- Что с вами, профессор? - адвокат искренне удивился. - Мы ничего нового, в сущности, и не предлагаем. Вы все равно не реализуете свое изобретение.
Когда Грэпс, наконец, понял, что Чьюз не хочет с ним говорить и не интересуется размером предлагаемой ему компенсации, он был изумлен не меньше, чем Барбу.
- Очень сожалею, - холодно сказал он. - Считаю долгом предупредить: вы вступаете в опасную игру. Вместо обеспеченного солидного дохода вы будете иметь против себя объединенные действия чрезвычайно сильных людей. Смешно надеяться, что вы выдержите, особенно при ваших материальных затруднениях. Во всяком случае, если передумаете, буду рад помочь своим посредничеством. Моя карточка у вас.
Он церемонно поклонился и вышел. Чьюз еще не успел опомниться, как увидел Роберта, который, судя по всему, собирался доложить о новом посетителе. Профессор раздраженно закричал:
- Никого не принимать! Слышишь? Никого! Хотя бы явился сам старик Докпуллер!
5. Визит к покровителю науки
...Всякий, стоящий одной ногой в могиле, старается как можно прочнее утвердить свою другую ногу на земле.
Дж Свифт. "Путешествия Гулливера"
Как ни велико было раздражение после разговора с Грэпсом, оно вскоре улеглось. Чьюз рассудил, что от всех этих хищников ничего другого и ожидать было нельзя. Что же касается угроз, то на них попросту не стоит обращать внимания. Опасность грозит вовсе не с этой стороны. Хуже всего то, что он не может найти человека, который согласился бы финансировать "план оздоровления".
Чьюз вспоминал свои давние споры с Эрни и Эндрью. Да, пожалуй, дело не всегда в одних тупицах. Ну кому же придет в голову назвать тупицей Мак-Кенти? И разве любой предприниматель не поступил бы точно так же на его месте? "План оздоровления" не сулит прибыли - вот в чем все дело...
Но если господам предпринимателям нужна прибыль, то государство должно служить интересам общества и не гнаться за прибылью. Чьюз не мог считать тупицей Мак-Кенти, который заботился о своей выгоде, но министра Хэтчоусона он считал тупицей и подлецом. Если бы Хэтчоусон действительно выполнял свои задачи, он ухватился бы за "план оздоровления". Говорил же депутат Рони, что средства можно почерпнуть из разбухшего военного бюджета...
Но стоило только Чьюзу об этом подумать - и в его воображении тотчас возникала длинная вереница тупиц в военных мундирах. С ними неизбежно столкнулся бы каждый, кто посмел бы посягнуть на военный бюджет.
Да, Эндрью не ошибался: это была политическая борьба - и борьба не легкая... И все же, если настойчиво взяться за дело, если поставить вопрос перед парламентом, дойти до президента, быть не может, чтобы не удалось одолеть мерзавцев и тупиц!
Несмотря на все свое отвращение к политической борьбе, Чьюз готов был прибегнуть и к ней, лишь бы защитить свой план. Но вместе с тем он понимал, что в борьбу надо вступить во всеоружии, чтобы не скомпрометировать навсегда свою идею. Вот почему он так добивался поддержки врачебных кругов и был так огорчен, когда столкнулся хотя и со скрытой, но все же несомненной оппозицией. Трудно идти в бой, имея такой тыл. К тому же, почти никто так и не получил настоящего представления о подлинном величии его плана. Ему следовало бы показать нечто большее, чем опыты в лаборатории...
Эта мысль овладела Чьюзом. Если нельзя осуществить "план оздоровления" всей страны, то нужно начать с меньшего. Нужно осуществить план в ограниченном, но все же достаточно обширном районе. Результаты не замедлят сказаться в какие-нибудь два-три года. Тогда, опираясь на первые успехи, он перейдет к осуществлению всего плана в целом. Противники будут сметены.
Средства для такого частного плана достать было бы легче. Но Чьюзу не хотелось иметь дело с Хэтчоусоном. Не проще ли обратиться туда, где не думают о прибылях и оказывают всем бесплатную помощь, - в филантропические организации?
Чьюз решил начать с "Лиги по борьбе с туберкулёзом", почетным председателем которой он недавно был избран. Приезд Чьюза в контору лиги вызвал общий переполох.
Председатель лиги профессор Семар прежде всего счел своим долгом познакомить высокого гостя с положением дел. А дела у лиги шли неважно. Денег не хватало, помощь больным сокращалась...
- Откуда же вы черпаете средства? - спросил удивленный Чьюз.
- Около трети бюджета поступает из докпуллеровского филантропического фонда, - пояснил Семар. - Остальное кое-как организуем. Мелкие пожертвования... Торгуем значками, эмблемами... Вот если бы вы, профессор, использовали свое влияние, чтобы найти новые источники...
Семар с надеждой посмотрел на Чьюза."
Что бы ты запел, если бы знал, зачем я приехал?" - сокрушенно подумал Чьюз.
Но поездка в лигу оказалась полезной в том отношении, что Чьюз вспомнил о докпуллеровском фонде. Чьюз не был поклонником филантропов, особенно после того, как ему пришлось покинуть университет по милости свиноторговца Хайнса. Он никогда не верил в искренность всех этих "друзей человечества". Но Докпуллер оставался для него загадкой. Его Институт экспериментальной медицины являлся настоящим научным учреждением с крупными учеными, осуществлявшими серьезные работы. Трудно было понять, что это такое: каприз миллиардера, погоня за славой (иначе как "покровителем науки" газеты его и не называли) или действительно просвещенная филантропия?
Так или иначе обращение в докпуллеровский институт не было зазорным, тем более, что институт уже давно запросил Чьюза о его изобретении и даже поставил вопрос о награждении его премией имени Докпуллера.
Только теперь Чьюз собрался, наконец, ответить институту. Составленный им подробный доклад содержал детальное описание опытов, но, естественно, обходил вопрос о природе самих лучей.
Заканчивался он все тем же "планом оздоровления". Чьюз писал, что лучшей оценкой его работы была бы не премия, а реализация плана. Государству это пока оказалось не под силу. Если господину Докпуллеру расходы также покажутся слишком большими, то он просит провести план хотя бы частично, в экспериментальных целях. В заключение Чьюз приглашал комиссию ученых на месте ознакомиться с его опытами.
Комиссия приехала и была поражена тем, что ей пришлось увидеть. Прежде чем лично доложить о своих впечатлениях, ученые телеграфировали в институт только одно слово: "Изумительно!" Они еще не успели уехать, как пришла телеграмма: "Господин Докпуллер приглашает профессора Чьюза".
Старику очень не хотелось ехать - резиденция миллиардера и его институт находились в другом конце страны. Чьюз много лет не покидал столицы, и ему было странно, что он несколько дней не сможет заходить в свою лабораторию. К тому же, придется прервать опыты над маленьким Гарри. Но раз этого требовало дело - надо было ехать.
Он отправился в резиденцию Докпуллера вместе с ученой комиссией.
Поездка оказалась еще более длительной, чем он предполагал. Докпуллер был болен и со дня на день откладывал прием. Конечно, почтенный возраст миллиардера - девяносто шесть лет! - извинял его, но он, Чьюз, тоже не мальчик и не может бесконечно ждать!
Чьюз осмотрел институт, поговорил с учеными - многое было интересно, но все-таки он тосковал по своей лаборатории, томился, по несколько раз в день решал уехать... Нет, положительно, пока выздоровеет Докпуллер, он, Чьюз, заболеет!
От нечего делать Чьюз объехал, в сопровождении специально приставленного к нему гида, обширную резиденцию Докпуллера. Среди садов были разбросаны особняки, в которых проживали отпрыски семейства Докпуллеров: сын Джон Докпуллер-младший, шестидесятилетний "наследный принц", внуки, правнуки - все будущее "короли". Они и нумеровались подобно королям: Джон Докпуллер III, Джон Докпуллер IV. На холме высился мрачный замок с зубчатыми стенами и остроконечными башнями.
- Настоящий средневековый, - с гордостью сообщил проводник.
Оказалось, что главный архитектор господина Докпуллера приобрел замок у разорившегося герцога в горах одной из тех заокеанских стран, названия которых невозможно запомнить. Замок был разобран, распилен на куски и в ящиках доставлен господину Докпуллеру.
