- В случае проигрыша все свалим на Млынского. Это он убьет господ Дороховых, не мы с тобой. Ты должен пообещать ему такую сумму, что он не в силах будет отказаться. И Леклерку тоже. А кроме них, никто не будет в курсе дела.

- А если тебя заподозрят в убийстве этой твоей Ирины?

- Не заподозрят. Надо все сделать правильно, и не заподозрят. Снадобья Млынского, отпечатки пальцев на пистолете, из которого застрелят Ирину, будут принадлежать Виктору. Как хорошо, что ты знаком с ним. Ты пригласишь его к себе, напоишь, подсыплете ему кое-чего и сунете в руку пистолет. А потом из этого пистолета или Млынский, или я застрелим Ирину. А гостям своим мы тоже кое-чего дадим для спокойного сна. Никто ничего не услышит. А Виктор, я уверена, и сам нам поможет своей нелепой страстью к этой дешевой шлюхе, которой повезло стать женой этого Дорохова. Впрочем, почему повезло?

Она-то ни при каких обстоятельствах ничего не получит. Я знаю, с твоей помощью Дорохов разорился, это чудесно, нечего на "мерее" разъезжать базарной бабе, когда я мудохаюсь со сраным "жигуленком", как придурочная. Теперь у них ни хрена нет, одна халупа в Митине...

- А не очень-то ты ее жалуешь. Что-то она тебе такое сделала... И не одной корысти ради, так сказать.., ты все это затеваешь. Ради чего-то еще... И Витеса ты хочешь под вышак подставить тоже не просто так. - Он хитро улыбнулся.

- Ненавижу, Серега, - спокойно ответила Таня. - Скрывать не буду ненавижу обоих.

Они смеялись надо мной, тогда, школе. Он предпочел ее, шлюху провинциальную, мне, ты представляешь, Серега, ее - мне. Она всем нравилась, и Руслану, и Гришке Брагину, и Петьке Мухину. И замуж вышла за солидного человека, красивого, умного, достойного, а я за этого олуха прожорливого, очкарика гребаного. Это все несправедливо, этого не должно быть. Все должно встать на свои места. И все встанет на свои места, будь уверен.

Глаза ее сузились, губы напряглись, кулаки сжались. Серж даже слегка поежился от ее устрашающего вида. Он иногда побаивался ее, сам себе удивляясь.

- Ты успокойся, успокойся, выпей коньячка вот еще... Будь по-твоему, я тоже как-то проникся твоей идеей. Сотворим такой спектакль - черти перевернутся.

Она улыбнулась одними губами, но глаза по-прежнему оставались злые, страшные.

- Сотворим, Серега, сотворим. Все будет по-нашему. Все. А они умоются, каждый своим.

"Женщина есть женщина, все хочет сделать по-женски, - подумал Серж. Ладно, мы кое в чем ее поправим, но в целом ее план не так уж и плох. Все будет выглядеть естественно".

...И шло все как по маслу. Он позвонил Виктору, вспомнил былое, сказал, что тот может в любое время приезжать к нему. По его просьбе Роман Дергач по телефону сообщил Виктору, что девятнадцатого сентября у Тани собираются одноклассники на ее сорокалетие, что будет там и Ирина, а ее мужа не будет. За Дороховым следили; если бы он надумал приехать, ему бы помешали. Ну а на даче у Тани Виктор и сам помог им, как они и рассчитывали. Он стучался в дверь к Ирине, его видели многие. Таня аккуратно подсыпала всем, кроме себя, Ирины и Виктора, снадобья Млынского. Если бы Виктор сам не пошел к Сержу, они нашли бы способ его туда заманить, напоить транквизином и сунуть ему в руку пистолет. Но он пошел сам, словно нарочно помогал своим врагам уничтожить себя. Таня обладала даром воздействия на людей, она знала это. Это проявилось с Виктором, позднее то же она проделала и с Дороховым. Ее сила воли заставляла людей поступать так, как хочет она. Виктор оставил отпечатки пальцев на пистолете, а потом Млынский отнес Тане этот пистолет, из которого она застрелила Ирину. Таня рассказывала Сержу, что Ирина проснулась, с ужасом поглядела в бешеные глаза Тани, но не смогла произнести ни слова. Таня хладнокровно убила ее, передала пистолет обратно Млынскому, который и положил его под окно. Когда он уходил, его увидел Петя Мухин, находящийся в сомнамбулическом состоянии от спиртного и снадобья, поначалу даже забывший про ночное видение, но потом вспомнивший и рассказавший об этом Тане, а уж затем следователю. Но Роман заставил Петю снова забыть об удаляющемся ночном визитере в куртке с капюшоном.

На следующий день Млынский вылетел в Париж, где, связавшись с Полем Дороховым, якобы желая сообщить ему очень важные сведения о Происках их финансовых врагов, сумел войти к нему в доверие и поужинать с Полем и его женой.

Сведения о финансовых делах фирмы ему дал Леклерк. Млынский подсыпал своего снадобья в вино супружеской чете, а ночью пробрался через окно в их спальню и влил обоим в рот цианистого калия, положив еще и осколки от ампулы. Но спешка подвела. Сыщики мгновенно заподозрили убийство. И тогда, узнав об этом от Леклерка, Серж убил Млынского.

Дело осложнилось тем, что сбежал из-под стражи подозреваемый Виктор Александров. Разумеется, он этим только усугублял подозрения, но все же это вызывало тревогу. Человек он был достаточно суровый, и от него тоже можно было ждать крупных неприятностей. А каких именно, Серж, разумеется, не знал.

Зато с Дороховым все получилось великолепно. Таня буквально околдовала его, вложив всю свою душу в то, чтобы он влюбился в нее. Для убедительности Серж подослал к нему четырех "шестерок" на "Пежо", и Таня вдобавок ко всему оказалась еще и спасительницей любимого человека.

А вот кто были те двое, которые выкрали Саху и Леху, а потом напали на его дом, он не знал. Но подозревал, что это дело рук сбежавшего Виктора Александрова. Он мог сорвать им весь план. Дорохова надо было оберегать от нежелательных контактов. Они испортили телефон, Таня то везла жениха на дачу, то обратно в Москву. Подъезд охраняли серьезные люди и не давали никому добраться до счастливого жениха. А за каждой трапезой Дорохов получал порцию снадобья, парализующего волю и располагающего к эйфории.

Збышек Млынский работал и после своей смерти.

Они не подпустили к Дорохову даже Николаева из МУРа. А на открытый конфликт он не пошел, так как для этого не было никаких официальных оснований.

Итак, все... Таня замужем за Дороховым. А ему осталось завершить это дело. Ждать естественной смерти вполне здорового, хоть и древнего старика не было возможности. Неизвестно, кто кого переживет при такой напряженной жизни. Доверить такое важное дело Серж не мог никому.

И прибыл в Париж сам, один.

...Сейчас он ждал встречи с Леклерком, который должен был помочь ему проникнуть в дом старика Дорохова. За услуги нотариусу был обещан миллион долларов. Вполне приличный аванс он уже получил из личных денег Сержа. В кармане вельветового пиджака Сержа лежали снадобья Млынского. Это были особые снадобья, рассчитанные на старого человека, на его слабые сосуды. После их принятия Дорохов прожил бы неделю и вполне естественно почил в бозе. И никто не должен был ничего заподозрить. В его возрасте, да после таких стрессов, какие он испытал в последнее время, смерть его не показалась бы странной никому.

Проникнуть в дом к старику было довольно сложно, тем более после происшествий последних дней. Нужна была очень веская причина.

И этой причиной могли быть сведения, раскрывающие тайну гибели Поля и Мари, которыми якобы располагал он.

Накануне Леклерк позвонил старику и сообщил ему, что один русский знает, кто убил Поля и Мари, а точнее - кто заказал это убийство. Человек этот якобы страшно боится мести и готов сообщить эти сведения только самому Дорохову у него дома, причем за приличное вознаграждение.

Такая версия была вполне правдоподобной - корысть всегда представлялась естественным стимулом для откровения. А Сержу нужно было только проникнуть в дом; что делать там, он бы быстро разобрался.

Так, вот и полдень. А вот и кафе, где они договорились встретиться с Леклерком. Ну а вот и сам Леклерк! В кургузом сером плащике, коротких брючках, нелепых ботинках. Вертлявый, мерзкий...

Серж вразвалочку направился к нотариусу.

Дело осложняло то, что нотариус плохо говорил по-русски, а сам Серж знал по-французски только "мерси" и "о'ревуар". Но нельзя было посвящать в дело его жену, переводчицу. Леклерк мог объясниться по-русски, так как бывал в России и брал у жены уроки русского языка.