11

"Теория Преосуществления Воображаемого" - так назвал ее мистер Боб, и суть его теории была ясна уже из названия. Воображаемое имеет тенденцию пресуществляться - то есть становиться реальностью. Все. Этого достаточно для объяснения любых чудес. Если кто-либо утверждает, что видел летающую тарелочку или зеленого бородавчатого черта, или как большая, заросшая мохом гора очень долго содрогалась, пока действительно не родила мышь,- это совсем не означает, что он врет. Или что ему померещилось. Все это действительно могло быть. Кто-нибудь (не обязательно сам свидетель) это вообразил - и оно пресуществилось. Как? Это уже технический вопрос. Но давайте не упустим из виду одну чрезвычайно важную тонкость. Может ли кто-либо из присутствующих вообразить целую цивилизацию? Причем во всех подробностях: климатические и погодные условия на чужой планете, все разнообразие растительного и животного мира, жилища, предметы культуры, машины, внешность и характер каждого индивида... Плюс их одежда, привычные каждому жесты, словарь, стихи и музыка-Мистер Боб не может. И он не знает человека, который бы мог. Поэтому внеземных цивилизаций нет. А вот вообразить, как выглядит отдельно взятая летающая тарелочка, сравнительно легко. Или, допустим, внешность пришельца (особенно если черты лица смазаны, как оно чаще всего и бывает). Или даже отдельно взятый, многозначительный и туманный разговор с ним. Поэтому тарелочки и пришельцы есть. Их множество, и они бродят, неприкаянные, в околоземном пространстве, то и дело попадаясь на глаза разным людям. Труднее, но тоже можно вообразить интерьер тарелочки, и даже как она бесшумно отрывается от земли, унося на экскурсию отдельно взятого землянина. Многие утверждают, что побывали на таких экскурсиях,- и достоверность их свидетельств достаточно высока. Кто-то очень хорошо вообразил - и пресуществилось, а счастливчик слетал. Вывод: НЛО есть не что иное, как элементы человеческой культуры. Не менее материальные, чем автомобиль, АЭС или, допустим, телевизор... - А черти где? - спросил вдруг Лозоходец. - Черти? - удивился мистер Боб. - Ну да, черти. Зеленые бородавчатые черти - где они? Где драконы, гоблины, домовые, наяды с дриадами? Почему ни в один из гербариев мира не попал цветок папоротника? Почему ни одна морская русалка не запуталась в рыбачьих сетях? Их плохо вообразили, да? - Резонный вопрос, коллега. А почему не было дельтаплана в древнем Риме? И даже в древней Японии где были и бамбук, и тончайший шелк, не уступавший по прочности болоньевым тканям? Дельтаплан появился лишь после того, как полет аппаратов тяжелее воздуха стал привычен... Я ответил на ваш вопрос? Вся человеческая культура, - продолжал мистер Боб,- есть результат пресуществления воображаемого. Это мучительный и не всегда успешный процесс. Разбиваются опытные образцы самолетов. Рушатся плохо воображаемые архитектурные сооружения. Не получаются стихи, не всегда и не сразу воспринимается новая музыка. Творцам (а точнее сказать: чудотворцам) приходится сражаться не столько с Природой, сколько с инерцией человеческого мышления. И, прежде чем стать электрическим разрядом, огненное копье какого-то из богов успело убить Римана... Но бывают периоды в истории человечества, когда эта инерция ослабевает. В начале века имели огромный успех у публики спириты и оккультисты. И есть основания полагать, что далеко не все они были мошенниками. Столы вертелись, коллеги! Духи великих людей являлись! Другое дело, что интеллект Бонапартова духа наверняка соответствовал интеллекту медиума... И не только отдельные элементы культуры есть результат этого процесса. Сама человеческая история, наше будущее, а возможно, и прошлое - не исключение. В свое время господин Маркс попытался вообразить справедливое устройство общества. Не мне вам рассказывать, насколько успешной оказалась его попытка. Этим политическим выпадом мистер Боб завершил свою лекцию - но должного отпора, как и следовало ожидать, не получил. Лишь Главный Уфолог Страны остался недоволен и не скрывал этого. Да еще, наверное, Телепат, который так и просидел всю лекцию, спрятав лицо в ладони и время от времени печально взглядывая сквозь пальцы на доктора социопсихологии... Обоих явно донимал один и тот же вопрос: Теория Пресуществления Воображаемого объясняла все чудеса Зоны, кроме последнего: внезапного исчезновения чудес в ночь с двадцать первого на двадцать второе. Это даже Леониду было понятно - хотя все эти гуманоиды, шары, "двойные ромбы" и прочее "кино пришельцев" были ему до лампочки. Равно как и насквозь идеалистическая концепция профессора из Вашингтона. Главный Уфолог уже собрался было задать свой вопрос, но мистер Боб его опередил. Вопрос он сформулировал сам, а ответ предложил поискать коллегам. В семь часов утра мистер Боб выслушает его гипотезы. Любые, самые сумасбродные и не обязательно вытекающие из его теории. Его заинтересовала эта загадка, и он не прочь испробовать на ней свои методики. А поскольку методики базируются на статанализе, то нужна статистическая подборка гипотез. Кажется, этого еще никто не пытался проделать: объективно оценить достоверность гипотетической информации,- и коллеги имеют шанс разделить с ним славу научного приоритета. - А филиал Института Гэллапа, который я здесь представляю,- заявил он,готов оплатить ваше участие в моих исследованиях. Долларами.

12

Ворочаясь в палатке и пытаясь уснуть, Леонид размышлял о паломниках. Он вчуже сочувствовал им, убившим свои отпуска и ничего не обнаружившим в Зоне. Доллары, конечно, должны их утешить. Гонорар за крушение надежд... Нет, все это было не так просто. Доллары - долларами, но и в теории мистера Боба тоже было нечто весьма утешительное. При всей ее антинаучности. Она даже Леониду чем-то понравилась. Правда, ему не хотелось бы в этом признаваться, но теперь, почти во сне - можно. Идеализм чистейшей воды, а вот - понравилась. Может быть, простотой. А может быть - наоборот. Ибо не так уж она и проста, если разобраться. Он стал разбираться. В пришельцев Леонид не верил, и в Бога тоже, но в неверии своем был нетверд. Это было бы слишком мало - не верить. Или, наоборот, верить. Слишком мало и слишком просто, а природа не терпит простоты. Человек часть природы, и как бы он ни стремился упрощать свои представления, его интуитивно тянет к сложному. Знание сложнее, чем вера или неверие,- и даже фанаты от уфологии пытаются облечь свою веру в некое подобие знания: изучают, систематизируют, строят гипотезы. Так древние схоласты, пытаясь уйти от простой веры в существование ангелов, исчисляли их количество на острие иглы... Мистер Боб тоже нашел свою линию поведения: он оценивает достоверность, усложняя тем самым простенькую схему "верю - не верю". А Леонид, чтобы не осциллировать между этими двумя полюсами, закрепился на третьей позиции: "наплевать". Третья точка - еще одно измерение. "Там, где ты ничего не можешь, ты не должен ничего хотеть". Наверное, это все-таки обидно - ничего не хотеть. Даже там, где ты ничего не можешь. Наверное, поэтому Теория Пресуществления Воображаемого Леониду понравилась. Все-таки, равнодушие не выход из простоты. "Верю - не верю наплевать". Три точки. Плоскость. В английском языке плоскость и пошлость, обозначаются одним и тем же словом. А теория - даже если она неверна - уже выход из плоскости. Из простоты. Заблуждение - это не просто. Заблудиться можно в лесу - так ведь он не плоский! На равнине можно заблудиться - так ведь и она не плоская. Она круглая, и ориентиры скрыты за горизонтом. Или в тумане, который тоже объемен... Но это - для Леонида, которому было наплевать. Паломники же (по крайней мере, большинство из них) примитивнее на целое измерение. Они верят, и теория для них - слабое утешение. Вот мистер Боб и подкрепил ее долларами... Вернувшись к этому глубоко материалистическому выводу, Леонид уснул.

13

Ему приснилось, что он стоит в очереди в кассу за своими ста шестьюдесятью плюс поясной, плюс северная надбавка - итого триста пятьдесят два, минус налог, плюс премия, которая этот налог слегка перекроет,- и сон был в руку. Мистер Боб расплачивался с паломниками за участие в его исследованиях. Гвалт возле палатки стоял почти такой же, как в стройконторе № 4 в день получки. Прихватив полотенце и мыльницу, Леонид выбрался из палатки, обошел сгрудившихся вокруг мистера Боба "коллег" (мистер Боб выкликал их по своему списку, а они протискивались) и побрел к реке. Был уже полдень или около того, погода, как и все эти дни в Зоне, стояла солнечная - лишь два или три перистых облачка на горизонте. Сухие стебли скошенной травы покалывали босые ступни; приятный ветерок с реки освежал лицо. А Леониду почему-то мерещились молнии, ливень, мокрые листья навстречу... Кто-то его догонял, и, оглянувшись, он увидел, что это был Телепат. Он брел чуть быстрее, чем Леонид, и со странным выражением на лице разглядывал не наши денежные знаки. Держал эти три или четыре бумажки веером, как игральные карты, и смотрел на них, свесив голову вперед и к левому плечу. То ли недоумевал, то ли брезговал. Когда Леонид уже отворачивался, Телепат внезапно брызнул на него одним глазом (почти как давеча на мистера Боба) и негромко, но так, чтобы Леониду было слышно, проговорил: - Иудины деньги... Это Леонида не могло касаться и, он ускорил шаги. Но Телепат, убедившись, что Леонид услышал то, что должен был услышать, окликнул его: - Эй... товарищ!- а когда Леонид все-таки не обернулся, возвысил голос:Гражданин! Ведь это невежливо. Пришлось оглянуться. Телепат стоял, широко расставив ноги, на ощупь засовывал доллары в карман обтерханных вельветовых штанов (было в его стойке что-то ковбойское) и сверлил Леонида своим "сквозным" взглядом. - Скажите, пожалуйста,- произнес он очень и очень вежливо,- если это,' конечно, не секрет: вы что-нибудь ощущаете? - Не понял,- сказал Леонид, настораживаясь. - Ну, вот было чудо, - серьезно объяснил Телепат.- Вы о нем узнали, посмотрели на него - и чуда не стало... В этот момент вы что-нибудь ощущаете? Сожаление. Неловкость. Или, может быть, наоборот - радость... А? - Я вас не понимаю,- повторил Леонид. - Значит, тауматафия - это даже не болезнь? - задумчиво и как бы уже про себя продолжал Телепат. - Значит, это просто способ существования? Как творчество, только наоборот. Строители и саперы. Врачи и убийцы. Чудотворцы и тауматафы... Леонид присмотрелся к нему. Нет, он был не пьян. И не издевался. Кажется, даже не угрожал. Обыкновеннейшее любопытство светилось в его глазах... - Послушайте, - сказал Леонид, внутренне холодея перед неизбежно непредсказуемой ситуацией. - Не кажется ли вам, что вы должны передо мной извиниться? Да, Телепат был непредсказуем. - Извините меня, пожалуйста, - раздельно, с какой-то механической покорностью произнес он и добавил: - Прощайте! - и, повернувшись, ушел. "Все-таки пьян",- с облегчением подумал Леонид, и Телепат немедленно споткнулся на ровном месте, заехал, теряя равновесие, другой ногой в коровью лепешку и чуть не растянулся на шпагат. Леонид вытаращил глаза, глядя, как Телепат, балансируя руками и пьяно вихляясь, подбирает под себя ноги. "В стельку!" - мстительно подумал он, и Телепат, едва шагнув, снова споткнулся. Но не упал, а ловко перекувыркнулся через голову, подпрыгнул - и вот он уже стоит лицом к Леониду, весело и трезво грозя ему худым длинным пальцем. - А вот этого у нас не получится! - радостно выкрикнул он и, повернувшись, побежал прочь ровными длинными скачками. Солнечный зайчик плясал на его загорелом затылке - словно тоже смеялся. Леонид с досадой, но неуверенно плюнул себе под ноги и пошел умываться.