Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Незадолго до празднования 100-летия со дня рождения Ленина по всем тюрьмам и колониям страны прошел слух, что грядет широкая амнистия в связи с этой датой. Слух подтверждали и сами руководители мест заключения, которые объявили в связи с юбилеем социалистическое соревнование за право попасть в число колоний, достойных амнистии. Энтузиазм, который охватил тогда зэков, был огромным, и даже зэки-сторожилы отмечали, что давненько не видели ничего подобного. Однако все старания заключенных вылетели в трубу – никакой широкой амнистии не последовало, поскольку именно в том юбилейном году, как мы помним, преступность в СССР перешагнула миллионную отметку. В итоге власти посчитали, что проявлять излишний гуманизм на этом фоне будет неправильным.

Между тем разочарование многомиллионной армии советских зэков было настолько огромным, что во многих колониях создалась взрывоопасная ситуация. Достаточно было поднести спичку, чтобы вспыхнул настоящий пожар. И волею судьбы эту спичку зажгли в колониях № 6 и 7 под городом Тольятти.

Еще в середине мая сотрудники ИТК № 7 перехватили записку из соседней колонии № 19, в которой фигурировала фраза «начнем 20–21 мая». Однако то ли тюремщики не придали значения этим словам, то ли просто не поняли, о чем речь, но никаких должных выводов не сделали. В итоге случилось то, что и должно было случиться.

Вечером 21 мая осужденный ИТК № 6 Чернышов попытался проникнуть в запретную зону, однако был вовремя замечен часовым. На крик «Стой, стрелять буду!» зэк не отреагировал, за что и получил автоматную очередь по ногам. Свидетелями этого расстрела оказались около двухсот зэков, которые бросились на штурм вышки. Сначала ее попытались поджечь, а когда это не удалось, в часового полетели кирпичи. Затем от вышки разъяренная толпа двинулась к промышленной зоне. В находившиеся там здания полетели бутылки с бензином, которые были заготовлены за несколько дней до этих событий (куда только смотрела оперчасть?!). В мгновение ока преодолев высокий забор и несколько рядов «колючки», разъяренная толпа растеклась по территории промзоны. Затем в толпе раздался чей-то клич: «Братва! Айда брать штрафной изолятор!» – и три десятка зэков бросились к ШИЗО, по дороге снеся забор и колючую проволоку.

Двери ШИЗО были крепкими, и открыть их голыми руками было невозможно. Поэтому зэки повалили на землю пару-тройку телеграфных столбов и, используя их как таран, за считаные минуты выбили двери. Все сидельцы изолятора (а среди них были и уголовные авторитеты, которые тут же встали во главе восстания) были освобождены. Удача окрылила восставших, и они бросились на штурм ИТК № 7. Причем одна из главных целей этого штурма состояла в том, чтобы освободить из помещения камерного типа еще одного уголовного авторитета – Феоктистова. Эта цель была благополучно выполнена: вооруженная дубинами и металлическими прутьями толпа в полсотни человек быстро управилась с забором, проникла в зону и выпустила на волю главаря, а с ним и еще с десяток других «отрицал». После чего погромы продолжились: зэки грабили магазины, столовые, склады, поджигали промышленные здания.

Тем временем к месту восстания власти срочно перебрасывали дополнительные силы внутренних войск. Уже через несколько часов в небе над колонией замаячил вертолет, а к ее воротам подкатили грузовики, бэтээры и пожарные машины. Последние под прикрытием автоматчиков попытались пробиться к горящим зданиям, но зэки не позволили им этого сделать, забросав камнями. Понимая, что без применения оружия с озверевшими заключенными не совладать, власти колонии, прежде чем открыть огонь, запросили разрешения у Москвы. Но оттуда ответили: «Стрелять только при попытках к бегству». Тогда начальник ИТК № 6 решил уговорить зэков сдаться, причем отправился к ним один в качестве парламентера. Но эта попытка завершилась плачевно: зэки набросились на него и жестоко избили. Однако даже после этого приказа открывать огонь на поражение отдано не было.

Бунт закончился так же быстро, как и начался. Утром 22 мая зэки внезапно сложили все свое оружие и построились пятерками за воротами колонии. Их тут же окружили автоматчики. Организаторов беспорядков вывели из строя и отвели в сторону. Диссидент Михаил Зотов, который жил неподалеку от места событий и был невольным свидетелем бунта, описывал происходившее так. Зэкам приказывали раздеться догола, после чего по одному вводили в круг офицеров, и те приступали к экзекуции – избивали бунтаря чем попало. После чего бросали его в «воронок».

В двух восставших колониях за одну ночь сгорело 38 жилых помещений. Естественно, обе колонии временно закрыли, а всех заключенных перебросили в другие места. Около 30 организаторов восстания получили дополнительные сроки. Троих суд приговорил к расстрелу. Однако и положительный результат для зэков этот бунт все-таки имел – через пару-тройку месяцев была-таки объявлена амнистия. И хотя назвать широкомасштабной ее было нельзя (под нее попали только зэки с небольшими сроками отсидки), но пар недовольства из котла она все же выпустила.

Это «ужастик» о тюремной жизни в СССР. А вот уже американский «ужастик», который я приведу со слов К. Уилсона, автора книги «Мир преступлений»: «Когда Том Мертон стал суперинтендантом тюрьмы Такер в Арканзасе в 1967 году, он вскоре обнаружил, что около двухсот осужденных числятся в бегах. Бывалые заключенные говорили, что на территории тюрьмы захоронено около сотни трупов людей, которые по разным причинам не нравились начальникам».

Мошенник-антиквар

22 июня в газете «Вечерняя Москва» появилась заметка «Из зала суда» о подпольном дельце, промышлявшем скупкой и перепродажей антиквариата. Подобные заметки в те годы пользовались огромной популярностью у читателей, поскольку позволяли обывателям хоть изредка, но взглянуть на изнанку жизни. Это теперь мы, что называется, объелись криминалом, а тогда все было иначе: цензура жестко следила за тем, чтобы СМИ не шибко давили на психику обывателей, перекармливая их криминальной информацией. И в этой политике была своя сермяжная правда: все-таки советское общество не было настолько криминализировано, как сегодня.

В упомянутой заметке речь шла о неком дельце, который ездил в некоторые крупные города Союза (в частности, в Таллин), скупал там по дешевке картины (15–20 рублей), а в Москве сдавал их в комиссионки по 80 рублей и выше. Например, картину западного художника Диаза «Перед грозой» он купил за 45 рублей, ловко выдал ее за шедевр и продал в Казахскую картинную галерею за… 4500 рублей! Здорово прокололись с ним и другие крупные учреждения: так, Тюменский музей купил у него 15 дешевых полотен на весьма внушительную сумму в несколько тысяч рублей. Однако вечно деятельность мошенника продолжаться не могла, и его в конце концов схватили. Суд приговорил его к 10 годам тюрьмы.

Бандиты из Даугавпилса

Такой вид преступности, как бандитизм, в Советском Союзе существовал со дня его основания. Однако если в первые годы советской власти мирным гражданам буквально житья не было от бандитов, то уже спустя десятилетие, в начале 30-х, с этим видом преступности было практически покончено – бандитизм как явление был искоренен. Правда, в годы войны и после нее эта проблема вновь напомнила о себе (и в 1945 году в МУРе во второй раз был создан Отдел по борьбе с бандитизмом), однако и тогда государство сумело сделать так, чтобы не выпустить вожжи из своих рук – с бандами расправлялись оперативно и без всякого сожаления. Увы, в последующие годы, по мере демократизации советского общества бандитизм вновь стал поднимать голову. Причем его ряды не только заметно молодели, но и пополнялись людьми весьма не бесталанными. Например, знаменитая «банда фантомасов» из Ростова-на-Дону (о ней речь еще пойдет впереди) была создана двумя братьями, которые были своего рода уникумами: один был талантливым изобретателем (он снабжал банду уникальным огнестрельным оружием собственного изготовления), другой – талантливым организатором (благодаря его способностям банда просуществовала более пяти лет).

8
{"b":"37087","o":1}