Метрах в трехстах от съезда Олег выехал на большую поляну, где, на месте старой лесной сторожки, стояла дача Толстого.
Поздоровавшись за руку с Иваном и поцеловав вышедшую во двор Веру, Пожарский уже через минуту оказался за накрытым для чая столом, стоявшим на открытой веранде. Иван от чаепития отказался, уселся на крыльце и, скинув пиджак, принялся старательно чистить пистолет.
Вера не стала задавать гостю ненужных вопросов. Так что некоторое время они сидели молча, пили чай и слушали пение птиц.
- Я, вообще-то, на минуту. Даже Толстый ничего не знает... - начал Олег.
- У тебя еще что-то случилось? - насторожилась Вера.
- Почему ты решила?
- Ну, в такую даль и на минуту, да еще по секрету от Толстого...
- Не то чтобы по секрету. Просто в этом он мне как раз помочь не может... - Олег смущенно повертел в руках уже пустую чашку. - Понимаешь, у меня ведь, кроме тебя, никого не было... Ну, в смысле по-настоящему... Не смотри так, пожалуйста, я собьюсь...
- Ну что ты, Олежка, - Вера ободрительно улыбнулась. - Я просто слушаю внимательно...
- Скажи мне, - только честно, ладно? - что делает из меня неудачника, а?
- Ты что, рехнулся? - рассмеялась Толстова. - Неудачник нашелся...
- Ты понимаешь, о чем я... - Олег помолчал, опустив голову. - Ты стала женой моего друга. Прошло много времени, и мне показалось, что я встретил девушку, которую... ну ты понимаешь... - Он поднял взгляд, и в его глазах она прочла обиду, недоумение, почти отчаяние. - Что во мне такое спрятано, Вера? Что со мной?
- Глупый ты мой, милый Олежка... - Потянувшись через стол, она ласково взъерошила парню волосы. - А ты что, не замечаешь того количества девушек, которые заглядываются на тебя на улице, а? Да так, что шеи сворачивают. Это - показатель, поверь мне, опытной барышне, - Вера помолчала немного. - Знаешь, Олег, ты, по-моему, слишком серьезно относишься к жизни. Правда...
- Разве это плохо?
- Не знаю... Тяжело - так точно. Жизнь - она ведь сама по себе счастье. Со всеми ужасами, страхами, потерями... Улыбайся ей чаще, Олежка, если хочешь, чтобы она улыбалась тебе в ответ.
- Как у тебя все просто получается... - пробурчал Пожарский.
- У меня? - Вера подперла голову ладонью и улыбнулась не без горечи. - Ты, кажется, забыл, как я жила раньше. До тебя, до Буржуя, до Толстого...
- А я этого и не хочу помнить.
- Я тоже, - Вера вздохнула. - Не хочу и не помню. Просто одно могу тебе сказать: если долго в чем-то не везет - значит, судьба готовит тебе что-то очень большое и хорошее.
И она улыбнулась - подкупающе искренне, ясно, заразительно. Пожарский просто не мог не улыбнуться в ответ.
- Ты действительно так думаешь?- совсем по-детски уточнил он.
- Я не думаю. Я просто знаю. Так что не вспоминай ты всякие гадости, Олежка. И больше улыбайся: у тебя шикарная улыбка!
- Хорошо. Буду все время улыбаться, как идиот, - Пожарский встал из-за стола.
- У тебя не получится, ты слишком умный. Уезжаешь?
- Да. Мне действительно нужно. Буржуй там один. Пока.
- Пока.
Вера поцеловала Пожарского в щеку, и он направился к выходу.
- Олежка... - окликнула она его.
- Что? - оглянулся Пожарский.
- Неужели ты правда думаешь, я бы позволила, чтобы моего ребенка крестил неудачник?..
Выезжай с узкой просеки на дорогу, Олег решил применить прописанное лекарство и широко, во весь рот улыбнулся. Эту чуть глуповатую его улыбку и зафиксировал объектив фотоаппарата.
От напряжения и от духоты перенаселенной камеры Костя взмок и тяжело дышал, но продолжал совершать таинственные энергетические пассы над головой лежащего на нарах человека с голым, расписанным затейливыми татуировками торсом.
- Ну-с, больной, что скажете? - поинтересовался он, закончив сеанс.
Человек на нарах присел, прислушался к своим ощущениям, обвел удивленным взглядом сокамерников и, блеснув фиксами, расплылся в довольной улыбке:
- Полегчало... Гадом буду - полегчало! - Камера словно ждала этого приговора и тут же наполнилась одобрительным гулом: пахан пустой базар гнать не будет.
- А я что говорил! - костлявый мужичок свесился с верхнего яруса и победно оглядел соседей. - Не фуфло лепит!
- Эх, кореш, - пахан по-приятельски облапил доктора татуированной ручищей, - жаль, тебя при мне в Томске, на пересылке не было. В восемьдесят пятом... Ломило - думал, кранты...
- Слушай, друг, а мне со спиной вспоможение не сделаешь? просительно поглядел на Константина здоровенный урка с изуродованной шрамом щекой и оторванной мочкой уха. - Ментяра, гад, дубиной...
- Посмотрим... - доктор подошел к пациенту. - Так, рубашечку приподняли... Ой-ой-ой, что делается... Тут бы настоечку... Ну ничего, боль сейчас попробуем снять... А вот опухоль без препаратов - извините, не получится...
- Хрен с ней, - прокряхтел здоровяк, - болит - кончаюсь...
- Терпим, больной. Сейчас будет легче, - уверенно пообещал Константин, приступая к сеансу.
- Эй, фраерок, а колбаску мне не подлечишь? - донеслось откуда-то из темного угла. - На предмет облегчения?
Пахан даже привстал на нарах и уставился в темноту, пытаясь разглядеть наглеца. Потом процедил угрожающе:
- Я сейчас подлечу тебе, падла, колбаску - до небес закукарекаешь! Поэл? Человек - от Бога лепила, а ты на него свой хавальник вонючий открывать?!
- Отпускает! - восторженно запричитал здоровяк, над которым трудился доктор. - Братва, век воли не видать, отпускает!
- Не боись, док, - пахан цыкнул зубом. - На зоне из первых будешь! В авторитете! Я ответил.
- Спасибо большое, - не слишком радостно ответил истинно народный лекарь.
Проходя через приемную, Пожарский говорил в телефонную трубку:
- А где ты, я не понял... Да нет, я просто спрашиваю. Думал, ты давно здесь, в офисе... Конечно, жду!.. Слушай, голова заработала. Мы, по-моему, сами себя путаем. Точно говорю! Во всяком случае, если сядем, как раньше бывало, друг напротив друга и напряжемся - многое раскрутим! - Проходя мимо Аллы, Пожарский кивнул ей и, увлеченный разговором, не заметил, как жадно она к нему прислушивается. - Давай, Буржуй, жду тебя... Что делать буду? В компьютере покопаюсь...
- Ну что, на трицепс переходим? Гиви склонился над Толстым, который, лежа на скамье, качал мышцы брюшного пресса.
- Как скажешь... - ответил тот. В этот момент открылась дверь, и в зал вошел хмуро-сосредоточенный Борихин. - О, Борисыч! - обрадовался Толстый и тут же насторожился. - А чего доктора не привел?
Борихин в ответ только виновато развел руками. Толстый сел, вытер взмокшее лицо скомканным полотенцем и жестко сказал:
- Ну, чтоб потом без обид, Борисыч, договорились? Говорю сразу: накажу я твоего мента. Мало того, что он Буржуя мытарил, как неродного... Это хоть понять можно: он за твою смерть мстил. Так теперь доктор на параше ночует. А он, сам знаешь, натура тонкая. В общем, честно предупреждаю: министру наябедничаю. Потом не обижайся!
- Вообще-то формально он прав... - Борихин просто не мог не вступиться за друга. - Доктор сбежал из спецзаведения...
- Все равно наябедничаю, - по-детски сжал губы Толстый.
- Ну что, трицепс все-таки поработаем? - Гиви в такие споры не вмешивался, он знал свое дело.
- А как же! - Толстый потянулся к мобилке. - Подожди, только Верку наберу, узнаю, как они там без кормильца...
Пожарский и Буржуй уже не первый час сидели друг против друга в кабинете Олега. Стол между ними был уставлен пустыми чашками, а секретарша Алла регулярно подносила новые, с горячим кофе. Буржуй с досадой скомкал лист бумаги, исчерченный очередной схемой, и зашвырнул его в корзину.
- Нет, так тоже не вычисляется, - потер он уставшие глаза.
- Да, не вычисляется, - Олег зло раздавил в пепельнице окурок. Давай от простого...
- Например? - вскинул на него глаза Буржуй. - Что у нас еще есть?
