— А если бы такой мужчина все же нашелся? Гитанна Серрано расхохоталась. Резкие, истерические нотки заставили Алехандро недоуменно посмотреть на нее.

— Что я слышу? Ты собрался влюбиться в меня? Только потому, что мы с тобой переспали?

В его глазах мелькнуло смущение.

— Вот видишь? — Гитанна криво улыбнулась. — То-то и оно, малыш.

Наследнику герцога сказать было нечего. Во всяком случае, вопросы, улыбки и смех тут явно не годились.

Он стоял неподвижно, будто врос в мостовую, как эти деревья, посаженные еще прадедами, — оливы с раскидистыми кронами, с раздвоенными, точно узорные канделябры, древними стволами. Он не помнил, как здесь очутился; казалось, он совершенно внезапно и без малейших физических усилий перенесся из Палассо Грихальва на середину сокало Грандо, служившей центром Мейа-Суэрты, пока столица не раздалась вширь. На него падала тень многоярусного мраморного фонтана и величавых башен-близнецов собора Имагос Брийантос. Его толкал, кружил, нес живой, пестрый водоворот, — сегодня же Фуэга Весперра, праздник Зачатия. Вплоть до этого момента уши его не воспринимали шум, а глаза свет, он был совершенно одинок в плотной толпе горожан, что брела по улицам, как послушное стадо баранов, не нуждающееся даже в овчарке.

Да, он пришел сюда вместе с толпой. Но теперь стоял как вкопанный, все мышцы одеревенели, под одеждой струился холодный пот — и это в такую-то жару! А худой кулак изо всех сил сжимал Золотой Ключ, и цепочка глубоко врезалась в шею.

Чиева до'Орро. То, ради чего живут все Грихальва — все, кому довелось родиться мужчинами, и не просто способными, а Одаренными. Все, кого в семье ценят и на кого надеются. Все, кто достигает вершин мастерства, чей свет с каждым годом горит все ярче.

— Но ради чего? — тоскливо прошептал Сарио. — Чтобы догореть на час раньше других?

Если это правда.., то, что сказала Сааведра… Случайно, неожиданно она наткнулась на ужасную догадку. Даже он, Вьехо Фрато, на своем веку ни разу не слышал, не подозревал… Ему даже в голову не приходило спросить. Не то что вообразить. А уж тем более изобразить.

Он еще крепче сжал Чиеву.

— А что, если они не знают? А что, если ни один из них не догадывается?

Они винят во всем нерро лингву, смертоносную заразу, опустошившую город, герцогство, — больше всех от нее пострадал род Грихальва. Даже теперь, через шестьдесят лет, он борется за выживание. Мейа-Суэрта — радушный город, но слабым она не мирволит. Чтобы жить в ней спокойно, человеку нужно быть сильным, а семье — многочисленной.

Но они с Сааведрой считают иначе…

Хотя чуму все-таки следует взять в расчет. Переписи населения, хоть и неточны, документально подтверждают, что до нерро лингвы все мужчины в роду Грихальва жили дольше. За доказательством далеко ходить не надо — в Галиерре Грихальва полно картин, посвященных большому, жизнеспособному роду, который в ту пору считался одним из самых влиятельных, процветающих и знатных.

— А теперь мы вымираем, — прошептал он. — Да какой герцог назначит Грихальву на пожизненную должность, если мало кто из нас доживает до тридцати, а в двадцать лет мы начинаем слабеть умом и телом?

Кто-то задел его сзади, толкнул в плечо. Коренастый горожанин с кулем из промасленного холста, набитым праздничной снедью. К Сарио была обращена жирная, румяная щека. Он уловил смесь острых запахов: чеснок, маслины, лук, розмарин, мята и — в довершение букета — запах вина. Горожанин тихонько выругался — дескать, стоишь столбом, пройти не даешь, — но Сарио промолчал. Только второе ругательство — из уст другого прохожего — заставило его вспыхнуть от гнева.

"Чи'патро”, — сказал этот незнакомец.

Сарио не стал спорить, не полез на обидчика с кулаками. По сути, этот человек прав — брак родителей Сарио не был освящен екклезией. Но ведь незнакомец имел в виду совсем другое.

Одно дело быть незаконнорожденным и совсем другое (и более непереносимое) — принадлежать семье, носящей клеймо Чи'патро.

Да, “Чи'патро” — слово особенное; оно относится только к Грихальва, оскорбительно только для Грихальва, о чьей беде и позоре помнит все герцогство, а если вдруг начнет забывать, санкто и санкта не преминут напомнить.

Месть тза'абов. “Кто отец?"

Сарио задушил ругательство в горле. Не надо. Ни к чему. Тем более сейчас — после того как он узнал правду. Кажется, всего лишь минуту назад они с Сааведрой стояли перед “Смертью Верро Грихальвы” кисти великого Пьедро и видели прошлое — обе его стороны. Грихальва и тза'аб. Умирающий на руках до'Веррады капитан, а за ним на вершине холма — воин в зеленом, язычник, убивший величайшего героя в истории Тайра-Вирте.

— Ведь он мог бы стать герцогом, — пробормотал Сарио, глядя вслед горожанину с кулем еды. — Да, он мог бы стать герцогом.., и я мог бы стать герцогом.

Но он не станет герцогом. Никогда. Он — Грихальва, Чи'патро. А еще он тза'аб, враг.

Ему и жить-то осталось всего лет тридцать. И то если повезет. Сарио Грихальва поднял глаза и сквозь слезы увидел башни величественного собора. В кулаке он все еще сжимал Чиеву до'Орро.

— Благодарю тебя, Матра, — сказал он с сарказмом, — огромное спасибо за милостивое благословение грязному Чи'патро моронно.

Прижавшись к дверному косяку позвоночником, семинно Раймон подождал, когда сангво Отавио переступит порог, и схватил его за плечо.

— Рапидиа, граццо… Он быстро слабеет.

А затем обратился к Дэво, шедшему вслед за Отавио:

— Уже вот-вот. Адеко. Времени почти не осталось.

— Все здесь? — Дэво задержался у двери.

— Нет.., нет… — Раймон окинул взглядом собравшихся. “Как вороны, — мелькнула мысль в растерянном уме. — Да, как вороны над умирающим. Ждут добычи”.

— Нет Сарио.., и Ферико.

— Нет. — На пороге остановился Ферико и дотронулся до рукава Дэво, чтобы пропустил. — Я здесь, а вот Сарио… Эйха! Кто-нибудь знает, где он шляется?

— Сейчас не время, — проворчал Раймон.

Дэво шагнул в сторону, но Ферико не спешил входить.

— А санкта и санкто приглашены? Чуть помедлив, Раймон ответил:

— Да, я послал за Премиас, но…