
Пол пещеры был усыпан крупными и мелкими камнями, а на потолке, там, где плясали огненные блики, тонкой сеткой обозначились трещины. Глеб посмотрел в темноту.
- Пещера большая?
