Пожарский, сцепив руки на затылке и откинувшись на спинку стула, несколько минут напряженно глядел в стену, затем щелкнул пальцами.
- Копии дискет! - воскликнул он радостно.
- Ты сделал их пятнадцатого... - тут же подхватил Коваленко.
- Да. Настоящие. Шестнадцатого я все исказил.
- На этой же машине? - уточнил Буржуй.
- Да. Но в базу уже не входил.
- Включай. Идем дальше...
Пожарский подошел к компьютеру, включил его и защелкал "мышью".
- Так, - задумчиво проговорил он. - Был только один вход...
- И если верить Воскресенскому...
- Верить, - не колеблясь сказал Олег.
- Точно знаешь?
- Точно. Он аккуратный до дурки.
- А если спешил?
Пожарский вгляделся в дисплей.
- Все равно не его стиль. Даже порядок входа другой.
- А на кого похоже? - спросил Буржуй.
- Неважно. Ключи от кабинета только у меня и у Толстого, - тут брови у Пожарского поползли вверх: - Стоп. Есть еще один, страховочный.
- Где хранится? - оживился Буржуй.
- У Аллы. У секретаря. Но она никогда никому его не давала. Проверяли и опрашивали всех сотрудников. Значит, остается... Остается... Только одна...
- Алла?
- Да нет, ерунда... - Пожарский не поверил сам себе.
- Все равно стоит проверить, - решил Буржуй. - Где она?
- Я здесь.
Голос был негромким и совершенно спокойным, даже ледяным, но и Буржуй, и Пожарский почему-то вздрогнули. Оба подняли глаза. Алла стояла перед ними - очень красивая, очень акуратная и собранная. Пистолет в ее руке, изящной, наманикюренной, смотрелся чужеродным предметом. Но рука эта держала оружие очень уверенно. И не дрожала.
Буржуй отнесся к происходящему достаточно спокойно - Аллу он не знал. Он просто положил обе руки на стол и откинулся на спинку кресла. А вот Пожарский явно был потрясен.
- Но... зачем, не пойму? - голос Олега дрогнул. - Алла... Ради чего?
- Не ради чего, а ради кого, - холодно улыбнулась девушка, и голос ее зазвенел: - Ради единственного настоящего мужчины на свете. Мужчины, которого я люблю. Неужели непонятно? Это же так просто...
- Я очень многое могу рассказать тебе о твоем настоящем мужчине... - начал Буржуй. Но Алла не дала ему договорить.
- Заткнись, ничтожество. Это я могла бы многое рассказать тебе, но у меня нет ни времени, ни желания. - В ее тоне послышались вибрирующие нотки волнения. - Господи, сколько же нужно было узнать таких серых неудачников, как вы, прежде чем встретить его! А ты что выпучил глазёнки, Олежка, а? Тебя что-то удивляет?
- Нет... - Пожарский покривился. - Теперь меня уже никогда в жизни не удивит женщина.
- Тебя - нет, - презрительно проговорила Алла. - Женщине хочется удивлять того, кому она преклоняется. А вас обоих можно только жалеть. - Она вдруг заметила, что рука Буржуя лежит на настольном пульте селектора, и резко скомандовала: - Быстро убери руку! Не сомневайся, я очень легко вышибу тебе мозги и, наверное, даже получу от этого удовольствие.
- Не имеет смысла, - совершенно спокойно сказал Буржуй. - Я все это время держал нажатой кнопку внешней связи. Охрана внизу слышала все - от первого до последнего слова.
- Ты врешь, - недоверчиво улыбнулась Алла.
- Первый этаж, скажите что-нибудь, - негромко проговорил Коваленко, даже не повернув головы к микрофону.
- Пост на связи, - прозвучало в динамике. - Все слышали. Выходы под контролем. К вам поднимаются.
- Так что не будь полной дурой, ты, любовница зверя, - Буржуй взглянул Алле прямо в глаза. - Опусти пистолет и, начинай каяться! Слышишь?!
Девушка ответила ему полным презрения взглядом и брезгливо скривила губы.
- Действительно, маленькое чумазое ничто, - проговорила она, затем спокойно достала мобильный телефон и нажала одну из кнопок памяти. На вызов ответили, и Алла с удивительным для нее жаром проговорила в трубку: - Это я, любимый. Прости, я ошиблась. Спасибо, что разрешил быть рядом с тобой. Я люблю тебя.
Прежде чем Буржуй и Олег успели опомниться, она была уже у окна и бросилась вниз сквозь разлетевшееся со звоном стекло.
На лес опускались сумерки. Солнце давно зашло за верхушки сосен, и из лесной чащи выползала темнота. Как всегда перед наступлением ночи, резче стали запахи - прогретой за день земли, сосновой живицы, прелой листвы. Вера почему-то очень любила этот смешанный горьковато-пряный аромат, и сейчас, накрывая стол для ужина, вдыхала его полной грудью, прислушивалась к несмелому угуканью какой-то ночной птицы.
- Иван! - позвала Вера. - Вань, слышь? - Охранник тут же вырос на пороге.
- Я здесь. Что случилось?
- Не уходи далеко. Сейчас ужинать будем.
- Спасибо, я не хочу.
- Слушай, хоть со мной-то терминатора не изображай, ладно? Ты что, на батарейках работаешь?
- Спасибо, - повторил Иван, - я действительно...
- Ладно, - прикрикнула на него Вера, - ты меня слышал. Сейчас накрою - позову.
- Что вы! Давайте я... - бросился помогать Иван.
- Нет уж, - отстранила его хозяйка. - Это не мужское дело! А вот мужчина, который не хочет есть, - это подозрительно.
...В кустарник у съезда на просеку беззвучно вползли две машины без огней. Из них выскользнули темные фигуры и совершенно бесшумно двинулись к даче. Уютные огни ее окон вскоре отчетливо проступили сквозь листву подлеска...
Иван, послушным школьником сидевший на стуле, вдруг насторожился и встал.
- Ты чего? - спросила Вера.
- Нет, ничего.
Охранник потоптался немного на месте, прислушиваясь. Вроде бы ни одного постороннего звука. Разве что птица, непрерывно стонавшая где-то над крышей, вдруг умолкла. Но профессионалы верят инстинктам. А Иван был профессионалом. Он решительно направился к двери.
- Здрасьте, ты куда? - бросила ему в спину Вера. - У меня уже все готово.
- Я сейчас.
Иван спустился со ступенек крыльца и остановился у границы светлой полосы, лежавшей на земле вокруг окон. Настороженно, как овчарка, вслушался. Ничего подозрительного. Но что-то было не так, что-то там, за краем светового пятна. И охранник решительно шагнул в темноту. Вера, поглядывавшая на Ивана с веранды, пожала плечами. Куда он денется - сейчас вернется. Она вынула и положила на салфетку вилки, затем достала ножи и залюбовалась безукоризненным блеском их лезвий.
...Лезвие другого ножа чуть блеснуло в неярком свете луны, рука в черной перчатке зажала рот Ивану, и нож легко и глубоко вонзился в горло, перерезав шею почти до позвоночника...
На столе зазвонил телефон, и Вера взяла трубку.
- Алло... Привет, любимый. Тягаешь железяки?.. У нас? Отлично!.. Ой, что я говорю! Конечно, без кормильца плохо... Пацан? Какой пацан?... Толстый, прекрати, пожалуйста, ты же там не один, наверное...
Краем глаза Вера заметила бесшумно промелькнувший силуэт за окнами. Несколько фигур в черном крались к крыльцу. Девушка вскрикнула и уронила телефон. Метнулась с веранды в комнату. Тяжелые ботинки загрохотали по ступенькам, потом по половицам веранды. Под каблуком жалобно треснула раздавленная мобилка. Вера успела запереть дверь комнаты изнутри за мгновение до того, как она задрожала под ударами. И тут же, не мешкая ни секунды, девушка побежала по лестнице наверх, на второй этаж. Щелкнул еще один замок. Теперь от нападавших Веру отделяли уже две, но не слишком надежные двери...
- А что такого! Мне стесняться нечего! - вещал в трубку Толстый. У кого пацаны не намечаются - пусть подражают и завидуют. Вот так! Ну-ка, дай мне Ивана. За вами с пацаном - глаз да глаз...
Вдруг, в секунду посерев, он вскочил, опрокинув лежавшую над ним на стойках штангу. Та с грохотом полетела на пол. Гиви и Борихин испуганно отшатнулись. Гигант раненым медведем заревел в трубку:
- Вера! Вер, что?!!
Трубка молчала. Он обвел зал безумным взглядом и, ни слова не говоря, бросился к двери. Борихин, задержавшись только на мгновение, кинулся следом. Остолбеневший Гиви так и остался стоять на месте с разинутым ртом.
