Литмир - Электронная Библиотека
A
A

- Батурин{101} приказал вам немедленно явиться к нему.

Поехал я на КП фронта. Иван Христофорович коротко объяснил обстановку: противник стянул под Ригу и Митаву почти все свои силы, действующие в полосе 1-го Прибалтийского фронта. На мемельском (клайпедском) направлении он оставил лишь четыре-пять дивизий. Ставка решила использовать эту его слабость в обороне и перенести главный удар на левое крыло 1-го Прибалтийского фронта от Шяуляя на Мемель (Клайпеду). Именно туда и перенацеливалась 43-я армия. Нам предстояло совершить 100 - 120-километровый марш в очень сжатые сроки, поскольку директивой Ставки начало Мемельской операции было назначено на 2 октября (затем этот срок перенесли на 5 октября).

- Сдадите полосу четвертой ударной армии. Марш начнете через два дня. Справитесь с выводом войск? - спросил генерал Баграмян.

- Справлюсь.

За двое суток мы сдадим полосу и подготовимся к маршу - в этом я не сомневался. Заботило другое: как сократить до минимума время и на вывод войск с переднего края, и на сам марш к Шяуляю? Ведь прибудем мы на местность совершенно незнакомую, нужно иметь в запасе время и на рекогносцировку, и на разведку противника, и на многие другие важные мероприятия, связанные с подготовкой к большому наступлению.

Интересен замысел оперативной маскировки, которая должна была скрыть от противника переброску 43-й армии из-под Риги к Шяуляю. Начальник штаба фронта генерал В. В. Курасов сказал нам следующее:

- Противник более всего опасается, что мы продолжим наступление на Ригу и здесь, под Ригой, рассечем его фронт вплоть до Балтийского побережья. Наша задача - подтвердить это заблуждение фашистского генералитета. Он ждет усиления нашей группировки под Ригой, мы продемонстрируем это. Войска четвертой ударной армии будут выходить к переднему краю днем, открыто. Войска сорок третьей армии будем выводить в тыл ночью, под покровом темноты. Дальнейший марш на Шяуляй - только в ночное время. Перед рассветом дороги пустеют, войска маскируются в лесных массивах.

Вернулся я на КП армии далеко за полночь, посоветовался с членом Военного совета, начальником штаба, с руководителями отделов и служб. Мы прикинули свои возможности и пришли к выводу, что сможем начать марш на сутки раньше, чем запланировано. Конечно, многое зависело от 4-й ударной армии, от того, как скоро ее войска смогут заменить наши дивизии на переднем крае. Командование 4-й ударной оперативно реагировало на нашу просьбу, задержек в смене войск не было.

Начальник инженерных войск генерал-майор А. А. Колмаков тотчас выслал группы специалистов для инженерной разведки всех шести основных маршрутов на Шяуляй. Саперам предстояло навести три дополнительных 60-тонных моста через реки Лиелупе и Муша и оборудовать шесть бродов. Начальник связи полковник Н. П. Захаров занялся организацией связи на марше, наш новый начальник тыла полковник И. В. Сидяк - тыловым обеспечением. Офицеры политического отдела армии и оперативного отдела штаба, получив соответствующие указания, выехали в соединения и части.

Работа пошла быстро и организованно. Согласно приказу командующего фронтом, 84-й корпус мы передали в состав 4-й ударной армии. Оставшиеся девять дивизий 1, 19 и 92-го корпусов готовились к маршу. К утру 24 сентября я доложил генералу Курасову, что шесть стрелковых дивизий уже выведены с переднего края и, если командование фронта разрешит, армия начнет марш на Шяуляй уже вечером, на сутки раньше срока. Владимир Васильевич одобрил нашу инициативу, дал нам "добро".

С наступлением темноты первые войсковые колонны вышли из лесных массивов и двинулись по дорогам на юг, к переправам через Мушу и Лиелупе и далее по своим маршрутам. Шли по 30 - 35 км в ночь, светлое время суток войска проводили на дневках, в лесах. За три-четыре (в зависимости от длины маршрута) ночных перехода армия вышла к Шяуляю и к рассвету 28 сентября полностью сосредоточилась в назначенном ей районе.

Как показали дальнейшие события, и сама переброска столь крупных сил на большое расстояние, и двукратная смена войск, проведенная в армейском масштабе (сначала под Ригой, затем под Шяуляем, где 43-я армия приняла часть полосы 2-й гвардейской армии), и непосредственная подготовка к прорыву вражеского фронта - все это ускользнуло от внимания фашистской разведки.

План оперативной маскировки, составленный генералом Курасовым, сыграл свою роль. Однако план этот, как и любой хороший план, могла сорвать небрежность выполнения. Поэтому Военный совет и штаб 43-й армии установили жесткий контроль над войсками. Самые широкие полномочия получила комендантская служба. Ее посты бдительно следили за режимом маскировки не только на марше, но и после сосредоточения войск в районе Шяуляя - как на подходах к переднему краю, так и в тылу, на глубине до 30 км. Запрещены были радиопереговоры, а телефонные сведены до минимума. А когда смена частей 2-й гвардейской армии полностью завершилась, мы целиком сохранили ее режим связи - вплоть до позывных и псевдонимов должностных лиц, а также все линии связи, старые НП и КП. То же самое и с артиллерией. Она заняла позиции артиллерии 2-й гвардейской армии и вела с них пристрелку очень аккуратно, без превышений огневого режима, к которому привык противник.

Но вернусь несколько назад. Ночью 27 сентября, когда армия находилась еще на марше, оперативная группа штаба уже прибыла в Шяуляй и с утра приступила к рекогносцировке местности в полосе, которую сдавала нам 2-я гвардейская армия. Рекогносцировка дала повод к серьезным размышлениям.

В летних боях, пытаясь прорваться к группе армий "Север", фашистские танковые группировки неоднократно наступали на Шяуляй, И хотя их продвижение было незначительным, эта нацеленность на крупный город и узел дорог наложила определенный отпечаток на конфигурацию фронта. Она стала клинообразной. Оборона 2-й гвардейской армии охватывала этот 45-километровый угол с северо-востока и востока.

По предварительным наметкам штаба фронта, наша армия, приняв полосу обороны от 2-й гвардейской, должна была главный удар нанести с востока, прямо от Шяуляя. Соответственно составлялись планы марша и сосредоточения войск.

Побывав непосредственно на местности, ознакомившись с ней с наблюдательных пунктов, я пришел к выводу, что для нас более выгодно нанести главный удар не прямо от Шяуляя, с востока, а с северо-востока, через городок Куршенай. Здесь второй рубеж обороны противника близко подходил к первому рубежу Расстояние между ними не превышало 4-5 км, включая в себя и сильный опорный пункт в Куршенае. Следовательно, в период артподготовки даже легкая наша артиллерия, не говоря уже о тяжелой, плотно накроет оба оборонительных рубежа и будет сопровождать огнем пехоту, не меняя своих позиций. А на левом фланге расстояние между этими рубежами - 10 - 11 км, то есть вдвое больше.

Второй важный момент касался сосредоточения войск и вывода их на исходные позиции. Местность за левым нашим флангом открыта до самого Шяуляя. Скрытно сосредоточить здесь ударную группировку очень трудно. Зато подходы к правому флангу насыщены лесными массивами до самого переднего края, до Куршеная. Все девять дивизий вполне укроются в этих лесах.

И наконец, третье: хорошая дорога, проходящая от Куршеная на запад, к местечку Лукники (Луоке) и далее на Мемель, как раз вдоль оси нашего наступления. На левом фланге такой дороги нет.

Эти соображения я доложил командованию фронта, предложил перенести главный удар с левого фланга на правый. Видимо, мои доводы показались достаточно вескими. Справившись о том, как проходит марш, генерал Баграмян приказал немедленно изменить маршруты движения так, чтобы войска ударной группировки сосредоточились на правом фланге, перед Куршенаем.

29 сентября мы получили приказ на наступление. В нем, в частности, говорилось: "43-й армии в составе 12 стр. дивизий{102}, развернув для наступления на фронте безым. ручей (3 км севернее Куршеная), Будас 9 стр. дивизий, из них 6 стр. дивизий в первом эшелоне, нанести главный удар в общем направлении на Куршенай, Янполь, Ретово, Мемель".

80
{"b":"37121","o":1}