Без сожалений я хлопнул в ладоши. - Эй, подъем! И еще раз, погромче. - Хватит спать! Пригорянин и сида отреагировали моментально. Еще бы! Походная выучка так просто не забывается. Да я и сам был бы рад, когда кто-то вырвал бы меня из недавнего сновидения. - Ас'кэн'э! Проклятье! - Мак Кехта вытащила до половины один из мечей. - Баас эр шив'... Смерть на вас... Сотник тряхнул головой, как застоявшийся конь. - Мор и глад! Что это было? Толкая упрямо не желавшую просыпаться Гелку в плечо, я ответил. - Сон, всего лишь сон, - и добавил. - Ни ас'пе клив, феанни. Нет нужды в оружии, госпожа. - Ну и ну! Вот тебе и сон! - Глан схватил недопитый котелок, приложился, проливая отвар на бороду. - Мор и глад! Куда девалась его обычная сдержанность? Впрочем, что мне известно о человеке, прожившем зиму по соседству? Ничего почти. Даже настоящее имя узнал два дня назад. Мак Кехта сжала виски ладонями, шепча что-то одними губами, без голоса. И ее проняло. Интересно, мы один кошмар все видели или каждый свой? И тут проснулась Гелка. Увидела нас, всполошенных, с перекошенными лицами, и беззвучно расплакалась. Слезы аж ручьем потекли Пришлось ее утешать, а утешальщик из меня, как из липы рукоять для кайла. - Тише, белочка, тише. Все хорошо. Мы здесь... Она не отвечала. Кивала и всхлипывала. - Да что ж ты плачешь? Это был сон. Всего то... Она опять кивнула. Пришлось прибегнуть к старому доброму средству - дать отпить из котелка. Девка зацокотала зубами о край. Больше расплескала, чем выпила. Но помогло. Вот уже и всхлипывания тише стали. Потом Гелка перевела дух. Выговорила с трудом: - Я не от страху плачу. Вот те и нате! - А от чего же, белочка? - От радости. Думала, не увижу вас больше. - Ну, разве можно так? Куда ж мы денемся? Она снова закивала: - Так то оно так, а боязно. И добавила совсем робко, а потому еле слышно: - Молчун, а, Молчун... А я сидом была... - Да ну?! - Угу. Во сне... Это плохо? Меня Пастырь Оленей накажет теперь? Вот дуреха. Против воли собственные страхи исчезают, когда слышишь такие наивные суждения. - Не бойся. За что тебя наказывать? Если б Сущий за сны карал, спасенных бы не было. Гелка вытерла нос рукавом. Не понять, поверили ли? - Что ты видела? - спросил я и осекся - а ну, как, вспоминая, вновь разрыдается?

- Я сидом была. Мы в лесу этих, как их... болгов поубивали. Корень забрали. Тот самый. Пяту... - Пяту Силы? - Угу. - Ты, белочка, если не хочешь, не рассказывай. - Нет, чего ж. Я уже не боюсь. Жалко болгов. Они не трогали никого. Песню пели. А их... Я бросил косой взгляд в сторону Мак Кехты. Пусть попробует ляпнуть что-нибудь навроде: мохнатые твари, высшая раса, благородные цели... Не погляжу, что ярлесса, по шее накостыляю. И за мечи взяться не успеет. Перед глазами воочию предстали окровавленные бесформенные туши... Нет, не туши - туши у зверей. Тела болгов. И злобная радость в глазах кромсающих их плоть острой сталью сидов. Странная раса. Всех иных за зверей держит, слова доброго не скажет, а сами что творят? Ни один зверь такого не удумает. Сидов зверями назвать - всем хищникам лесным оскорбление. Мак Кехта молчала. Продолжала держаться за голову, будто страшась, что лопнет черепушка. Вот и молчи. Все одно сказать тебе нечего. Не оправдаешься никак. - Потом мы на лодочках плыли, - вела Гелка дальше. - Чудные такие лодочки. Маленькие, ровно игрушки. А потом рыбина выскочила. Из-под воды. Страшенная. Ротище то... Во! Девочка раскинула руки, стремясь показать величину поразившей ее воображение пасти. - Верно, белочка, верно. Это хватун-рыба. У нас ими детей пугают. Не ходи на пруд - хватун-рыба утащит. - И утаскивала? - Случалось, - не стал я кривить душой. - Только давно это было. Еще моему отцу его дед сказывал. Теперь их мало осталось, а, может, и нет вовсе. И в прудах они не водились. - Это хорошо. А то я в реку не пойду - боюсь. - Да она и в реке не водится. В Озере. Далеко-далеко, на юге. - Это хорошо. Постой, Молчун, ты ровно знал все про рыбу и про лодочки? - Знал, белочка, знал. - Как так? - Я тоже сон видел. И сидом был. В той лодке, что рыба разбила, я сидел. - Бедненький... - Ну, уж и бедненький. Это ж во сне. - Все равно. Жалко. А Мак Тьорл сказал, что надо быстрее плыть. И никого спасать из воды не стал. А Грайне рыбу пуганула мороком... Что ж такого нужно показать хватун-рыбе, что б ее напугать? - А потом мы к лошадям выбрались. Поскакали. На север. В это, как его... Уэсэл-Клох-Балэ. У Ройга конь ногу сломал. Его бросили. Эле Утреннюю Зарю зверюга страшный из седла выбил. Зубы такие длинные. Полруки. Сам рыжий, как дядька Ловор... - Клыкан. Их, сказывают, тоже сейчас не осталось. Почти. Убедительно говоришь, Молчун, а веришь сам тому, что сказал? Наверняка, клыканы с космачами еще не перевелись. Особенно здесь, в диких землях правобережья. - Это хорошо. Страсть какой злой. Его пока убили, он еще одного успел покалечить - Ойсина из... не помню. - Ничего. Не помнишь и не надо. - А потом на нас стая стрыгаев слетела. Я раньше про стрыг да стрыгаев в сказках слышала. Ох, страшные... И про стрыгаев не уверен я, что пропали, сгинули. Слишком много раз слыхал про беды, ими чинимые. - Мак Тьорл обещал их увести,.. - Гелка запнулась, видно было, что и сочувствует он перворожденному, пожертвовавшему жизнью ради своих сородичей, и ненавидит его же за кровь болгов и что других погибающих братьев выручить не пожелал. - Мак Тьорлом был я, - глухо проговорил Сотник. - Не скажу, что это красивая смерть. Лучше бы... Не закончил, махнул рукой. - Выходит, мы все один сон видели, - высказал догадку вслух я. - Выходит, что так, - не стал возражать пригорянин. Любопытно, а Мак Кехта тоже была в сновидении в этом походе? Уж ей-то не привыкать кровь невинных лить. Сама как... Полно тебе, Молчун. Не нужно. Ее и так уже жизнь наказала сполна. Лишила всех, кого она любила. Полностью сломала жизненный уклад. Да что там говорить! - Феанни, - позвал я. Сида не отвечала, сохраняя ту же позу. - Феанни... Зеленые глаза, отразив блики костра, сверкнули яростно и неукротимо. Я и раньше замечал, что Мак Кехта великолепно говорит на человеческой речи. Чисто, правильно и без акцента. - Не трожь меня, салэх. Я ничего вам не скажу. Значит, слышала все, о чем мы говорили. Догадалась, зачем с расспросами пристаю. И, надо думать, стыдно за своих стало. Хорошо, не буду ее трогать. К чему в душу лезть? Теребить раны? Пусть ее... Другое меня волнует. Как могли мы, четверо таких разных существ, разных по возрасту, по жизненному опыту, расовой принадлежности - девочка-подросток, четырехсотлетняя сида, воин-пригорянин и старатель бесталанный, могли увидеть одно и то же сновидение. Даже, пожалуй, не сновидение, а воочию прошлое узрели. Я в этом не сомневаюсь ни капли. Причем, не со стороны, а глазами очевидцев, участников событий. Видеть их глазами, чувствовать их боль, умирать вместе с ними. Уж не в Пяте Силы дело? Болг сказал, что это могущественный артефакт, но ничего не упоминал непосредственно о его свойствах и возможностях. Как он влияет на умы окружающих? Не подчинит нас со временем своей воле? Не буду ли я через месяц, другой горько раскаиваться, что взвалил на свои слабые плечи такой груз? Ответы на эти вопросы можно получить. И я их получу. Не оказалось бы поздно.