Чьюз, между тем, в нетерпении шагал по кабинету. Роберт принес утренние газеты. Теперь в связи с забастовкой их было совсем немного. Чьюз вынул из пачки первую попавшуюся. Это оказалась "Свобода".
Чьюз надел очки, и залп заголовков ударил в него с газетного листа:
ВЕЛИКИЙ ДЕНЬ НАЦИОНАЛЬНОГО ТОРЖЕСТВА И ЕДИНЕНИЯ
ВСЕМОГУЩИЕ ЛУЧИ - СОБСТВЕННОСТЬ ВЕЛИКАНИИ!
ИХ ПЕРЕДАЛИ НАРОДУ СЛАВНЫЕ ПАТРИОТЫ И НАЦИОНАЛЬНЫЕ ГЕНИИ ДОКПУЛЛЕР, ЧЬЮЗ И МАК-КЕНТИ
ИЗ РУК ЭТИХ ВЕЛИКИХ ВЕЛИКАНЦЕВ ПАРЛАМЕНТ ПРИНЯЛ ЧУДЕСНЫЙ ДАР
ОТНЫНЕ ВЕЛИКАНИЯ ИМЕЕТ ДЕШЕВУЮ ПИЩУ
ОТНЫНЕ ВЕЛИКАНИЯ НЕ ИМЕЕТ БОЛЕЗНЕЙ!
ОТНЫНЕ ВЕЛИКАНИЯ ВСЕМОГУЩА!
ЛЮБАЯ СИЛА В МИРЕ ПОДЧИНИТСЯ ВОЛЕ ВЕЛИКАНИИ!
ТАК СКАЗАЛ ВОЕННЫЙ МИНИСТР ГЕНЕРАЛ ДЖЕМС-АРЧИБАЛЬД ВАНДЕНКЕНРОА
ПОРА ОБУЗДАТЬ КОММУНИСТИЧЕСКУЮ ДЕРЖАВУ, ГОТОВЯЩУЮСЯ НАПАСТЬ НА НАС
НАПРАВИМ НА КОММУНИСТИЧЕСКУЮ СТОЛИЦУ ВЕЛИКАНСКИЕ ЛУЧИ!
УМЕРТВИМ ДЕТЕЙ В ИХ КОЛЫБЕЛЯХ, СТАРУХ - ЗА ИХ МОЛИТВАМИ, РАБОЧИХ - ЗА ИХ РАБОТОЙ!
Чьюз вскочил из-за стола. Что это - бред? Он нажал кнопку звонка и одновременно закричал:
- Роберт! Роберт!
Прибежал запыхавшийся Роберт.
- Машину! Быстро! Сейчас же!
Он разложил газету на столе и склонился над ней. Его душил гнев. Он скомкал газетные листы и с силой швырнул их на пол... Подлецы!
И вдруг Чьюз зло рассмеялся: лучей у них нет! Лучи уничтожены.
Чьюз поднял газету, разгладил ее листы и снова принялся читать. Каждая строчка источала яд ненависти, вражды, насилия, смерти!
Роберт доложил о приезде сына. Слуга таинственно прошептал:
- С профессором Эрни этот... коммунист...
И многозначительно посмотрел на хозяина.
С профессором Чьюзом-младшим действительно приехал Гоувард Рэдчелл, коммунистический депутат парламента.
Старик бросился к ним.
- Послушайте, что же это такое? Обман, наглый, подлый обман средь бела дня. Ведь это же не правители, а какие-то мелкие жулики!
- Положим, крупные, - возразил Эрни.
Эрни и Рэдчелл рассказали Чьюзу о вчерашней парламентской комедии.
- Особенно хорош был генерал Ванденкенроа, - усмехнулся Рэдчелл. - Вы знаете его, профессор?
- Имел сомнительную честь...
- Кандидат в фашистские диктаторы. Все эти "золотые рубашки", "легионеры", "рыцари", "вольные тюремщики" только и мечтают о том, чтобы генерал въехал в столицу на белом танке и чтобы они под его командованием уничтожили обветшалую демократическую бутафорию. Тогда они могли бы выступить во всей своей фашистской красе, без всяких фиговых листков. Сам Докпуллер подкармливает генерала. И знаете, почему выбор пал именно на него? Широкие плечи, могучая грудь, трубный голос...
- Вряд ли Докпуллер поблагодарит его за вчерашнюю болтливость, - заметил Эрнест.
- Докпуллер, конечно, был уверен, что у генерала хватит ума не оглашать его письма, - сказал Рэдчелл. - Но когда господа генералы входят в раж, они окончательно теряют способность соображать и выбалтывают самые сокровенные секреты. Теперь этот кукольный кандидат в диктаторы получит хорошую нахлобучку! Может быть, даже Докпуллер прикажет подыскать другого генерала этого товара, сами знаете, вдоволь.
- Да, отец, - сказал Эрнест, - все дело в том, что ты породил великана. Наше же государство, пока им командуют докпуллеры, может называться Великанией - увы! - только в ироническом смысле. Конечно, страна наша велика. Докпуллеры, оседлав ее, возомнили и себя великими. Самая нелепая, самая смешная мания величия! Именно они-то, докпуллеры, мешают и нашей стране и нашему народу стать по-настоящему, по-человечески великими. Великания! Нет, они превратили нашу страну в "Великоманию", в страшилище и посмешище для всего культурного человечества. Тюрьма даже в сто этажей - все-таки тюрьма. Вот почему душно тебе, отец, почему твоему изобретению, этому настоящему великану, тесно в Великании докпуллеров. Они могут применить его только для войны, чтобы поработить весь мир, чтобы превратить всю нашу планету в тюрьму...
- Так что же делать? - с тоской спросил старик.
- Мне не хотелось воскрешать нашего старого спора... Вся беда в том, что ты аполитичен.
- Я аполитичен? - Старик вскочил как ужаленный. - Да, было время, я многого не понимал, я ошибался... Но теперь, ты же видишь, Эрни, все изменилось...
- И все-таки ваш сын прав, - спокойно сказал Рэдчелл. - Вспомните, как вы пришли к ученым и бросили свой призыв. Вы думали, что все сейчас же пойдут за вами. Вы думали, что стоит лишь вам прозреть, как прозреют и все ваши коллеги. А они взяли и не прозрели... - Чьюз молчал. - А когда вы убедились в том, что они не прозрели, то сразу впали в панику. Я был на собрании и слышал вас. Вы заклинали их, вы предупреждали, что мир без них погибнет. Но вы забыли о миллионах простых работающих людей, которые не собираются погибать.
- Ради них, ради их спасения я только и говорил, - перебил Чьюз.
- Но вы видели в них лишь объект для спасения - вот они беспомощно ждут, пока их спасут учёные. А эти люди спасут не только себя, но и вас и все человечество. Конечно, ученые могут помочь им, и еще как помочь! Но без миллионов простых людей ученые - просто нуль.
Чьюз молчал. Но, странно, прямые и резкие слова Рэдчелла не обижали его. Наконец-то он начинал понимать, что такое это таинственное абстрактное человечество, о котором все говорили по-разному. Вовсе оно не таинственно и не абстрактно. Это - миллионы людей труда, в том числе и он, профессор Чьюз, потому что и он прежде всего трудящийся человек.
Рэдчелл некоторое время молчал.
- И вот теперь, - снова заговорил он, - после того, как вы призывали уничтожить "микробов в пиджаках", эти микробы приняли новое обличье. А вы сразу поверили им и отдали им свои лучи. И вы еще сердитесь, когда вас называют аполитичным!"
Да, да, он прав, - думал Чьюз. - Они явились ко мне в обличье голубя с оливковой ветвью".
В дверь постучали.
- Вас хотят видеть, профессор, - сказал вошедший Роберт. - Вчерашний господин... От президента.
- А, голубь! - закричал Чьюз, вскакивая с кресла. - Давай его сюда!
Рэдчелл и Чьюз-младший с удивлением посмотрели на старика.
Фреди Джофаредж, придав лицу официально-торжественное выражение, приготовился к длинной речи. Он лишь колебался, как назвать ученого: по-старому - "высокоуважаемый господин профессор" или по-новому - "господин председатель государственной комиссии"? В последний момент он решил, что скажет и то и другое.
Войдя в кабинет, он увидел профессора Чьюза-младшего и - о, ужас! коммунистического депутата. Это так озадачило Фреди, что приготовленная речь сразу вылетела у него из головы.
- А, господин голубь! - воскликнул Чьюз. - Оливковых ветвей притащили?
Фреди был шокирован, но лицо его сохранило величественное выражение.
- От господина президента, - сухо сказал он, передавая Чьюзу большой пакет.
Это было официальное сообщение о назначении профессора Чьюза на пост председателя "Комиссии по изучению и исследованию практических возможностей для использования в мирных целях лучистой энергии". Оно сопровождалось любезным личным посланием президента (на восьми страницах).
Ученый не стал его читать.
- Передайте президенту, что это назначение мне не подходит.
Фреди так изумился, что лицо его чуть не потеряло своей величественности.
- Но, господин профессор, еще вчера...
- То было вчера, - перебил Чьюз. - Вчера я принял вас за голубя. А сегодня вижу, что вы за птица.
И тут - впервые в жизни - лицо изменило Фреди Джофареджу. Он уже не мог скрыть своего возмущения.
- Но, профессор... Лучи - уже государственная собственность. Никто не может отменить закон. Государственная власть... Прерогативы...
- Я уже сказал! Сейчас вы получите письмо президенту.
Чьюз присел к столу. Фреди не знал, что ему делать. Будь он наедине с профессором, он, конечно, переубедил бы его. Но этот коммунистический депутат. Он молчал, но выражение лица у него было явно насмешливое. И он даже не пытался скрыть этого. До чего невоспитанный человек! Впрочем, что можно требовать от коммуниста? Конечно, это он повлиял на профессора!
