- Кто такой нойд?
- Я слышал, - сказал Коста. - Так у них называют колдунов.
- Да... Колдун... - в страхе прошептал Пяйвий. - Злой... очень злой. Он с Семи Островов. Самый сильный маг земли Тре.
- Ну, если это самый сильный...
- Нет... Сила не в теле.
- А в чем же?
- Ему помогать Огги, Дух Сумерек. Это великая сила...
- Постой! - сказал Коста. - Кажется, я начинаю понимать. Он отправился следом за тобой, чтобы помешать...
- Я не знать об этом.
- Он опоздал. Тебе повезло, что ты добрался до Новгорода и встретил нас. Тогда он сменил личину и втерся в нашу компанию.
- Похоже на правду, - кивнул Глеб. - Но все-таки - почему он не разделался с нами на волоке?
- Ты же сам сказал: ему нужно было вернуться в землю Тре.
- Но если он такой великий маг, зачем ему ушкуй? Пара заклинаний - и он дома.
- Нет. - Пяйвий покачал головой. - Сила нойда только в земле Тре. Здесь он слабый.
- Слабый, но хитрый, - уточнил Коста. - Кабы мы не разобрались, что к чему, плакали бы наши головы.
- Слишком поздно разобрались, - с горечью сказал Глеб. - Ребят уже не возвратишь.
- Лучше поздно, чем никогда. Слушай, Пяйвий, и много у вас таких нойдов?
- Много...
- Может, теперь ты скажешь, зачем мы плывем в твою землю? - спросил Глеб.
Пяйвий колебался. Его лицо исказила страдальческая гримаса, он закусил губу и опустил голову.
- Нельзя...
И он, сгорбившись, побрел к морю. Глеб посмотрел на Косту.
- Ну, что теперь скажешь?
Коста ослабил ворот, потер шею, на которой отчетливо вздулись багровые жилы.
- Знаешь, у меня эти тайны уже вот где.
- У меня тоже. Но что делать?
- Делать нечего. Надо плыть дальше. От судьбы, говорят, не скроешься.
Взгляд Глеба снова скользнул вниз. Алай, он же Аксан, лежал неподвижно. Незримый гончар закончил свою работу, превратив молодое лицо славянина в уродливую физиономию чужеземного старца.
- Надо закопать этого...
- Сперва похороним Савву.
Весь день они вдвоем долбили заиндевелую землю. Ближе к вечеру сходили к реке, наполнили водой два больших бочонка. Об охоте уже не думали - каждую минуту на берегу могли появиться каяне, и надеяться на удачу в новом бою не приходилось.
Пяйвий сидел с Ильей - клал ему на лоб мокрые тряпки, подавал питье.
- Как он? - шепотом спросил Глеб, когда они с Костой, закончив дела, вернулись на ушкуй.
- Теперь лучше. Много крови вытечь... Лицо Ильи казалось прозрачным, но он пытался улыбнуться - через силу выгибал края губ и щурил покрасневшие глаза.
- Лежи, - сказал Глеб. - Авось обойдется.
- Мы плывем? - слабым голосом спросил Илья.
- Пока нет. Сейчас снимемся. Коста тронул Глеба за руку.- Может, завтра? Ему бы поспать спокойно... Глянь, как погода разгулялась.
Ветер крепчал с каждой минутой. Волны накатывались на берег, скребли по нему широкими лапами и нехотя отползали обратно. На потемневшем небе не видно было ни луны, ни звезд.
- Думаешь, это надолго?
- Утром поглядим.
- Нойд... - чуть слышно проговорил Пяйвий. - Когда убивать нойда, поднимается буря.
- У меня этот нойд уже в печенках сидит, - проворчал Коста. - Хрен с ним, ложитесь спать.
- А вдруг каяне?
- Я посижу, все равно не спится.
- Я с тобой, - сказал Глеб. - Мало ли...
- Дело хозяйское.
Сушу окутала непроглядная темень. Море светилось изнутри неровным дрожащим светом - где-то в глубине таинственно мерцали крошечные голубые огоньки. Глеб засмотрелся на них и почувствовал, как в голову проникает липкий хмель, схожий с тем, который испытывает человек, когда долго глядит на живое пламя. Огоньки шевелились, сновали под толщей прозрачной воды, занятые никому не ведомым делом, и море вдруг напомнило Глебу муравейник. При этой мысли он усмехнулся...
- Глеб!
...и вздрогнул, услышав тревожный голос Пяйвия.
- Что такое? - пробасил Коста.
- Я хотеть... один вопрос... - Пяйвий стоял рядом, обдавая Глеба жарким дыханием.
- Какой?
- Как вы похоронить Аксана?
- Странный вопрос. - Глеб посмотрел на Косту, хотя в темноте не видел его лица. - Закопали, и все.
- А лицо? Лицо... вверх?
- Вверх...
Из уст Пяйвия вырвался стон.
- Я забыть... Я должен был сказать.
- О чем? - Глеб взял его за руку, она дрожала. - Что с тобой?
- Я забыть! - Пяйвий задыхался от волнения. - Нойдов хоронить лицом вниз - чтобы они не нашли дорогу из земли. Только так.
Глеб ощутил, как озноб холодными ручьями побежал по телу.
- И что теперь будет?
- Он вернется. Обязательно вернется, чтобы отомстить тому, кто его убить.
Коста кашлянул и поднял ворот, прикрываясь от ветра. Чувствовалось, что от услышанного ему стало не по себе.
- Это не шутка?
- Нет...
- Значит, судьба, - упавшим голосом проговорил Глеб.
- Подожди! - Коста схватил его за плечо. - Может, еще не поздно? Мы на берегу. Надо немедленно идти в лес.
- В лес? Ночью?
- Кого ты боишься больше - каян или живых мертвецов?
- Я никого не боюсь. Просто с каянами мы уже встречались, а с мертвецами...
- Нечего раздумывать. Где заступ?
- Тише! - закричал Пяйвий и дернул Косту за полу. - Тише! Слышите?
Все трое замерли, и в наступившем молчании до слуха донеслись звуки: шаги... много шагов. В лесу замелькали огни - они приближались, увеличивались в размерах, их становилось все больше и больше.
Первым опомнился Коста:
- Каяне!
Он сбросил кафтан и прыгнул за борт. Сильный порыв ветра мгновенно выдул из головы мысли об Аксане. Глеб бросился следом за Костой, и вдвоем они принялись сталкивать ушкуй с отмели.
- Не идет! Засел крепко...
Сверху, прямо на их головы, свалился Пяйвий. Уперся руками в корму.
- Взяли!
Вода железными обручами сдавливала тело, ноги увязли в песке. Глеб глянул через плечо - каяне с факелами в руках уже выбегали из леса на берег. Их было не меньше сотни.
- Еще раз!
Глеб из последних сил навалился на ушкуй. Шальная волна перекатилась через голову. Захлебнулся, в горле зажгло. Стал яростно отплевываться и сквозь звон в ушах услышал радостный возглас Косты:
- Плывем!
Опора под ногами исчезла. Глеб взмахнул руками, вынырнул на поверхность и ухватился за борт. Коста был уже на палубе и, как мокрого щенка, вытаскивал из воды Пяйвия. Глеб взобрался сам, с трудом отдышался. Каяне толпой сгрудились на берегу, размахивали факелами и что-то кричали вслед уплывавшему ушкую. Потом их поглотила ночь.
Сперва ветер гнал путешественников вдоль берега, но утром дунуло с северо-запада, и ушкуй повернул в открытое море. Разыгрался самый настоящий шторм. Между водой и небом соткалась из тумана и серых туч непрозрачная пелена, и море, удивлявшее Глеба своей белизной, померкло, как зеркало, на которое накинули платок.
Днем Илье стало хуже. Рука опухла, а вся правая сторона груди покрылась зловещей синевой. Коста, который сделал ему новую перевязку, отозвал Глеба в сторону и сказал:
- Плохо дело. Похоже, заражение...
Глеб промолчал - отвечать было нечего. Ушкуй прыгал с волны на волну, а вокруг было море и ничего, кроме моря.
- Мы плыть назад, - сказал Пяйвий.
- Вижу, - процедил Глеб, глядя на бугристую линию горизонта, где темное небо смыкалось с темным морем. Ветер дул не переставая, но дышалось тяжело как под крышкой пыльного сундука.
- Если так пойдет и дальше, окажемся снова в Онежской губе, - мрачно предсказал Коста.
- Не каркай.
- Я не каркаю, я предполагаю. Можем, конечно, пройти восточное попадем на Зимний берег.
- Что за берег?
- Не знаю, не бывал. Говорят, там золото есть - пески богатые.
- А еще?
- Еще чудь.
- К лешему твое золото и берег вместе с ним! Не туда собирались.
Коста пожал плечами: собирались-то известно куда, да вот где теперь окажемся...
