"Держи! Лови! Бандиты! Женщину! Обокрали! Порезали!" - за мной кинулось человек шесть добровольцев - заступников общественного порядка (сейчас, в конце XX века, в такой ситуации никто из случайных свидетелей и не шелохнется). Перебежав через дорогу, я ломанулся в стеклянную дверь метрополитена. Отрыв между мной и преследователями был довольно значительный, и я рассчитывал уехать от них на метро. Однако поездов как назло на платформе не было и ждать их было рискованно: с одной стороны дорога каждая секунда, а с другой - не час пик, поезда нечасто ходят.
Тем временем преследователи показались на платформе, с примкнувшим милиционером впереди. Мне ничего не оставалось делать, как сигануть на шпалы и скрыться в тоннеле. Теперь за мной бежал один только "мент", остальные не рискнули спрыгнуть с платформы, испугавшись, очевидно, высокого напряжения на рельсах. Впереди показались огни приближающегося поезда - мент с воплем "назад!" с еще большей прытью бросился в обратную сторону. Но я не привык отступать! Удача приходит к тем, кто рискует.
Очертя голову, я понесся навстречу "свету в конце тоннеля", свято веря в то, что из самого безнадежного положения в последнюю секунду должен найтись хоть какой-нибудь выход.
И выход нашелся! Когда расстояние между ослепительными огнями грохочущей стальной махины и горящими волей к жизни глазами загнанного в тупик живого существа сократилось до нескольких десятков метров, в свете бегущих по шершавому бетону косых лучей сверкнула искрой надежды металлическая ручка спасительной дверцы. Да, это был ВЫХОД! И вместе с тем вход в новую жизнь. Но о последнем я еще не догадывался, когда под рев и свист проносящихся на расстоянии вытянутой руки высоких колес буквально ввалился в раскрывшуюся в стене сумрачную нишу.
Я отдышался и огляделся: передо мной зиял темнотой дальнего конца узкий коридор. Собутыльники-работяги частенько травили байки про секретный подземный город, в который можно попасть из метро - неужели передо мной вход в эту святая святых государственной безопасности?! Кровь предков-первооткрывателей взыграла во мне (мама рассказывала в детстве, что моим пра-в-энной-степени дедушкой был Кристобаль Коломб, как она произносила это имя), и я бесстрашно ринулся в разведку. Городом это, правда, трудно было назвать - скорее, сеть сооружений на случай ядерной войны: командные пункты, склады продовольствия и медикаментов, госпитальные палаты, столовые и даже конференц-залы для проведения партсобраний. Но больше всего меня в этом подземном царстве поразила не широта его просторов, а никудышняя охрана. Ну нельзя же оставлять без присмотра стратегический объект гражданской обороны! Меж тем, сколько я ни плутал по бесконечным лабиринтам, мне за несколько часов всего два раза попались на глаза караульные солдаты, да и тех мне удалось незаметно обойти стороной благодаря разветвленности проходов.
Впрочем, каждый, кто попадал без схемы в это хитросплетение ходов и лазов, должен был неминуемо в нем заблудиться. Чем советские архитекторы в погонах хуже доморощенных мудрецов - строителей пирамид! К вечеру мне уже смертельно надоело слоняться по холодным подземным катакомбам, но я не имел ни малейшего представления о том, где искать выход. Жутко хотелось есть, но продовольственные склады охранялись сигнализацией.
Клонило в сон, но на дверях спальных помещений висели увесистые замки. В этом "городе" мне не было жизни...
Как заблудшему страннику, мне оставалось лишь тыкаться во все двери.
Поистине "метод научного тыка"! После нескольких часов бесплодных шатаний по неисчислимым коридорам я наконец увидел массивную железную дверь с горящей над ней красной лампой. Под дверью дремал, обняв автомат и прислонясь спиной к стене, сопляк-мальчишка, тощий курсант со штык-ножом на поясе. Скорее на волю! Я потихоньку перешагнул через ноги горе-часового и дотронулся до двери... В это время паренек шумно пошевелился во сне у меня за спиной, я дернулся вперед и ввалился в душную накуренную комнату. В глаза ударил яркий электрический свет, я заслонился ладонью, прищурился и невольно отстранился в неприятном удивлении: посреди комнаты стоял большой дубовый стол, за которым на высоких стульях восседало человек двадцать, большинство в военной форме и при погонах с крупными звездами, трое даже со слишком крупными, генеральскими. Произошла немая сцена. Они в набыченном удивлении рассматривали меня как марсианина. Не растерявшись, я проявил смекалку - сильно качнулся и пьяным, заплетающимся голосом спросил:
- Му... мужики! Зак-курить не найдется?
Взгляды потеплели, собравшиеся расслабленно закряхтели и заухмылялись:
перед ними был не злостный американский шпион, а свой родной придурковатый алкоголик.
- Часовой! - закричал грузный человек в штатском, сидевший во главе стола. - Спишь, твою мамашу!
В комнату вбежал перепуганный паренек с красными глазами и помятой об автомат щекой.
- Под трибунал сучкиного сына, - пробубнил генерал с багровой рожей.
- А чо... Чо вы тут делаете-то? - осторожно поинтересовался я, обводя всех косым, под алкоголика, взглядом.
- Забрать! - рявкнул главный. - Отвести в караулку. Я лично допрошу этого кадра. Перерыв на полчаса.
Курсант затолкал меня в тесную комнату. Через несколько минут появился главный. У него было усталое раздраженное лицо, но за этой маской угадывалась сильная натура уверенного в себе человека, умного, прямолинейного и справедливого. Интуитивно я понял, что он не профессиональный следователь, но врать ему бесполезно как человеку, которому доступны высшие истины. Более того, он понимал меня с полуслова: стоило мне прекратить разыгрывать из себя пьяного и принять серьезный вид, он тут же махнул рукой часовому, чтобы тот убирался.
Когда мы остались наедине, я рассказал ему как на духу о всех жизненных злоключениях последних лет, начиная с момента моего прибытия из Италии в СССР. Перерыв затянулся на два часа. Он слушал внимательно и сосредоточенно, не перебивая. Когда я закончил, он коротко спросил:
- Профессия?
- Полковник НКВД в отставке, - доложил я.
